В день чернобыльской катастрофы звонницу предоставила Тобольско-тюменская епархия.
В день, в который 30 лет назад произошла катастрофа на Чернобыльской АЭС, тюменские ликвидаторы почтили память своих товарищей, не доживших до наших дней.
Основная церемония проходила в сквере на улице Минской, где установлен памятник в честь всех, кто пострадал от мирного атома во имя жизни и здоровья наших соотечественников. Впервые в этом году на площадке возле памятника была установлена церковная звонница, ее предоставила чернобыльцам Тобольско-тюменская епархия «для колокольного общения ветеранов и ликвидаторов аварии с небесами».
Каждый желающий мог зайти внутрь, громко назвать имя и один раз ударить в колокол. Тюменские ликвидаторы один за другим потянулись к звоннице. Каждый удар колокола сопровождался затяжным эхо и нестерпимой болью в душах присутствующих. Ликвидаторы были сильно взволнованы, у многих не сразу получалось правильно взмахнуть веревкой. Вдовы не могли сдержать слез и перед тем, как ударить в колокол, с трудом произносили имена своих мужей. Больно было смотреть и на родителей, которые били в колокол за своих детей.
Руководитель Тюменской областной общественной организации инвалидов «Союз «Чернобыль» Владимир Толпейкин заверил собравшихся, что традиция будет продолжаться из года в год и приободрил всех девизом «Будем жить!».
Александр Чусовитин был одним из тех, кто первым вошел в зону катастрофы и приступил к ликвидации аварии. «Я служил в 7-м гвардейском понтонно-мостовом полку в Ленинградском военном округе, — рассказал „Вслух.ру“ Александр Чусовитин. — На базе соединения 9 мая 1986 года был сформирован инженерно-технический батальон. 12 мая мы уже приступили к работе по ликвидации последствий катастрофы. Убирали грунт в 30-киломтеровой зоне. С середины июня работал непосредственно на самой станции. Мы убирали зараженный грунт, погружали его в металлические контейнеры, отправляли в могильники, покрывали площадку железобетонными плитами, пока не довели уровень радиации до нормы. Приходилось работать в ОЗК с противогазом в 30-градусную жару. Было очень тяжело. Поддерживаю контакты с однополчанами. Некоторых из них, к сожалению, уже нет в живых».