Dipol FM | 105,6 fm

Валентин Трушнин: Готов отвечать за каждое слово

В интервью Валентин откровенно рассказал о том, как работают российские журналисты в условиях войны.

_Валентин Трушнин, военный корреспондент телеканала РЕН ТВ, работал в Донецке. Его репортажи с передовой можно ежедневно увидеть в информационной программе «Новости» на РЕН ТВ. В интервью Валентин откровенно рассказал о том, как работают российские журналисты в условиях войны._

— Ты провел на войне в общей сложности 5 месяцев. Это большой срок. Правда, что в таких условиях месяц идет за три?

— С одной стороны, да. Каждый месяц на войне получается очень насыщенным. Впечатления, переживания и воспоминания остаются на всю жизнь. Но, с другой стороны, время летит очень быстро. Наверное, из-за того, что нет рутины.

— Сколько материалов ты подготовил за это время? Твои репортажи были в эфире почти ежедневно…

— Да, старались делать по сюжету в день, но не всегда это получалось. Иногда уезжали далеко, туда, где нет Интернета и сотовой связи, и не успевали к эфиру. Бывало, что возвращаться было нельзя из-за артобстрелов. Или приходилось выбирать между важной вечерней съемкой и перегоном уже отснятого материала или между несколькими важными событиями, которые проходили одновременно в разных местах. Как-то выкручивались. Иногда приходилось разделяться. Например, мой оператор Фёдор Болдырев едет на одну съемку и, помимо своих обязанностей, работает еще и корреспондентом, а я еду на другую, снимаю сам на вторую камеру. Однажды, например, меня выводил в прямой эфир обычный донецкий таксист, которому я за минуту до начала выпуска объяснил, что надо делать. Фёдор в это время был на другом конце Донецка, снимал последствия артобстрела.

— С одной стороны, ты военкор, который побывал во множестве горячих точек, включая Украину. С другой — нормальный семейный человек. Как переживает разлуки семья?

— У мамы, Татьяны Валентиновны, уже есть опыт — она два года ждала моего отца из Афганистана. Переживает, конечно, но без истерик. Жена Вера если и переживает, то виду не показывает, чтобы нервозность не передалась детям: старший сын Олег, ему скоро 11, у нас очень впечатлительный. Семья меня видит не в бронежилете на передовой, а в Скайпе, когда я вечером отдыхаю после работы. Это их успокаивает. Когда попадаю в «замес», никогда об этом не рассказываю родным и не понимаю тех, кто это делает.

— Официальный Киев считает российских журналистов пропагандистами. Как ты сам воспринимаешь свою работу?

— Военная журналистика — это особый жанр, на который не могут распространяться общие стандарты. Например, пресловутое правило о том, что нужно освещать конфликт с двух сторон. Это нереально. Во-первых, на Украину просто не пускают многих российских журналистов. Корреспонденты отдельных либеральных СМИ, которые долго доказывали свою преданность Киеву, — не в счет. Они не могут претендовать на объективность. Во-вторых — большинство российских журналистов внесены в списки «пособников террористов» и при каждом удобном случае их берут в плен. Так было с нашими коллегами с телеканалов «Звезда» и «Лайфньюс». О какой «второй стороне» может идти речь? Я не считаю себя пропагандистом. Я ни разу не солгал и готов отвечать за каждое свое слово в любом из моих репортажей.

— Журналист в бронежилете и каске, среди людей с оружием, порой под обстрелом — что он чувствует? Было ли тебе страшно?

— Разные мысли в голову лезут. Иногда снимаешь последствия обстрелов — куски тел повсюду — и невольно представляешь, как будешь выглядеть на их месте, как точно так же тебя станут снимать коллеги. Или сидишь в подвале и прикидываешь, насколько хватит воздуха в помещении, если вдруг здание рухнет и завалит выход. Но от этих мыслей спасает хорошая компания. Бесстрашие заразно. В кругу друзей — военкоров или ополченцев — бояться как-то стыдно, что ли… Не знаю, как это объяснить. Например, все затеяли ехать куда-то в очень опасное место. И умом ты понимаешь, что там могут убить. Но не ехать нельзя, потому что не можешь вот так взять и сказать друзьям: «Я не поеду, там опасно». Это какое-то мальчишеское чувство, но очень сильное. Мне кажется, именно такая мужская фронтовая солидарность и заставляла людей в Великую Отечественную подниматься в атаку, а вовсе не заградотряды.

— Ты освещал практические все ключевые операции. Что запомнилось особо?

— Люди многие запомнились. Короткие знакомства, но яркие. Такие люди-вспышки. Например, командир отряда ополчения «Скорпион». Весь увешанный оружием здоровый мужик, которому на передовую звонит заботливая мама (ей соседки рассказали о прорыве украинских танков), и он прямо во время боя ее успокаивает: «Мам, ну все нормально у нас… Не слушай ты этих сплетниц… Да, поел… Нет, не холодно… Мам, мне некогда!» Мама Скорпиона, кстати, живет в Донецке, и по ней, если верить официальному Киеву, стреляет ее сын. Или заместитель Моторолы — молодой парень из Славянска. Позывной «Воха». На нем живого места не осталось. Каждый месяц он получает новое ранение и, отлежавшись пару дней, сбегает из госпиталя. Сейчас у него из головы выходят осколки. Показал мне фотку трехлетней давности — со школьного выпускного. Там он еще без бороды и без шрамов. Совершенно не похож на себя нынешнего.

Старик 62-летний в донецком аэропорту запомнился. Стрелял из «Утеса», это такой крупнокалиберный пулемет. Позывной — Дед". Спросил его, почему пошел воевать, а он не смог рассказать — разволновался, расплакался и попросил остановить съемку. Оказалось, дом у него разрушили и несколько друзей погибли. Запомнился британский журналист Грэм Филипс. Мы с ним крепко подружились после одного случая. В январе в Донецком аэропорту шли сильные бои, но журналистов туда не пускали из-за скандала с Пореченковым. Грэм решил идти в аэропорт без разрешения, через частный сектор и меня позвал с собой. Он часто так делал. Ходил как блаженный по зоне боевых действий, попадал в плен, заводил полезные знакомства. Для меня же это было ново. Вот так взять и без всяких аккредитаций, ни у кого не спрашивая разрешения, пойти пешком туда, где идет бой и рвутся снаряды… Но у меня не было выбора. Нужна была картинка. Короткими перебежками, от здания к зданию мы проникли на территорию аэропорта, увидели разбитый автоцентр… А когда решили осмотреться перед тем, как бежать обратно, в гостиницу, по нам дали предупредительную очередь, мол, не суйтесь куда не просят. Эта экстремальная прогулка мне очень запомнилась.

— Люди на войне: и с оружием в руках, и мирные жители… Как их меняет эта трагедия? В чем они находят силы жить и сражаться?

— Война очень сильно меняет человека. Многих в лучшую сторону. Раскрывает потенциал, способности, которые были скрыты в мирное время. Ну, например, кем был командир отряда «Спарта» Моторола в обычной жизни? Охранником в ростовском «Икее». Комбат Гиви работал на погрузчике на заводе в Иловайске. Их талант не был востребован на гражданке. А я считаю, что это именно талант — врожденная смелость, способность руководить людьми и принимать ответственные решения в экстремальных ситуациях. В Донецке я увидел сотни людей, которые воюют и не боятся смерти. Обычных людей, не военных. Шахтеров, учителей, водителей… Я и не подозревал, что их так много в моем поколении. Я теперь часто примеряю войну на разных людей. Вот сидит охранник с кроссвордом — возможно, это несостоявшийся лихой комбат…

Для меня стало открытием, что везде, где шли самые ожесточенные бои, было очень много мирных жителей, которые категорически отказывались уезжать. Они сидели в подвалах, в разбитых квартирах без тепла, электричества и воды, но не уезжали. Это люди, которые намертво привязаны к своему дому, к своей квартире. Для них переезд страшнее минометного обстрела, и таких, оказывается, полно. Когда ополченцы взяли Углегорск, его несколько дней равняли с землей украинские артиллеристы. Мой приятель Евгений Поддубный (журналист, местный житель) попал там под жесточайший обстрел, еле выбрался.

Затем была массовая эвакуация мирного населения, после чего по городу опять работала артиллерия. А когда бои утихли, на улицах появились десятки людей. Они разводили костры и готовили пищу прямо на выходе из подъездов, чтобы в случае чего быстро спрятаться. У каждого, кто побывал под артобстрелом, возникает опасное чувство. Человеку кажется, что раз он пережил один обстрел, переживет и второй, и третий. Со временем он уже ленится бежать в подвал. Затем спокойно идет по своим делам, не обращая внимания на взрывы неподалеку. Многие жители Петровского и Киевского района Донецка так погибли.

— Как военкоры обустраивают свой быт в командировках на войне?

— Военкоры в Донецке, на мой взгляд, это образец журналистского сообщества. Такой сплоченности, готовности помочь я нигде больше не встречал. Идеальный баланс между здоровой конкуренцией и солидарностью. Мы делились картинкой, информацией, контактами. Сложился такой негласный уговор. Когда мы снимали человеческие трагедии, гонка между каналами нам казалась не совсем уместной. Не припомню случая, чтобы кто-то снял, к примеру, последствия обстрела и не дал коллегам. Все шло в общий котел. Однажды я снял в Горловке родителей, у которых от украинской мины погибли трое детей. Так получилось, что в тот день в городе никого из телевизионщиков больше не было, и я поделился картинкой с друзьями. Так принято. Хочешь снять эксклюзив — езжай на передовую, будь в кадре, это будет только твоя картинка. А быт в командировках у меня обычный. От Москвы отличается отсутствием пробок. Утром — пробежка, затем — на съемки. Ближе к вечеру — пишу репортаж, перегоняю картинку, затем иду в спортзал, ужинаю, перед сном — кино. Вечером я в командировках даже смотрю иногда сериалы.

— Существует определенный набор правил работы и жизни военного корреспондента. Что он обязательно должен делать и чего делать не должен, профессионально и человечески? Готов ли ты снова ехать на войну?

— Есть свод общих правил, но они в этой войне трансформируются, теряют актуальность. Например, военкор в горячих точках должен одеваться в яркую, подчеркнуто-гражданскую одежду. Считается, что тогда по нему не будут стрелять. Но в Новороссии это не работает. По российским журналистам с украинской стороны стреляют еще охотнее, чем по простым ополченцам. Поэтому многие мои коллеги надевают камуфляж, одежду цвета хаки. Так проще на блок-постах. Да и ополченцы охотнее берут тебя с собой на боевые операции, когда ты не отсвечиваешь какой-нибудь ярко-голубой каской. Мне приходилось даже обматывать белыми лентами левую руку и правую ногу — это опознавательный знак ополченцев в уличных боях. Иначе могут подстрелить свои же.

Еще одно устаревшее правило — не ездить в одной машине с военными, и уж тем более на бронетехнике. Потому что тогда ты якобы становишься законной целью. Если бы я соблюдал это правило, то половину своих сюжетов просто не снял бы. Например, когда ополченцы ДНР взяли Углегорск, дорога в город еще долго простреливалась. Гражданские машины туда просто не пускали. Поэтому единственной возможностью попасть туда было ехать вместе с военными. Я ездил на БТРе, который вез из Горловки в Углегорск боеприпасы. Каждый день садился в восемь утра и — вперед. БТР оставался там до следующего утра, а мне нужно было ехать в Донецк на перегон. Поэтому возвращался в Горловку уже на других военных попутках. А еще (если по правилам) журналист в зоне боевых действий должен постоянно носить с собой аптечку. Но никто из моих друзей не носит — плохая примета, а военкоры народ суеверный. Например, очень любят говорить слово «крайний» вместо «последний»…

Неудобно на сайте? Читайте самое интересное в Telegram и самое полезное в Vk.
Последние новости
На этой неделе тюменцы сдадут обязательные ЕГЭ в досрочный период
На этой неделе тюменцы сдадут обязательные ЕГЭ в досрочный период
Сегодня пятерым выпускникам предстоит ЕГЭ по русскому языку.
#ЕГЭ
#экзамены
#образование
#Тюменская область
#новости Тюмени
#новости России
Шесть медалей Зимних Игр Паралимпийцев завоевали тюменские спортсмены
Шесть медалей Зимних Игр Паралимпийцев завоевали тюменские спортсмены
Соревнования прошли в Ханты-Мансийске.
#паралимпийцы
#медали
#Ханты-Мансийск
#соревнования
Тюменка Виктория Сливко стала первой в спринтерской гонке на ЧР по биатлону
Тюменка Виктория Сливко стала первой в спринтерской гонке на ЧР по биатлону
Состязания продолжатся завтра, 26 марта, гонками преследования.
#биатлон
#чемпионат России
#Жемчужина Сибири
#спорт
#состязания
#победа
#Виктория Сливко
Владимир Якушев: Для развития ОПК необходимо работать с кадрами. Резервы есть
Владимир Якушев: Для развития ОПК необходимо работать с кадрами. Резервы есть
Президент страны обозначил дальнейшее ускоренное развитие ОПК одной из основных задач.
#кадры
#оборонно-промышленный комплекс
#Владимир Якушев
#промышленность
#развитие
Портреты для Бессмертного полка можно сделать бесплатно
Портреты для Бессмертного полка можно сделать бесплатно
В Тюменской областной научной библиотеке стартует акция «На парад с портретом деда».
#Бессмертный полк
#память
#Великая Отечественная война
#библиотека Менделеева
#помощь
#9 Мая