История боевого пути Героя Советского Союза Григория Алексеева.
Их экипаж однополчане называли везучим, а на счету Алексеева было 7 сбитых самолетов — не каждый летчик-истребитель мог этим похвастаться. О том, как попал на фронт наш земляк, и почему награда нашла героя уже после войны, рассказывает историк и краевед Александр Петрушин.
В 1967 году на экраны страны вышел художественный фильм режиссера Наума Бирмана «Хроника пикирующего бомбардировщика» по одноименной повести Владимира Кунина о буднях фронтовой авиации в годы Великой Отечественной войны.
В одном из интервью писатель Кунин рассказал, что в «Хронике.» вывел собирательный образ экипажа 128-го бомбардировочного авиационного полка (БАП), которым командовал Герой Советского Союза подполковник Михаил Воронков.
Меня «зацепило», что в одном из экипажей этого полка воевал бывший учитель начальной школы откуда-то из Сибири. Оказалось, что реально учителем начальных классов работал до войны стрелок-радист Алексеев. На его счету было 7 сбитых немецких самолетов. Не каждый летчик-истребитель мог похвастаться таким результатом.
В 1970 году ДОСААФ СССР издал документальную повесть полковника в отставке, доктора исторических наук Алексея Федорова, «В небе «петляковы». В ней бывший командир 241-й бомбардировочной авиационной Речицкой ордена Кутузова дивизии, в состав которой входил 128-й БАП, назвал в числе 27 воинов этой авиадивизии, удостоенных званий Героя Советского Союза, старшину Григория Федоровича Алексеева.
Отмена воинских льгот
Он родился 22 января 1918 года в селе Истошино Бердюжского района. Мать умерла, когда ребенку исполнился год и отец отдал его на воспитание своей сестре. У той шестеро детей. Среди сверстников Гринька- так его звали- ничем не выделялся. Окончил сельскую семилетку и стал работать… учителем начальной школы в отдаленных деревнях: Первопесьяново, Торопово, Мелехино…
В озерном Бердюжье мужское население рыбачило, и молодой учитель не был исключением. Возвращаясь однажды с рыбаками, повстречал на берегу тороповского озера Анну Торопову из большой крестьянской семьи.
Тогда в Красную армию призывали с 21 года и только одну треть призывного ресурса. Учителя пользовались отсрочкой. Но 1 сентября 1939 года 4-я внеочередная сессия Верховного Совета СССР приняла закон «О всеобщей воинской обязанности» и отменила воинские льготы учительскому персоналу.
Учителя Алексеева отправили в Челябинскую военно-авиационную школу стрелков-бомбардиров. Позднее он вспоминал: «Учились недолго, всего четыре месяца. Давали строевую подготовку, уставы, изучение материальной части пулемета ШКАС. Выпустили в звании младший сержант. Предлагали учиться на штурмана самолета СБ, но я отказался. Перспектива служить в авиации „до гробовой доски“ не привлекала, а дома меня ждала молодая жена…»
Везучий экипаж
128- й бомбардировочный авиаполк, где служил стрелком-радистом учитель из Бердюжья Алексеев, базировался на аэродромах восточнее Березены и Днепра в окрестностях Витебска.
22 июня 1941 года две эскадрильи этого авиаполка, преодолев 400 км, с высоты 1500 м сбросили 58 бомб (ФАБ-100) на крупный немецкий склад танковой группировки противника в районе Сувалского выступа. Экипаж двухмоторного скоростного бомбардировщика СБ: командир — младший лейтенант Николай Пивнюк, штурман — младший лейтенант Василий Лебедев, стрелок-радист — младший сержант Алексеев произвели три боевых вылета. Из боевого донесения за 24 июня 1941 года: «…128-й БАП произвел 33 самолета-вылета на атаку, сброшено 16 шт. ФАБ-250, 100 шт. ФАБ-100. Сбит один Ме-109. Потеряно 5 СБ от артиллерии (так в тексте. — А.П.) и истребителей противника. Полк имеет 39 СБ.».
Счет сбитым немецким самолетам в 128-м БАП открыл наш земляк Алексеев. Экипаж Пивнюк — Лебедев — Алексеев считался везучим. Но состояние везения каждый обеспечивал профессиональными действиями: один ловко маневрировал, другой прокладывал наиболее безопасный курс, третий метко стрелял.
В последующие два дня обстановка на земле стремительно ухудшалась. Танки вермахта вышли к Минску. В тот же день, 26 июня, нарком обороны маршал Тимошенко приказал:
«…систематическими непрерывными налетами, днем и ночью, уничтожать танки противника,… бомбардировать с высоты 400 метров не мелкими группами, а полками».
Против наступающей на Минск немецкой танковой группы было брошено сразу пять авиадивизий бомбардировщиков СБ, ДБ-3 и ТБ-3. Именно 26 июня, атакуя в районе поселка Радошковичи (на шоссе Молодечно — Минск) немецкую танковую колонну, погиб экипаж капитана Николая Гастелло. Его имя перешло из истории в легенду. Хотя все экипажи тихоходных ДБ-3, лишенных истребительного прикрытия, были настоящими героями. Из 27 бомбардировщиков, вылетавших бомбить врага в район Радошковичи, на свой аэродром у Смоленска вернулся только один.
В этот же день стрелок-бомбардир Алексеев отбился от наседавших со всех сторон «мессеров», но над целью самолет был поврежден зенитным огнем. Экипаж совершил вынужденную посадку и пешком добрался до места базировки авиаполка у Западной Двины. В воздушном бою Григорий Федотович получил ожоги лица и рук, но от госпитализации отказался. Штаб решил: «Возвратившийся с задания летный состав отправить на переучивание в г. Калинин».
Сталинскому соколу — слава!
Оставшиеся в живых экипажи 128-го БАП освоили бомбардировщики Пе-2. Спроектированный под руководством Владимира Петлякова двухмоторный пикирующий бомбардировщик стал после прекращения в 1941 году выпуска СБ основным дневным бомбардировщиком советских ВВС.
«Петляковы вторые» собирали в Казани и Иркутске. До фронта летели по «компасу Кагановича» (нарком путей сообщений. — А.П.) вдоль железной дороги. От линии фронта Пе-2 базировались не дальше 100 км. С 26 декабря 1941 года экипаж Пивнюк — Лебедев — Алексеев вступил в бой в районе Ржева. За участие в летних воздушных сражениях их наградили орденами Ленина, Красного Знамени и Красной Звезды — соответственно штатному расписанию экипажа.В летных частях существовала строгая система награждений. Звание Героя Советского Союза присваивалось летчикам фронтовой бомбардировочной авиации за 100 боевых вылетов. По этому поводу, не дожидаясь Указа Президиума Верховного Совета СССР, командир 128-го БАП подполковник Воронков устраивал праздник. Вывешивали плакат: «Сталинскому соколу „такому-то“, совершившему 100 боевых вылетов, — слава!!!».
В годы ВОВ звание Героя Советского Союза присвоено 607 летчикам, штурманам и стрелкам-радистам бомбардировочной авиации (10 человек удостоены этого звания дважды).
Результаты воздушной работы бомберов скрупулезно учитывались в их летних книжках, боевых донесениях и в наградных листах:
«…Отлично зная дело стрелка-радиста, тов. Алексеев своевременно и точно отражал атаки истребителей противника, грамотно и правильно передавал сведения о противнике по радио при выполнении боевых заданий на разведку в интересах командования. Благодаря умелому применению огня, всегда с честью выходил из самых сложных положений воздушной обстановки, так, например…
«Горели мы здорово»
Сбитие (так в тексте. — А.П.) 6 самолетов противника стрелком-радистом тов. Алексеевым подтверждается приказами штаба…, аттестационными листами, фотоснимками и наградами.
На фронте ходил такой анекдот: «Почему Ли-2 такой толстый, Ил-2 горбатый, а Пе-2 такой худой? Потому что транспортник Ли-2 продовольствие и имущество возит, штурмовик Ил-2 всю войну на себе выносит, а Пе-2 и разведчик, и истребитель, и бомбардировщик».
«Горели мы здорово, — вспоминали ветераны-бомберы, — как свечи… Какая малая живучесть… „Фоккер“ попал — бах! И нет „пешки“. Страшное дело…»
При отсутствии истребительного прикрытия вся надежда пилотов и штурманов была на боевую подготовку и везучесть бортовых стрелков. 128-й БАП первым во фронтовой бомбардировочной авиации применил с 1943 года бомбометание с пикирования на скорости 320 км под углом в 50 или 60 градусов. В такие вылеты брали бомбы только на внешней подвеске — обычно 250-килограммовые ФАБ. Вход в пикирование производился чаще с высот 3000, 2000 и 1500 м. Летчик ловил в прицел цель — сброс бомб и вывод в зависимости от высот пикирования… Как правило, пикировали «девяткой» Пе-2. В день обычно делали три вылета. Боевой вылет — полтора-два часа. Над целью «пешки» находились очень незначительное время.
Фронтовые 100 граммов
Ветераны 128-го БАП вспоминали: «Жили все очень дружно как такового разделения по званиям в экипажах не было, в воздухе обращались по именам. Было товарищество, где не считалось — офицер ты или старшина. Питались в одной столовой. Вечером за ужином тем, кто летал на боевой вылет, в крышку от термоса отмеряли 100 граммов водки. Обычно экипаж скидывался одному — сегодня выпивает летчик, завтра — штурман, а потом стрелок-радист. После ужина музыка, песни… Бывший учитель Алексеев аккомпанировал на гитаре, хорошо играл в шахматы, постоянно что-нибудь читал…
30 января 1943 года старшему лейтенанту Пивнюку присвоили звание Героя Советского Союза. Старшину Алексеева наградили орденом красного знамени, который был заветной мечтой каждого летчика, и орденом Отечественной войны второй степени.
Когда Пивнюка направили в Москву в высшую офицерскую авиационную школу, Алексеев перешел в экипаж командира эскадрильи старшего лейтенанта Свиридова. Тому завидовали: станет Героем с лучшим стрелком-радистом, считавшимся в полку везучим. Но на войне никто не гарантирует везучести.
Последний полет
В октябре 1943 года 128-й БАП участвовал в Гомельско-Речицкой наступательной операции. Командующий центральным фронтом генерал армии Рокоссовский приказал нанести массированный удар по железнодорожному узлу города Гомель, где скопилось до 14 эшелонов с войсками, боеприпасами и военной техникой. По данным воздушной и агентурной разведок было известно, что Гомель прикрыт мощными средствами ПВО. В воздухе барражируют несколько групп истребителей. В готовность приведено до четырех дивизионов зенитной артиллерии.
Когда вслед за «девяткой» командира 128-го БАП подполковника Воронкова в пикирование пошла эскадрилья старшего лейтенанта Свиридова, последовала серия из четырех разрывов зенитных снарядов крупного калибра: три по курсу Пе-2, а четвертый — над пилотской кабиной. Летчик и штурман старший лейтенант Михаил Павлов были серьезно ранены. Сбросив бомбы, они вывели машину из атаки на цель в горизонтальный полет. СтрелокАлексеев отпугнул пулеметным огнем пристроившиеся к поврежденной «пешке» истребители противника. С трудом по прямой на одном моторе перетянули линию фронта. Но силы покидали раненых Свиридова и Павлова. Самолет становился неуправляемым, временами заваливался на крыло.
— Гриша, прыгай! — приказал командир экипажа.
— Вместе дотянем. Мы же везучие!
Последовал удар страшной силы. При вынужденной посадке на краю деревни самолет врезался в хозяйственные постройки и взорвался. Летчик и штурман погибли, а стрелка-радиста выбросило силой взрыва из открытого люка на окружившие это место деревья. И хотя их густая крона смягчила его падение, после длительного лечения он уже не вернулся в боевой строй.
Звание Героя дали после победы
Свиридову и Павлову Указом Президиума Верховного Совета СССР от 13 апреля 1944 года были посмертно присвоены звания Героя Советского Союза. Рассмотрение представления на присвоение такого же звания Алексееву задержали. Потом этот документ затерялся. То ли ждали результата госпитализации, а скорее посчитали: и так повезло, что в живых остался. Даже орденом не наградили. Кстати, в случае с капитаном Гастелло его экипаж — лейтенанты Анатолий Бурденюк, Григорий Скоробогатый и старший сержант Алексей Калинин — только в 1958 году были посмертно награждены орденами Отечественной войны 1-ой степени.
Когда после окончания войны стали оформлять победные наградные материалы, личный состав 128-го бомбардировочного авиационного калининского краснознаменного ордена Суворова полка потребовал направить на утверждение командующему 16-ой воздушной армией генерал-полковнику авиации Руденко и главнокомандующему Группой советских оккупационных войск в Германии маршалу Жукову новый наградной лист на Алексеева. Указ Президиума Верховного Совета СССР о присвоении ему звания Героя Советского союза был подписан 15 мая 1946 года. А грамоту, Золотую Звезду и орден Ленина бывшему стрелку-радисту вручили в августе, когда Григорий Федорович готовился к началу нового учебного года.
Остаться учителем
«Шло короткое районное совещание учителей, сейчас его называют августовским педсоветом, — вспоминала учительница Мария Данилочкина. — короткое, потому что надо урожай убирать, тогда все в полях или на зерновых токах работали — взрослые и дети. Объявляют: «Среди нас есть Герой Советского Союза…» Поднялся с лавки, стульев не было, смущаясь Григорий Федорович, а на его учительском пиджаке Золотая Звезда, которую ему перед совещанием вручили в райвоенкомате. Зал районного Дома культуры будто взорвался… от аплодисментов. Все вскочили с мест, бросились к нему. Кто-то кричал: «Качать его!» Другой: «Обмыть награду!»
Тороповские вдовы, не дождавшиеся с войны своих мужей, вздыхали: «Повезло Анне… Везучая…»
Родилась дочь — назвали Надеждой. Потом — сыновья. Дали им имена погибших фронтовых друзей — Алексей и Виктор. Держали хозяйство: корова, мелкий скот, птица, огород. Отец большого семейства заочно окончил в 1951 году Ишимский педагогический техникум. Собирался жить и учительствовать долго. Только война не отпустила его.2 мая 1957 года, в 39 лет, остановилось сердце везучего бомбера. Будто заглох мотор наткнувшегося на стену зенитного огня самолета. Любимого учителя провожали в последний путь всем селом! Позднее перезахоронили на кладбище в райцентре, рядом с женой.
Анна Семеновна вырастила детей: одна — четверых. Все получили хорошее образование! Для этого и переехали в Бердюжье — построили свой дом на улице писателя Толстого. Старшая дочь — Надежда Григорьевна Богданова — окончила в 1971 году Тюменский мединститут, работала в больнице водников и хосписе. Она — заслуженный врач Российской Федерации. Ее сыновья — Андрей и Алексей — стали офицерами, учились в ТВВИКУ и военно-инженерной академии, оба полковники, служили в Москве. А внук Дмитрий — в Тюмени с бабушкой. Учился в ТюмГУ. Елена Григорьевна Хачатрян после окончания медучилища оставалась в Бердюжье.
— Я совсем не помню папу, мне было три года, когда он умер, — говорила она. — Но пока жива была мама, мне казалось, что я его хорошо знаю… И мы, их дети, были очень рады, когда на родине отца, в селе Истомино, главную улицу назвали его именем, а на его школе установили мемориальную доску. По возможности мы с сестрой, его внуками и правнуками стараемся приезжать туда, как будто на свидание к папе. К сожалению, двух братьев уже нет в живых.
Вот и в Тюмени одну из новых улиц в районе Казарово назвали именем отважного воина и мудрого учителя. Кроме этой улицы память о Герое Советского Союза Григории Федотовиче Алексееве будет хранить недавно открытая в Казарово новая школа.
Я все помню. Я всех помню
У писателя Кунина есть пронзительной силы рассказ «Самолет». Герой рассказа сам бомбардировщик Пе-2. Единственный сохранившийся после войны музейный экспонат.
«…В войну ему везло. Трое двадцатилетних мальчишек десятки раз вытаскивали его из гибельных положений, почти целым возвращали его домой и любили, ничего не требуя взамен.
Только однажды он смог отплатить им за любою и верность… Самолет почувствовал, как сквозь него прошел кусок раскаленной рваной стали, и мальчишка, сидевший за штурвалом, закричал и упал лицом на приборную доску…
Вдвоем — самолет и второй мальчишка, штурман, — сделали все, чтобы вернуться на свой аэродром. А стрелок-радист злобно плакал и ругался страшными словами… Они садились вопреки всем правилам, но на соблюдение не было уже ни сил, ни времени… Больше он не летал".
Через много лет самолет решили использовать на съемках кинофильма о войне. И бомбардировщик Пе-2 подумал, что опять война, когда увидел направляющихся к нему троих двадцатилетних мальчишек в шлемофонах, с пистолетами и парашютами.
«…Это были такие же мальчишки, как и те, которым было по двадцать лет четверть века назад. Они даже одеты были также… на гимнастерках у них были те же ордена».
Самолет испугался: на нем уже нельзя летать, и вооружение снято. Но успокоился, когда увидел консультанта фильма — постаревшего стрелка-радиста. Расстроился правда, что тот его не узнал…
Когда съемки фильма закончились, самолет вернули обратно — в музей. И туда пришел старый бомбер.
«…Он долго стоял под ним, а потом прижался лбом к антенне радиополукомпаса, закрыл глаза и тихо сказал:
— Я все помню… Я всех помню.
И тогда самолету впервые в жизни захотелось заплакать. Но он не знал, как это сделать…".
Но мы-то знаем.
