Субъективно. Вачовски и космические молодильные яблоки

Крупноблокбастерная игрушка, вышедшая из-под пера и киношной хлопушки брата и сестры Вачовски, ничему не учит так доходчиво, как тому, что и чужие унитазы мыть легче, если за поворотом маячит волк-альбинос в космических ботах, которые он обещал дать покататься над небоскребами в тихом закатном небе над собственной планеткой. В киношный эфир вышел звездный беспредел «Восхождение Юпитер», требующий интеллектуальных усилий не больше, чем понадобится для чистки унитазов, но на поверку гораздо более приятный.

Вачовски все-таки сделали себе имя, и просто игнорировать их очередное творение, после «Матрицы», золотым кирпичом лежащей в основании пирамиды игровых антиутопий, после «Облачного атласа» — этакой зачетной заявки на то, чтобы объять, наконец, необъятное, не получится хотя бы из любопытства. Все равно останется вопрос: ну что на этот раз? А на этот раз молодильные яблочки.

Это такое ценное вещество, которое добывают из людей, заботливо выращиваемых на планетах необъятной вселенной некими звездными капиталистами, по сотне душ на одну штучку. Добывают его, как человечество и предполагало, инопланетяне, похищающие землян и проводящие над пленниками свои зловещие и непонятные высокотехнологичные эксперименты, чтобы некоторые глубоко осатаневшие олигархи могли жить десятки тысяч лет, находясь в наилучшей форме.

А тут наша, или почти наша, как Крым, девушка с незатейливым именем Юпитер (Мила Кунис) — такая же «большая и красивая» — отскребает, понимаешь, дочиста чужие уборные, трижды упомянутые, чтобы вдруг оказаться новой инкарнацией королевы из звездной олигархической семейки Абрасакс. Так гены упали.

И тут началась блескучая кутерьма с летучими ботами, невидимыми силовыми щитами, строгим и томным Ченнингом Татумом, украшенным острыми «волчьими» ушами и преглупой бородкой, с космическими кораблями, которые бороздят просторы американского городка на космических же скоростях и незаметно для жителей крошат полгорода в некрупный винегрет.

Два с лишним часа экранного времени уходит практически целиком на то, чтобы любоваться далекими звездами, полетами, космическими перестрелками, королевскими нарядами простушки Юпитер, анатомией полураздетого Татума, престарелым стингером в исполнении Шона Бина, по своему обыкновению предавшим друзей, но на удивление дожившим до титров, а еще инопланетными летучими ящерами, манерными ипохондриками из выморочной семьи Абрасакс, безмерно уважаемым Терри Гиллиамом в коротенькой роли министра печатей и знаков, да Сэмюэлом Барнеттом в чуть более длинной роли резиноволицего адвоката Боба, здорово разыгравшим карту эмоциональной куклы.

Но при этом не покидает ощущение полной бессмысленности происходящего не только в далеких мирах, но и на родной Земле. С другой стороны, новоявленная королева Юпитер, чужая в обоих реальностях — до и после судьбоносного открытия — могла ли чувствовать себя иначе?

Русский след в «Восхождении…», кроме удобной подставки под трагический анамнез героини и ее русских вроде бы, как и у актрисы, корней, упоминания вряд ли заслуживает. Да и мало приятного всерьез задумываться о том, что именно в России к небогатому, как все ученые в этой стране, астроному с глубоко беременной женой может вдруг ворваться толпа вооруженных до зубов бандитов в камуфляже, чтобы застрелить практически беспомощного отца семейства, вцепившегося в свой обожаемый телескоп. Ну, может, у авторов воображение разыгралось. Надо же было как-то объяснить поспешное бегство семьи в утлом суденышке через бурную Атлантику в страну свободы и нечищеных унитазов, будь они неладны. А без России ничего бы и не было.

Зато в финале все хорошо. Так что, как говорится, дайте две. Юпитер так Юпитер.