День вывода советских войск из Афганистана - 15 февраля - стал праздником воинов-интернационалистов.
_Афганистан прочно вошел в сознание моего поколения. И я сам когда-то писал рапорт на ту страшную и сейчас никому непонятную войну. Мучимые ночными кошмарами ее ветераны, наверное, до конца своих дней будут бросаться в атаки и бить во сне душманов. Эта война не кончается и в снах тюменца Алексея Должникова, который одним из первых отправился в Афганистан выполнять интернациональный долг._
В спецназ ГРУ по знакомству
Родившись в селе под Саратовом в 1961 году, Алексей в школе серьезно занялся спортом и успешно боролся за добровольные спортивные общества «Урожай», «Спартак», а потом и «Динамо». К десятому классу 17-летний парень выполнил норматив кандидата в мастера спорта по самбо — он был рослым, крепким и на соревнованиях боролся, как говорят, за мужиков.
После школы год проучившись в Саратовском пединституте, Леша на международной молодежной спартакиаде выполнил норматив мастера спорта. Но он грезил службой в воздушно-десантных войсках и в приливе патриотизма запросился в Советскую армию — родной дядя работал в областном военкомате и мог оказать «протекцию».
Говорят, у каждого поколения должна быть своя война. Для Алексея примером в жизни всегда был его дед, Алексей Петрович, который прошел Финскую и воевал на Отечественной войне, а в 1942-м вернулся домой по ранениям и до 102 лет прожил в добром здравии.
По счастливой случайности в гостях у военного родственника как-то оказался поджарый майор спецназа Главного разведывательного управления (ГРУ) Министерства обороны СССР — мастер спорта по офицерскому многоборью. Он-то и сыграл важную роль в дальнейшей военной судьбе Алексея.
Под присмотром этого офицера-«благодетеля» в учебной школе подмосковной Кубинки молодой солдат Должников все так же плотно занимался спортом и изучал премудрости военного дела. Вскоре, став инструктором, он обучал рукопашному бою солдат и офицеров. Все бойцы учились выносливости. Каждый день изнуряющий кросс, плавание и спаринги. В этой учебке тогда готовили командиров отделений разведки, снайперов, командиров разведывательно-диверсионных групп и саперов. Зимой — в офицерском клубе, а летом — в лесных лагерях на песочке реки Урал близ города Бузулука Оренбургской области.
«В первые месяцы службы меня „старики“ опасались тревожить — мог легко любому навалять. Да и не было у нас в полку особой дедовщины — в наряды все по очереди ходили. Это же спецподразделение, а не чистая „армейка“, где совершенно другие отношения. И командиры наши следили за дисциплиной», — вспоминает Алексей.
Как афганский огурец отрезвил сознание
Весной 1979 года стало известно о победе Апрельской революции в Афганистане, и в начале декабря того же года сержант спецназа Алексей Должников написал рапорт о переводе в Афганистан, но его безжалостно порвал командир полка. Второй рапорт командование все-таки удовлетворило.
Воинский эшелон дошел до Термеза, где его особый отдельный отряд спецназа (ОТОС) ВДВ пару дней пристреливал автоматы-пулеметы на местном стрельбище, а в конце января с армейской автоколонной пересек границу Афганистана. Прошли без единого выстрела и какого-либо прикрытия. Со своей техникой и полными топливозаправщиками.
На перевале Саланг армейская колонна зашла в горный тоннель. Одна машина заглохла и перекрыла движение. Бронетехника встала, отравляя воздух выхлопными газами. Потом все узнали, что кто-то из солдат там насмерть угорел.
«Прикомандированные к армии, мы подчинялись заместителю командующего по разведке. По пути в „Теплом Стане“ (Хаирхана — место дислокации 108-й мотострелковой дивизии под Кабулом) нам встретились замызганные и прокопченные соляркой „партизаны“ — резервисты из тогдашних республик Средней Азии», которые с нашим появлением вернулись в Союз. Но в Кабуле до прихода войск уже жили советские специалисты — военные советники, геологи и строители", — вспоминает ветеран.
Боевое крещение Алексея прошло чуть ли не в первый день на афганской земле. В него на рынке города Чирикара все-таки попали — кто-то из фруктовой лавки запустил огурцом. Влетевший в лицо овощ дал понять, что не так все спокойно в этом «королевстве» и непрошеных гостей здесь не любят.
Тот огурец отрезвил сознание Алексея: «Психологически мы не были готовы к боевым действиям и партизанской войне. Гуляли по улочкам бодрячком, как говорится, «руки — в брюки» и ощущали себя хозяевами.
Был случай, когда одного бойца из нашей группы духи отучили курить. Охраняя сон разведки, он ночью нарушил устав и закурил на посту. Почти тут же на свет тлеющей сигареты щелкнул дальний выстрел. Только случай спас жизнь часового — душманскую пулю остановила мушка его автомата. Развороченный автомат списали, а солдат до дембеля не прикасался к сигаретам".
Не всех бойцов спецназа радушно встретили и горы — высота давила на уши и кровь шла носом. Небольшой отряд расположился отдельно в горах и проходил акклиматизацию. Десантники ползали по склонам. Страшно лезть вверх, а вниз еще страшнее и труднее — мышцы ног сразу забивались и становились колом.
В задачу отряда входил контроль стратегически важных объектов — развязок дорог, мостов и господствующих высот. Раньше не было такого понятия «блокпост», и эти засады назывались точками. Трудность их обустройства была в том, что окопов там не вырыть — горы сплошные. Укрытия на точках выкладывали из крупных камней, которые крошились при попадании пуль и своими осколками ранили бойцов. Потом один такой каменный осколок при обстреле оторвал Алексею ноготь на руке.
Отряд был небольшой, закрытый. Все знали друг друга в лицо. На боевые задания для корректировки артиллерии выходили по ночам группами 6−12 человек (несколько автоматчиков, пулеметчиков, снайпер и сапер). Вычисляли лагеря душманов, а по добытым координатам потом работали «пушкари».
«Костер в горах горит — кажется что рядом, а до него идти и идти. С рассветом разведка отправлялась в обозначенный квадрат смотреть на результат артподготовки. Редкий случай, когда под удар минометов и пушек попадали только пасшиеся там овечки.
Отряд практически жил на сухпайке. За все полтора года службы горячий борщ казался изысканным лакомством. Но иногда бойцы сами что-то стряпали. Порой, готовили уху из рыбы, пойманной в запруженных БТРами горных речках. А иногда, тихонько от начальства, ставили вино на настоящем винограде, вспоминает ветеран.
В районе Джелалабада были настоящие тропики — сплошная «зеленка», роскошные виноградники и мандариновые рощи. Там даже водились обезьяны. В жизни столько бананов и такого крупного винограда Алексей не пробовал. Несмотря на изоляцию от основных войск, многих бойцов тогда покосила желтуха. Но Алексей умудрился подцепить другую напасть — тропическую лихорадку, которая буквально «сожрала» всю его иммунную систему. До сих пор заболевание сказывается на здоровье.
Последний бой сержанта Должникова
26 декабря 1980 года в «подарок» к Новому году, на зачистке кишлака грубая попытка разведчиков спецназа заглянуть за высокий дувал (забор) глинобитного дома-крепости наткнулась, мягко говоря, на нежелание открывать тяжелые двери. Разведка их вынесла БТРом, и почти тут же началась стрельба. Кумулятивный заряд вражеского гранатомета угодил в корму бронемашины и прожег в ней дыру. Механика Витьку Подскребайло спасла «оплошность» сослуживцев, оставивших незапертыми люки — заряд прожег броню, но потерял свою мощь. Контуженый, но живой, механик буквально прилип к гашетке крупнокалиберного пулемета и до скончания патронной ленты осыпал округу свинцом.
Вскоре на окраине кишлака вспыхнул подожженный духами «Урал» разведчиков. Душманы метко били по десантникам не только из древних кремневых базук, но из новеньких «Калашей», возможно, купленных у «партизан» — миротворцев из советских мусульманских батальонов или «царандоевцев» (милиционеров Афганистана). Пули откалывали щепки рядом с лицом Алексея, умудрявшегося прятаться за тонким стволиком корявой арчи. Под шквальным огнем он не видел стрелков, а сам, похоже, был для них как на ладони.
Чье-то тело в облезлом халате скачками меняло позицию. Сержант нажал на курок. Боек стукнул по капсюлю, но выстрел где-то потерялся. Еще одна коварная осечка могла бы стоить парню жизни. Только со второй попытки раздалась автоматная очередь, наглухо уложившая душмана.
Ответный огонь уцелевших духов с новой силой обрушился на Алексея. Еще немного, и ему несдобровать. Он до сих пор удивляется, как в него тогда не попали.
Присмотрев ближайшее укрытие, десантник метнулся к недостроенному дувалу и нырнул за него рыбкой. Пули фонтанами дыбили песок под самым его носом, и в полете предательски взорвался сапог. Кровавое тепло поползло по телу — разрывная пуля врага настигла бойца и разнесла голеностоп. Почти тут же, как по закону подлости, рядом с Алексеем взорвалась ручная осколочная граната.
При виде завязавшегося боя и уже пылавшего «Урала» на выручку бойцам помчался БТР прапорщика Сухотского. Скоротечный бой казался вечностью, но вдруг душманы как сквозь землю провалились. Они действительно исчезли — под землей. Как потом выяснилось, вокруг почти каждого аула есть широко разветвленная сеть колодцев — кяризов, откуда афганцы берут воду и которые во все времена и при всех войнах служили им надежным убежищем от более сильного врага. Местные афганские ополченцы говорили, что по этим тоннелям из Чирикара можно было пройти до Кабула.
Кстати, и южный Вьетнам был изрыт похожими ходами. Только они не столь глубоки и были обвалены американскими бомбами. Но афганские норы уходят в глубину от 50 до 100 метров, и выкурить из них душманов было очень сложно. Наши бойцы вначале понятия не имели, как бороться с «подземными партизанами». Но потом саперы приспособились…
Как патрульный офицер отдал честь сержанту
Раненого и контуженного Алексея сослуживцы нашли только в сумерках, вытащили из опасной зоны и вывезли из кишлака на БТРе. Ночь он пробредил. На этом закончилась его война. В кабульском военном госпитале выяснилось, что пуля раздробила кость, и после серии операций его направили в медсанбат Баграма. С легкими огнестрелами и осколочными ранениями наши военные медики справлялись в полевых условиях, а в Союз, в госпитали Ташкента или в Бурденко отправляли тяжелых — с отрывом конечностей или с брюшными ранениями.
В конце января 1981-го из медсанбата Алексея забрал командир. Вместо сапог выздоравливающий боец теперь носил афганские кожаные ичиги.
По идее, за такое ранение полагался орден «Красной звезды», но в первые годы Афганской войны за подвиги не только медалей не давали, но даже звания не присваивали. Так и ушел он на дембель сержантом. Только через три года воинов-интернационалистов стали награждать орденами-медалями, а государство признало их подвиги.
За службу и полученные ранения военный финансист выписал дембелю Должникову деньги, а в Ашхабаде он с двумя друзьями-сослуживцами получил «чеки» (эквивалент инвалюты) и рубли. Домой парни ехали с приключениями. Билетов на поезд не купить — в Ашхабаде пришлось дефицитные тогда джинсы сменять у кассира на три билета в Саратов, Питер и Самару.
На площади саратовского речного вокзала хромавший Леша с тросточкой в руке провожал своего побратима в Самару и попался курсантскому патрулю из местного военного училища. Майор проверил документы, глянул на его загорелое лицо и красный, обгоревший до мяса загривок. Вернув военный билет, офицер отдал сержанту воинскую честь. Алексей видел, как курсанты от удивления раскрыли рты и потом о чем-то шушукались. Видимо, старший патруля им потом объяснил, откуда этот опаленный солнцем парень.
«Когда вставал на воинский учет, с меня военком попытался взять подписку о неразглашении государственной тайны о месте службы и попробовал застегнуть несуществующий крючок на моей форме „афганке“. Полковник даже не знал, что на новой форме его нет. Потом приехал начальник милицейского райотдела и агитировал к себе на работу. Но я отшутился. Дескать, первое время на гражданке буду „отрываться“, отъедаться да и пить водку, поминая погибших товарищей-друзей. Может, случайно сболтну военную тайну», — вспоминает ветеран.
И месяца не прошло, как ему осточертело в родной деревне — руки «чесались» без солдатской работы и верного «калаша». Пошел в военкомат проситься обратно на службу. По дембелю ему присвоили звание прапорщика, и Алексей мог смело вернуться в армию, подписав контракт. Но что-то не сложилось.
Надо было устраиваться на работу и все-таки строить мирную жизнь. За ранение ему полагалась вторая группа инвалидности, но он перешел на третью, чтобы не сидеть дома.
Спецназовец меняет профессию
Тогда только пошла самотлорская нефть, и Алексей, забрав документы из пединститута, подался в перспективный Саратовский геологоразведочный институт. По распределению его ждала «Главтюменьгеология», а в 1984 году в составе экспедиции он уже искал нефть в Нижневартовском районе. Молодой специалист был на хорошем счету у руководства — знал свое дело, не пил водку в полях и занимался спортом. Однако мечтой его был частный дом, который он намеревался построить на родине. При тогдашней зарплате геолога в 800 рублей у него были все шансы.
Примерно через год руководство «Главтюменьгеологии» взяло шефство над ПТУ, где готовили специалистов буровых работ, а Алексею предложили поучить студентов. Взамен дома на родине главные тюменские геологи предложили Алексею квартиру в Тюмени.
«Главтюменьгеология» тогда была солидной градообразующей организацией и строила жилье в Тюмени. После рождения ребенка я получил квартиру. Преподавал в профтехучилище № 7 (геологов), был на хорошем счету у руководства. Моя фотография висела на городской доске почета у горисполкома, а за успехи в работе я даже получил медаль от ЦК ВЛКСМ". Потом пригласили в Ленинский райком ВЛКСМ города на должность второго секретаря. Работал вместе с Сергеем Сметанюком по патриотическому воспитанию молодежи и студентов", — вспоминает Алексей.
Кстати, тогда же его вызвали в военкомат и вручили сразу две медали — «За боевые заслуги» и «От благодарного афганского народа».
После горбачевской перестройки комсомол развалился, и Алексей, оставив партийный билет, пошел тренировать детей в только созданный ветеранами-интернационалистами городской клуб «Каскад». В него вовлекали ребят, приходивших из Афгана, оказывали им посильную моральную, материальную помощь и организовывали спортивные секции в городских школах.
В лихие 90-е он также вел секции боевых искусств, тренируя «динамовцев», работал начальником безопасности торгово-фондовой биржи, в службе безопасности банка, а последнюю десятилетку возглавляет одну из фирм управляющей компании «МОСТ». С женой вырастили дочь, родившую им внучку Мирианну, в которой он души не чает.
Кроме перечисленных выше медалей Алексей Должников награжден крестом «За веру и верность» и «Орденом генерала Маргелова».
К сожалению, когда он служил в Афгане, не было ни фотоаппаратов, ни дембельских альбомов. Так и показать нечего. Алексей только отрывками помнит яркие события той войны. Лишь те, что сохранила его память. А душу греют встречи с однополчанами — «бача» («намного больше чем брат» — военный жаргон ветеранов Афганистана).
