Тюменец Иван Жаркевич рассказал о «Что? Где? Когда?» и учебе в США

Молодая команда Ивана Жаркевича по-своему запомнилась в интеллектуальном телеклубе «Что? Где? Когда». Ребята под руководством тюменца свою пятую игру сыграли в финале года и выиграли. А перед этим второй раз за всю историю программы победили со счетом 6:0.

Иван Жаркевич родился 23 февраля 1988 года. Закончил Тюменский государственный университет. Работал в крупной консалтинговой организации, а потом уехал в США — учиться в Гарвардской школе бизнеса. По этой причине не смог присутствовать в финале весенней серии-2020.

О себе, клубе, команде, семье он ответил в прямом эфире со зрителями в официальном аккаунте «Что? Где? Когда?».

# «Даже не мечтал оказаться в Охотничьем домике»

— Как начал играть в «Что? Где? Когда?»?

— Все началось со спортивных игр «Что? Где? Когда?». Я учился в девятом классе, мне было лет четырнадцать. Однажды после уроков зашел к завучу, а у нее находилась команда ребят, которые готовились к участию в чемпионате по «Что? Где? Когда?». Мне стало интересно, я начал задавать вопросы, в итоге ребята предложили попробовать. Попробовал, сыграл, очень понравилось.
В школе до выпуска провел еще несколько игр. Когда пришел на первый курс, то понял: это то, чем бы мне хотелось заниматься больше. У меня появилась команда, и все завертелось, до сих пор не могу остановиться.

— Дома родители смотрели программу?

— Да, к программе «Что? Где? Когда?» в семье всегда было большое уважение. Я был знаком с концепцией, с правилами. Когда попробовал — понял, что получается. Но самое главное, игра доставляет большое удовольствие.

— Мог ли ты подумать, что попадешь в телевизионный клуб?

— Даже в самых смелых мечтах такого не было, что я сяду за стол в Охотничьем домике. Здорово, что это произошло. До сих пор до конца не осознал, насколько это круто.

— Как сложилось, что ты попал в телевизионный клуб?

— Будучи студентом я активно играл. В Тюмени у нас была одна из сильнейших студенческих команд. Я учился на последнем курсе, когда снимали очередной сезон телебрейна (телевизионную версию «Брейн-ринга» — Авт.), это было где-то в 2008—2009 году. Приглашали команды от каждого региона. Взяли меня и несколько ребят из моей команды. Мы сыграли не слишком успешно, но меня пригласили на отбор «Что? Где? Когда?». Я пришел, мне сказали: «Да, спасибо. Очень интересно». Потом примерно раз в два года приходил на отборы, меня пробовали в разных составах. В какой-то момент получилось, и появилась наша команда.

Хотя это произошло не сразу. Образовалась некая обойма, человек 10−12, кого пробовали в нашу команду. В течение года мы ходили на игры, пробовали, тренировались. Редакторы нам помогали, чтобы понять, в каком составе получается более интересно и эффективно играть.

— Как на вашу команду повлияла победа в финале сезона?

— Мне не удалось захватить эти изменения, потому что практически сразу улетел в Кембридж, к семье.

За две недели до финала у нас родился ребенок. Меня настолько захватила жизнь молодого отца, что большая победа в «Что? Где? Когда?» была вытеснена новыми обязанностями. Она осталась большим приятным ощущением из 2019 года.

Что изменилось с победой? Мне кажется, что ничего. Также хочется играть еще, выигрывать.

Надеемся, что этот турбулентный период с коронавирусом скоро пройдет.

— С кем из других команд дружите больше всего?

— Мне сложно говорить о дружбе командами. Скорее есть дружба с определенными людьми из разных команд. Когда-то вместе играли с Юрой Филипповым. Со многими ребятами из команды Бориса Белозерова хорошие отношения.

# Капитан должен быть спокойным

— Ты сразу на капитана пробовался или сначала на игрока? Как это вообще происходит?

— Первый раз меня отсматривали как игрока. По-моему, Леша Бараненко был капитаном. Потом заполнял анкету, где был вопрос: какое амплуа ближе? Поскольку я почти всегда играл капитаном, написал, что привычнее быть в этой роли. С тех пор меня стали рассматривать на роль капитана.

— Когда определили твою роль — капитана, знатоков как отбирали?

— Скорее меня подобрали под команду, а не игроков под меня. Потому что ребята, с которыми я начал играть, достаточно хорошо друг друга знали. С некоторыми у меня было шапочное знакомство.

К моему мнению прислушивались, но конечное решение принимал не я. Главное, чтобы не было антагонизма между людьми. Редакторы смотрят, как происходят игра. Когда ты сидишь за столом, то полностью погружаешься, и неважно, как это выглядит со стороны. Тебе важна игра, остальное все вторично.

— Ребята в команде разные. Как удалось объединить, есть какие-то приемы?

— У меня нет приемов, какой-то манипуляции. Пытаюсь выстраивать нормальные отношения и устанавливать простые правила, принципы, которые помогут играть лучше. Эта та идеология, которую я стараюсь претворять в жизнь.

Капитан — формальный лидер. Важно сохранять прозрачность, понятность, говорить команде о том, что ты думаешь. Игроки должны знать: как капитан принимает решения, о чем он думает, чтобы это не было «черным ящиком».

Мы всегда анализировали прошедшие игры. Выявляли вещи, которые казались маленькими на фоне всей игры, но которые меняли ее, и работали над этим.

— Как балансируешь, понимаешь — у кого из игроков какие сильные стороны?

— У кого какие сильные стороны — я понял достаточно быстро, когда мы стали тренироваться. У всех свой уровень игры, но в отдельных игровых навыках есть небольшое различие.

Тренировки — такой процесс балансирования. Мы договариваемся по мелочам, которые раздражают или делают игру неэффективной.

Например, если начинается крик, эта проблема была в начале. Понятно, что когда вопрос задается — у всех есть масса версий, но мне сложно уловить, что происходит, если одновременно направлено пять отдельных звуковых каналов. Начали пробовать делать паузы, экспериментировать с этим.

— Есть в команде ответственные за определенные темы?

— У нас нет никакого закрепления. И мое профессиональное убеждение, что такого в команде быть не должно.

Тут дело в психологии. Если в команде есть игрок, который отвечает за спорт, и звучит вопрос про спорт, после сирены пять игроков поворачиваются на одного и начинают ждать от него ответа. Давление на игрока огромное, к тому же остальные пять перестают думать над вопросом. Поэтому никакой зоны ответственности нет, все должны отвечать на все вопросы.

Я абсолютный профан в вопросах про спорт. Но догадки, логика помогают.

— Имеет ли значение рассадка за игровым столом, и как вы к ней пришли?

— Расположение игроков за столом влияет на то, как ты их слышишь, и то, как они видят друг друга. Если человек не может втиснуться в обсуждение — его идеи потеряны.

— Слева от тебя сидит Лев Кертман…

— Да, и если у него есть версия, он может ввернуть ее как надо. Если есть хорошие аргумент против версии, сказать «нет». И я его прекрасно слышу. Поэтому Лев на своем месте работает отлично.

— В клубе ты один из самых сдержанных капитанов, зрители отмечают стальное спокойствие в любых ситуациях.

— Не соглашусь, что я очень спокойный, «стальной» капитан. Может, внешне и выглядит так, но на самом деле я очень эмоциональный, всегда переживаю.

Вообще, не слышал, чтобы люди говорили обо мне как об образце спокойствия. Бывает, что взрываюсь в определенных ситуациях. Но за игровым столом понимаешь, что это часть роли капитана — ты должен быть спокоен и передавать спокойствие игрокам. Если начинаешь вибрировать, нервничать, то паника передается. Поэтому я интуитивно понимаю, как важно себя контролировать.

— Как удается быть в форме на игре после перелета?

— Первые разы всегда пытался перестроиться. Прилетал, ложился вечером, вставал утром. Это было болезненно, и после этого я перестал перестраиваться. Потом прилетал, соблюдал бостонский распорядок дня в Москве, и мне это зашло. Из светового дня успеваешь захватить 2−3 часа, однако этого хватало. И дальше буду придерживаться такой стратегии.

— На кого из более опытных капитанов равняешься?

— Может, это прозвучит самонадеянно и крамольно — я стараюсь ни на кого не равняться, не делать ролевых моделей для себя. Я пытаюсь расти в собственном направлении, чтобы органично развиваться, слушаю ребят.

— Есть ли любимый капитан в телеклубе?

— Удивляет Балаш Касумов. Его команда делает невероятный выбор, придумывает на очень сложные вопросы креативные, правильные версии. И большая роль в этом, мне кажется, Балаша. Я бы его особенно выделил.

# Как учат в Гарварде

— Расскажи, как попал в Гарвард?

— Да, я сейчас нахожусь в Американском Кембридже, где тоже серьезный образовательный центр. Здесь расположены Массачусетский технологический университет, Гарвардский университет и школы, куда, как правило, люди идут с опытом работы. Я учусь в Гарвардской бизнес-школе. Начал учебу, имея 8 лет работы.

Теперь о том, как попал. Процесс конкурентный. Ты подаешь заявку с результатами экзамена GMAT, пишешь несколько эссе, рассказываешь, как двигалась карьера. И дальше — «черный ящик»: комиссия по понятным для нее законам. На комиссии принимают решение брать или не брать.

— То есть сам пошел учиться, не от работы направили?

— Сюда невозможно откуда-то направить. Конкурс очень высокий, и решение о наборе принимает сама школа. В компании могут инициировать учебу, но сотрудник будет поступать по общему конкурсу.

— Много ли россиян учатся вместе с тобой?

— Не очень. В прошлом году русскоговорящих было человек двенадцать (в классе одного года примерно 900 человек). На первом году обучения был всего один.

— Дорогая ли учеба или бесплатная?

— Обучение достаточно дорогое. На сайте рассчитано, во сколько оно в целом обойдется — с учебниками, арендой квартиры, медицинской страховкой, которая здесь дорого стоит, — для одного студента и для семьи.

Специфика еще в том, что в Гарвардской школе большой стипендиальный фонд. Если уровень дохода студента на момент поступления ниже определенного, могут дать стипендию. Ее получает больше половины студентов. То есть вуз поддерживает, хотя это никогда не покрывает на 100%. Остальное или из своего кармана, или кредит. Кредит тоже Гарвард помогает взять.

— Чему учат в Гарвардской школе?

— Здесь достаточно специфический метод обучения, дается небольшой кейс страниц на двадцать, который читаешь при подготовке к уроку. После этого приходишь на урок и обсуждаешь с еще 90 людьми определенную бизнес-ситуацию. Профессор выполняет роль модератора. Он редко говорит «смотрите, как должно быть», скорее направляет дискуссию. Иногда эта дискуссия основана на разных точках зрения, она может углубляться цифрами, деталями, но в целом — это обсуждение бизнес-ситуации.

— Много занятий?

— В день два-три занятия. В первый год, как правило, все предметы обязательные: «Финансы», «Стратегия», «Бухгалтерия». А на второй год выбираешь предметы, которые хочешь изучать, в зависимости от того, куда собираешься развиваться в бизнесе.

— Насколько хорошо надо знать английский язык, чтобы на нем учиться?

— Мне кажется, что я до сих пор не выучил его очень хорошо. До этого часть работы была на английском, я читал на нем, смотрел фильмы. Несколько раз ездил в Штаты и Великобританию.

На обучении в школе мог читать кейсы и понимать, о чем речь. Но все равно остается языковой барьер на уровне повседневной жизни, хотя поддержать разговор могу.

— Есть ли в США филиал «Что? Где? Когда?» и участвуешь ли ты в играх?

— Есть ребята, которые играют в спортивное «Что? Где? Когда?». До коронавируса игры были раз в две недели, я достаточно много раз там играл. Спортивное «Что? Где? Когда?», мне кажется, во всем мире похоже, независимо от страны. Собираются команды, читаются вопросы, раздаются бланки. Очень похожая атмосфера с тем, как я играл в Тюмени.

— Как организована учеба на время карантина?

— Дистанционно через «Zoom». Думали, что упадет качество самого процесса, однако этого не произошло.

Некоторые предметы нагружены техническими вещами, для них переход на Zoom очень органичен. Есть предметы, которые больше направлены на взаимодействие, обсуждение, психологию. Часть потерялась при переходе на онлайн. Но в целом переход был очень гладким.

— В социальном плане где больше нравится жизнь — в США или в России?

— Сложно сравнить, есть свои плюсы и минусы.

В Штатах многие вещи, от которых я ожидал хорошего уровня, не оправдали этих надежд. Например, банковская сфера. В России банки, что касается розницы, обычных потребителей — более продвинуты. В США система тяжелая, не такая клиентоориентированная.

Медицинская сфера — отдельная тема: в США она крайне дорогая. И не такое удобное обслуживание, как в Москве. Есть вещи, которые вызывают трения в бытовом плане.

Но есть вещи мегаудобные. Например, развита система электронной торговли, можно заказать что угодно, и тебе быстро доставят заказ. Причем оставят коробку у твоей квартиры, и ее никто не возьмет. Не тратишь время на поход в магазины, координацию всего этого.

Сложно суммировать. Идеала нигде нет. Здесь просто по-другому. К каким-то вещам быстро привыкаешь и воспринимаешь это как данное.

— После учебы планируете остаться работать в США или вернуться в Россию?

— У меня есть предложение вернуться от моего текущего работодателя, для меня это основной вариант.

Фото: кадры из программы и из соцсетей клуба «Что? Где? Когда?».

# Еще по теме

— Команда тюменца Ивана Жаркевича вышла в финал «Что? Где? Когда»

— Команда тюменца Ивана Жаркевича победила в финале «Что? Где? Когда?»

— Команда тюменца Ивана Жаркевича сыграет в «Что? Где? Когда?» без самого Жаркевича

— Команда Ивана Жаркевича без капитана проиграла на «Что? Где? Когда?»

— Иван Жаркевич прокомментировал проигрыш своей команды в «Что? Где? Когда?»