В премьере этой недели «Колетт» Уоша Уэстмоленда многие невольно ждали повторения истории «Больших глаз» Тима Бёртона.
Талантливая жена пишет (картины или романы), а предприимчивый муж ставит под произведением свое имя, недоумевая, как же может быть иначе. В премьере этой недели «Колетт» Уоша Уэстмоленда о становлении звезды Прекрасной эпохи, знаменитой французской писательницы и артистки Сидони-Габриэль Колетт многие невольно ждали повторения истории «Больших глаз» Тима Бёртона. Неповторимую французскую легкость перехода талантливой девушки из зависимого безвестного состояния в звездное авторское одними из первых оценили тюменцы на специальном показе фильма в кинотеатре «Кристалл» и вынуждены были признать, что эта легкость перевесила американскую драму.
Википедия без труда ответит на вопрос, кто такая Колетт. Маленькая ладная брюнетка с длинным носиком и длинными черными косами — легенда современной французской культуры, по произведениям который и нынче снимают пронзительные любовные драмы — в кинематографическом воплощении предстает длинной и узкой женщиной, похожей на булавку, в исполнении не теряющей юношеской легкости, но приобретающей все большую характерную глубину 33-летней Киры Найтли. Вилли, легкого на подъем и на траты мужа будущей писательницы, с блеском сыграл округленный до упитанного лавеласа и циника Доминик Уэст. Эти два совершенно разных персонажа по странному капризу судьбы совпали словно паззл. По крайней мере на некоторое время, когда были особенно нужны друг другу.
Кто держит перо, тот и рассказывает историю, говорят герои фильма. Уэстмоленд, в данном случае держащий режиссерский пульт, рассказал необычайную жизнь необыкновенной женщины, в числе немногих других изменившей ход самого времени, так просто, как только позволяли изобразительные средства. Но при этом наводнил свой рассказ подробностями быта, тщательнейшим образом проработанных интерьеров и улиц, платьев, костюмов и прочего антуража, служащего осязаемым, наполненным звуками фоном истории. Не верить этому оказалось невозможно. Вас будто околдовывает волшебная лампа проектора. Сопротивление обаянию путешествий во времени бесполезно.
Сравнение с историей американской художницы уместно, но во французском варианте тема теряет изрядную долю напряжения, поскольку, отказывая жене в праве на указание авторства на обложке бестселлера, Вилли фактически создает из наивной Сидони ту Клодин, а потом и Колетт, которую узнает и полюбит весь мир. Изрядная доля свободы в исследовании собственных границ — тела, таланта, силы характера — ей были даны этим радужно переливающимся мошенником, умеющим радоваться жизни и не упускать возможности.
Никакой трагедии не произошло, скорее наоборот. И хотя путешествие Сидони к Колетт вышло гораздо менее захватывающим, чем та же потрясающая и проникновенная история знаменитой авангардной танцовщицы начала двадцатого века Лои Фуллер, рассказанная Стефани ди Джусто в фильме «Танцовщица» (2016), но безусловно и оно оставляет след. Уютное мерцание таланта сквозь толщу лет, сумевшего пробиться, несмотря на множество условностей «мужского» мира. Да, сейчас ситуация, когда автор остается безымянным из-за банальной половой принадлежности, показалась бы странной. Но не будем забывать, что до сих пор некоторые современные писательницы пользуются мужскими псевдонимами, потому что мир хоть и меняется, но инерция остается.
