Практически пустое пространство сцены становится фоном для проносящегося вихря из воспоминаний.
Есть выражение «жизнь проносится перед глазами». Если кратко, об этом премьера «Рыжий. По жизни» (18+) театра «Ангажемент», посвященная творчеству и судьбе удивительного уральского поэта, который и сам пролетел, как комета, как падающая звезда, над странными и страшными 1990-ми и погас, оставив этот ожог в литературе. Режиссер постановки Денис Рекало.
Довольно короткая, но бурная жизнь проносится перед глазами героя, поэта Бориса Борисовича Рыжего, 26 лет от роду, в исполнении Николая Давыдова. И перед глазами зрителей, которые постоянно проверяют, как по камертону, как эта жизнь отражается на двух безмолвных персонажах, сидящих практически в зрительном зале, справа от сцены — мальчике (Егор Пономарев, уже сыгравший в «Утиной охоте») и молодой женщине (Екатерина Захарова). И все действующие лица — пионеры, дворовые пацанчики, бандиты, старушки, умирающие алкоголики, братки, цыгане (играющие по нескольку ролей артисты театра) — читают и поют стихи.
Практически пустое, темное, черное пространство малой сцены становится фоном для проносящегося вихря из ярких воспоминаний. От всех них отчетливо ёкает у свидетелей эпохи. Пионеры на линейке, парни в спортивных костюмах на детской площадке, бабушки в платочках на лавочке показаны, что называется, со знанием матчасти… Но все со своей фигой в кармане. Они тут для того, чтобы поэт понял, где он и зачем.
Не застроенное декорациями сценическое пространство оказывается густо наполненным. Вот дружки Бори (Владислав Даричев, Илья Гержина, Павел Зубенко) сидят на дворовой карусели. Вот вспыхивает драка, такая, что пол ходит ходуном. Вот бабушки (Софья Лаврусенко, Наталья Караганова, Екатерина Зорина) плетут друг другу косы, усевшись гуськом на лавке. Вот пионеры на линейке (все перечисленные) под командой черной-черной учительницы (Зорина, у которой в этой постановке будет больше всего преображений — шесть). Вот сосед с перекошенным явно после инсульта лицом (Алексей Шлямин) носится за местной шпаной с топором, а вот уже местная шпана носится с топором за соседом. Вот местная пишущая интеллигенция берет измором поэта Евтушенко (Виталий Криницин), который скрывается от поклонников на балконе, но тщетно. Вот воронка пьяных застолий, которая в прямом смысле решена как движение веселой компании по кругу — из одной двери в другую. Вот махач с представителями южных республик с участием милиции, мгновенно перерастающий в искрометные танцы из популярных тогда индийских фильмов. Вот несколько мгновений новостной программы, сообщающей о буднях после развала СССР. Вот Екатерина Зорина берет в руки аккордеон (умеет, знаем по «Марту и Сливе»). Артисты «Ангажемента» играют с полной отдачей, объемно, это нужно принять по умолчанию. Хотя в постановке у них была сложнейшая задача — поддерживать взятый высокий темп смены мизансцен и образов. Но они могут.
Неподвижными в этом вихре остаются только окно и стол перед ним, за которым сидят женщина и ребенок. Точка опоры, потерянная, оставленная. А обратно нельзя, можно только ноготками по стеклу, без надежды, что те, кто за окном, услышат и поймут.
Главный герой, человек как бы одновременно свой и чужой для всех, — всегда на некоторой дистанции, наверное, чтобы делать вдох и произносить простые вроде бы слова в последовательности, делающей их живым теплым дыханием или горьким городским воздухом. Герой мечется от одного призрака с выбеленным лицом к другому с вопросом, где он оказался и почему. Ни один из призраков не снисходит до ответа. Герой должен понять это сам. Процесс выглядит мучительным, а вместе с тем завораживающим и необратимым, как последний полет падающей звезды.
Сложно сказать, из чего именно складывается удачная постановка. Вот Николай Давыдов, а с ним и его коллеги почти полтора часа декламируют стихи. Вот за дверным проемом в луче софита взлетает множество магазинных пакетиков, светящихся в темноте и неприкаянно летящих, как слова поэта. Вот мальчик рисует что-то на листке бумаги, с усилием нажимая на карандаш, — важный для постановки звук штриховки, обрамляющий бездну между героями, разделенными обычным окном. А вот три старушки, плетущие друг другу косы, этакие норны, громким шепотом подсказывающие ошалевшему от происходящего поэту слова его собственных стихов. Или все разом герои — кажущаяся громадной толпа — заглядывают в окно к безмолвным героям, словно бы не замечающим этого жуткого зрелища. Все эти штуки, найденные командой театра и прилаженные куда надо, включают зрителя когда надо, кажется, помимо его воли, когда физические реакции, невольно выступающие на глазах слезы, например, опережают когнитивные.
Спектакль не отвечает на вопросы: где и зачем оказался поэт Борис Рыжий. Герой просто находит свои ответы. Оказалось, что и мы за время спектакля, двигаясь за ним и вместе с ним, должны были их найти. С трансцендентным «Я всех любил. Без дураков» поэт уходит, оставляя нас наедине с собственными ответами разной степени жгучести. И не все ответы сразу удается перевести в слова.
Поскольку уже побывавшие на спектакле зрители грозились привести друзей, билетов на ближайший показ 3 ноября уже нет. Следите за афишей театра.
Фото Андрея Черных со страницы театра в ВКонтакте
