На что надеяться туристу в большом городе, если он устал и ничего не планировал.
Через пять минут после того, как я, едва с самолета, вышла на площади Восстания в Санкт-Петербурге, у меня спросили: «Как пройти на Невский?». Что характерно, я показала. Но сейчас не уверена, правильно ли. В чем вообще самая большая роскошь путешествий? На мой взгляд, в спонтанности. Так, у любого путешественника всегда два варианта: или он попадет туда, куда и стремился, или у него начинаются приключения… И, как по мне, второе интереснее.
Простой принцип — идти куда послали — я решила в этот раз использовать и в своем недолгом отпуске в Северной столице. Это, конечно, не Италия, вожделенная и недоступная, но, честно, Санкт-Петербург по всему исключительно европейский город, способный заткнуть за пояс из своих дворцов, каналов и парков любую европейскую туристическую знаменитость. Ну и послать там есть куда, поэтому на скуку и не рассчитывала.
Во-первых и в главных — Эрмитаж, нежная привязанность еще со школьных времен, когда мы, толпа девятиклассников, открыв рты, глазели на знаменитые часы «Павлин» или на латы в рыцарском зале, а еще — из окон на Неву. Люблю древности. Поэтому по купленному заранее билету пошла прямиком в египетский зал. Да, там экспонируется мумия древнеегипетского жреца («Настоящая!» — «Не настоящая!» — «Настоящая!!!»). Но меня страшно интересовало другое. Неоконченная работа камнереза — голова антропоморфной львицы с тончайшей проработкой черт. И опять же львиноподобное существо с головой человека — навершие ритуальной ладьи.
Несмотря на тысячи лет, прошедшие с того момента, когда рука мастера положила последние штрихи, в этих двух старинных вещицах, для меня точно, словно теплится живая и ясная мысль мастера, не утратившая нисколько из своих полетных свойств — сейчас бери и пользуйся. И почему-то, глядя на такие штуки, я уверена, что если вдруг встретится современный мастер с тем, из тьмы веков, то они безо всякого переводчика поймут друг друга. Искусство ведь вечно. И осознавать это — невероятное приключение.
Во-вторых, (хотя, наверное, это должно было быть «во-первых») вода и кораблики. Едва вы высовываете нос на туристические улицы, как вас подхватывает и несет к ближайшей пристани несмолкающий рокот: «Водные прогулки по рекам и каналам Петербурга…». В какой-то момент надо просто позволить этому потоку подхватить вас, как это сделала я, выпав из Эрмитажа на Дворцовую набережную и совершенно одеревенев от увиденной красоты, прямо в руки собирателей туристов в плавучие бригады.
Как сказала знакомый питерский гид, с корабликами как повезет. Могут прокатить по усеченной программе. Уставший уже в мае, в начале туристического сезона, гид будет откашливаться и молчать в микрофон. А могут прокатить щедро, сравнительно недорого «дадим скидку!» и под бодрую запись экскурсии, что в итоге может оказаться проще и интереснее.
Мне за эти дни попалось и то, и другое. Но, по большому счету, дочь моряка всякий раз ступала на эти видевшие многих палубы за другим — за плавным убаюкивающим движением судна по водной поверхности.
Ну, а тяжелая и непрозрачная питерская вода, похожая на огромное чешуйчатое существо из-за всегдашней мелкой ряби и бликов на темной поверхности, скажет все за себя. Ее, неподатливую, заключают в гранитные берега, а она находит силы сопротивляться и бунтовать, и так уже четвертое столетие. Идущая с неба вода в Петербурге учит вас смирению и стойкости, а та, что под ногами, настойчивости и, как ни странно, компромиссу. А еще вода тут собирает дань. У крохотного Чижика-Пыжика на Фонтанке один за другим ребятня и взрослые пытаются попасть монеткой на небольшую площадку, где установлена фигурка птички. Монетки, успевая блеснуть на прощание, одна за другой летят на дно канала. Говорят, попасть — к счастью, или к удаче. Или к тому и другому разом.
Еще, наученная горьким опытом, скажу, что на кораблик надо собираться обстоятельно. Вам может понадобиться непромокаемая и теплая одежда. Шапка — просто мастхэв (предмет первой необходимости) этим летом в Петербурге. Ну и антипригарное покрытие, иначе говоря крем против загара. Потому что какими бы толстыми ни были облака, коварное солнце сквозь них все-равно пролезет, отразится от воды и щелкнет зазевавшегося туриста по по лбу ожогом.
В-третьих пусть будет Филармония им. Шостаковича, та самая, где в августе блокадного 1942 года была исполнена в умирающем городе потрясающая по силе воплощенного в ней человеческого благородства и несгибаемой воли знаменитая седьмая симфония, изрядно напугавшая побеждавшего, казалось бы, противника, слышавшего эту музыку. Никто меня туда не посылал, просто она оказалась на пути, на Итальянской улице, как раз напротив Михайловского дворца, куда завлекает гостей со всего мира Русский музей. И как раз в последние дни мая в Санкт-Петербурге должен был стартовать 15-й международный фестиваль, посвященный столетию филармонии, «Музыкальная коллекция». Почему бы и нет?
На его открытие я без труда купила билет. От самых дорогих — на первые ряды партера, до самых дешевых — на дальнем краю галереи, в огромном зале слышно всем хорошо. А на хорах сметливый гость получает еще и не очевидный, но ценный бонус — он видит лицо дирижера, ко всем остальным зрителям обращенного спиной. Так, на открытии фестиваля мы видели спину именитого дирижера Владимира Юровского, а на одном из следующих концертов — исключительно живую мимику дирижера Михаила Шехтмана. И если Юровский, казалось, мог щепотью, жестом ткача вытащить из музыкантов нужные ноты, как невидимую нить, чтобы вплести ее в общую мелодию, то Шехтман делал это бровями!
Кстати, петербургская публика, кроме того, что она явно непотопляемая, непромокаемая и несдуваемая, еще и очень щедрая на аплодисменты. Представьте шум бурного моря. Так в громадном пространстве-корабле филармонии раздаются аплодисменты. Даже одно это стоило услышать. Ну, а музыка, как вода, кстати, всегда найдет к вам дорогу. Главное, позволить ей это.
В-четвертых, конечно, парки и сады. Опять повезло — в конце мая вовсю цвели каштаны, никогда мной не виденные, и сирень, никогда мной не виденная в таких количествах! Весь город утопает в цвету. Что уж говорить о садах? Итак, к фотографии цветущих каштанов поймала комментарий с направлением: Ботанический сад. Легкий серфинг в Сети показал место, время, билеты и прочее. Навострилась в японский сад, в 2010-м заложенный в Ботаническом саду Санкт-Петербурга известным японским мастером икебаны, профессором «СО-КАТОКУ» (высшая ступень профессора Икэнобо), Кавалером Ордена «Восходящее Солнце — Золотые и Серебряные Лучи», Мастером Чайной церемонии школы Омотэ Сэнкэ и японской живописи Суми-э Ямада Мидори. Ну и, вот совпадение, 28 мая сад оказался открытым для посещения. В этот день 11 лет назад, в день закладки сада, там была высажена редкая сакура сорта «Бэни Ютака», Дерево сенсеев. Проведать сакуру явилась и сама госпожа Ямада Мидори, хрупкая японская дама, не снимавшая медицинскую маску. В честь знаменательного события в саду устроили шоу японских барабанов.
С японским садом в Ботсаду связана и невеселая история. Как рассказала экскурсовод, пруд, устроенный там, поначалу населяли золотые рыбки, сказочные восточные карпы кои, которые, преодолев водопад вверх по течению, могут, как говорят, превратиться в дракона. Но, оставаясь порой без присмотра служителей сада, рыбки гибли от рук посетителей. После нескольких таких происшествий их переселили в оранжереи. И пруд в японском саду опустел. А я сразу вспомнила роскошных золотых рыбок в крошечном пруду в торговом центре «Солнечный». Да, дети постоянно тянут к ним руки, еще не вполне осознавая последствия такого внимания для рыбки. Но то ли рыбы в Тюмени умнее, то ли само устройство пруда хитрее — тьфу-тьфу-тьфу, прудик этот существует уже много лет и, надеюсь, все с ним и его обитателями будет хорошо и в дальнейшем.
Ботанический сад — прекрасно, но побывать в Петербурге и не зайти в Летний сад, все еще бесплатный, — преступление. Настоящее сокровище города, где история и красота сошлись вместе. Сад отреставрировали, восстановив в его глубине многие еще при Петре I заложенные «боскеты». Одна, с овальным прудом, представляет собой место уединения, куда, как указано в пояснительной табличке, царь отправлялся, когда хотел побыть один. Компанию ему составляли утки. Несколько муляжей птиц расставлены у утиных домиков. «Настоящие!» — «Ненастоящие!» — «Да настоящие! Посмотри, моргает!» — выкрикивает парочка. Утки безмолвствовали.
Устали? Ладно, только пригороды, в-пятых, и все. Знаменитые дворцовые комплексы под Санкт-Петербургом все знают. Петергоф, Царское село, Павловск, Гатчина, Ораниенбаум, Стрельна… В один из последних дней своего путешествия с самого утра я сломала ноготь. И так неудачно, что ни отпилить, ни отрезать. Лопнул, собака, по-живому. Пришлось искать маникюрный салон. И пока добрая женщина заливала мне ноготь клеем, успела рассказать, что для нее из всех местных пригородных достопримечательностей милее менее известные береговые местечки — Сестрорецк, Зеленогорск, а главное место силы — приграничный Выборг с парком Монрепо. Бескрайняя гладь залива и выступающие из воды покатые скалы, покрытые лесом. И добраться туда несложно, час с небольшим на скоростной электричке. В общем, я вышла из салона и отправилась прямиком на Финляндский вокзал.
Выборг крохотный, но и там можно поблуждать, особенно если смотреть на карту вверх ногами. От вокзала, прибывающего прямиком в центр Выборга, вместо того, чтобы сразу отправиться к набережной направо, я свернула во дворы налево и пошлепала в гору. Зато, когда вернулась на набережную, уже не было очереди на водную прогулку. Это самый легкий способ увидеть исторический центр, парк и окрестности, не тратя времени и сил. И вот там в избытке был подан морской, нездешний какой-то дух, неброские на первый взгляд, но бесконечно притягательные очертания бурых скал, выступающих из воды наподобие мифических морских существ и осторожно наблюдающих за галдящими туристами и на моторных и гребных лодках, взятых там же внаем. Несмотря на выходной день, места всем хватало. Хотя на обратную электричку в выходной надо успевать в первых рядах, иначе простоите до самого Питера. Дачники, местные, работающие в Петербурге, студенты и отдыхающие едут в город.
Пробежать по мощеным улочкам, поглазеть на старинные дома, тишайшие переулки и дворы, побороться с комарами в тенечке, послушать у гамбургерной плач обиженной чайки, которой не досталось гамбургера, — пары часов хватило с лихвой. А на обратном пути мы с попутчиками прослушали лекцию от коренного петербуржца о том, какая корюшка настоящая, а какая нет. Лекция была прочитана друзьям, но слушателей набралось полвагона.
Понятно, что все перечисленное — вещи универсальные. Город может удовлетворить и более специфические интересы. Но и в этом случае стоит довериться случаю. Так, идете вы по Кирочной и натыкаетесь на музей оловянного солдатика. Шлепаете, ни на что особенно не рассчитывая, по Итальянской, и — бах — музей гигиены перед вами. Или фланируете по набережной Мойки, а дорогу вам почти преграждает музей печати.
В изобилии памятные доски, информационные таблички и слухи. В этом доме жила Анна Павлова, в этом живет Михаил Боярский.
А еще в подворотнях прячутся необычные кофейни, магазинчики, антикварные лавки, знаменитые рюмочные и пышечные. Можно постучать, открыть, войти.
Ну и в городе всегда масса событий, на которые вы можете наткнуться, просто проходя мимо. Как я попала на инсценировку в книжном магазине на Невском, забежав туда, чтобы спрятаться от дождя.
За всем этим, пожалуй, езжайте сами. Тем более, что сделать это стало проще некуда.
Расходы:
Цены на рейс Utair Тюмень — Санкт-Петербург от 3985 рублей. Удобный утренний вылет в 8.00 пять раз в неделю — пн, вт, чт, пт, сб — доставляет пассажиров в северную столицу в начале десятого утра, и весь день впереди для работы или отдыха.
«В 2021 году Utair продолжает усиливать присутствие в регионах и базирует дополнительные лайнеры в одном из своих ключевых хабов — в Тюмени, чтобы соединить Сибирь прямыми рейсами с Центральной Россией, Поволжьем и Югом», — прокомментировал президент «Utair — Пассажирские авиалинии» Олег Семенов.
Обратный рейс — вечером, в 21.30 по пн, вт, чт, пт и вс. Заканчивайте дела и летите домой. Вот так все просто.
Жилье — капсульный отель в центре города, комфортнее хостела, дешевле отеля — чуть больше тысячи рублей за ночь. Все, что могла отдать за отель, потратила на удовольствия.
Еда — от фастфуда за 300 рублей до посиделок в кафе до 1,5 тысячи рублей. Кстати, чем ответственнее подойдете к выбору места, тем с меньшей вероятностью вам может понадобиться экстренно найти туалет посреди города, а это не так просто.
Маршрут — Гугл в помощь. А вот лазейки, например, сквозной проход от Русского музея до Дворцовой площади, минуя вечно запруженный туристами Невский проспект, вам подскажут местные жители, если сумеете произвести на них впечатление.
Билеты — проще всего, в условиях коронавирусных ограничений особенно, покупать через интернет и показывать на входе прямо на экране смартфона. Вход в Эрмитаж без экскурсии на определенный промежуток времени — 500 рублей. В Русский музей на тех же условиях — 450 рублей. В связи с эпидемической обстановкой единые билеты не действуют, и для похода в Главный штаб или в корпус Бенуа этих музеев нужно будет купить отдельный билет.
Развлечения — это как раз тот случай, когда можно испытать удачу и положиться на свое везение. В конце-концов, Петербург — морской город, без удачи и примет никуда. Слушайте его, и он подскажет. Так от дежурного набора достопримечательностей можно перейти к неочевидным местечкам, от которых у вас, кроме законного удовлетворенного любопытства, еще и мурашки, например, не так давно открытая мощеная клинкерным кирпичом площадка у летнего дворца Петра I, где, может быть, ступала его нога. К сведению, в среднем катание по каналам обойдется в 800-1000 рублей. «Ласточка» в Выборг — 320-360 рублей в одну сторону.
Маска — обязательна. В условиях вечных питерских отражений, как и в незабвенной Венеции, с оглядкой на которую в том числе строили город, ношение маски придает всему дополнительный карнавальный оттенок. Здоровье — бесценно.
Многие мне говорили, что Санкт-Петербург — город с непростым характером. И ты ему либо нравишься, либо нет, со всеми вытекающими. Проверить сложно, но поверить соблазн большой. Поэтому и начинаешь поневоле относиться к этому удивительному городу как к живому существу. Так, в один из дней Питер поливал всех, осмелившихся высунуть нос из дома, дождем, думаю, из чистого баловства. «Питер, — говорю, — старик, ну камон!» И распогодилось. Питер, ты настоящий?
Фото автора
