Быть красивыми, загадочными, легкомысленными, коварными, соблазнительными, отчаянными исполнительницам позволила известная пьеса Робера Тома, написанная в конце 1950-х.
Женщины — актрисы, героини — прекрасны и деятельны, они в центре внимания, под светом софитов. Мужчины — номинально присутствующий герой, авторы, постановщики — безмолвствуют, присутствуют на уровне мифа, не видны, но все это, каждое движение женщин придумано и продиктовано мужчинами. Такова весенняя премьера в Тюменском драматическом театре «Восемь женщин». И хотя все в названии указывает на любимый многими весенний праздник, послание от имени номинально прекрасного пола номинально сильному и наоборот получилось неоднозначным. И вот почему.
Подготовку к нынешней премьере начали еще прошлым летом. Тогда в творческий периметр тюменского театра затянуло современную российскую инди-поп группу OQJAV. Участники группы создали музыкальную составляющую. Невероятный художник-постановщик Евгения Шутина на этот раз взломала зрительское восприятие симметрией и цветом — глубоким синим, алым и белым, особенно патриотичными в сочетании, а еще отсылающие к французскому оригиналу. А режиссер-постановщик Сергей Захарин выстроил симметричное, закольцованное действо, показавшее тюменских артисток во всей красе, как драгоценные камни в оправе, или птиц, часто вовсе не салонных, в клетке, откуда они не торопятся улетать.
Быть красивыми, загадочными, легкомысленными, коварными, соблазнительными, отчаянными им позволила известная пьеса Робера Тома, написанная в конце 1950-х, и, кстати, однажды уже поставленная в тюменском драмтеатре. Очень французская история не претендует на то, чтобы представить глубоко проработанные образы, однако не мешает играть в предложенные обстоятельства. Тюменцы с удовольствием сыграли.
Отчаянная Катрин, младшая дочь (Евгения Казакова, Софья Илюшина), с зелеными прядями в волосах, в хулигански рваных колготках, поет «Я горю! Я папироска!» и раскатывает на игрушечной красной машине. Наверное, эта песня самая запоминающаяся, в том числе потому что первая, и потому что слова просты.
Роскошная Сюзон (Наталья Никулина, Марина Кошеляева) появляется как праздник, ей все рады. Ее номер «В его руках сильных, словах жестоких…» необыкновенно нежный и проникновенный.
Их мать Габи (Татьяна Пестова) — в алом наряде — царствующая особа, не меньше. Актриса и держится как скала в бурном море, милостиво позволяя скатываться вниз разбившимся об нее волнам, оставаясь неизменной, неуязвимой. И только в один миг прорывается сквозь эту каменное самообладание что-то живое… И пропадает.
Ее сестра Огюстина (Кристина Тихонова), напоминающая монашку в своем скромном сером одеянии, довольно неуклюжая особа, требующая к себе повышенного внимания, жаждущая событий и чувств, но не умеющая дать выход своим желаниям.
Их мать, бабушка девочек (Елена Махнёва) — забавная и, казалось бы, безобидная дама в бигудях, прячущая в не так уж нужном ей инвалидном кресле выпивку. Но ровно до тех пор, пока мы не узнаем, что она — причина смерти собственного мужа («Ты думаешь, просто взяла и убила?!»). Ну и, конечно, ровно до тех пор, пока она не появляется в финале в роскошном платье и при прическе.
Тетка девочек по отцу Пьеретта (Жанна Сырникова) из тех, кто порхает по жизни. Однако никто не знает, как тяжело ей такая легкость дается. Эта со своей маской не расстается, но до тех пор, пока то же настоящее чувство, что у каменной Габи, не прорывается вдруг, и не исчезает.
Шанель, экономка (Ольга Безбородова) — простая и искренняя женщина, не скрывающая своих чувств, однако приученная не афишировать их. Пожалуй, она привязана к этой семье и в каком-то смысле уже стала ее частью.
Луиза, горничная (Анастасия Писарева, Дарья Терёшина) — непростая штучка, ролевая модель в стиле пин ап, слишком яркая, чтобы исполнять простую работу горничной, и по мере развития действия показывающая себя во всей красе.
От младших участниц необычного и трагического происшествия, которое остается за пределами внимания зрителя, до прислуги все героини представлены отчасти утрированно. Маска сорванца, маска инженю, маска благородной матроны, маска неудачливой наперсницы, и так далее. Образ горничной и вовсе максимально приближен к карикатурному, анекдотичному. В таком карнавальном шествии, украшенном сольными выступлениями, налицо внешняя сторона представления о женщинах как существах с одной стороны простых, легко читаемых и шаблонных, пустых (время от времени героини начинают недвусмысленный птичий базар), с другой — загадочных, коварных, необъяснимых и чуть ли не всемогущих. К этим сфинксам, появляющимся в финале в свадебных платьях, явление которых действительно означает финал многих историй, вопросы можно задавать либо под страхом их получить, либо под страхом распрощаться с откушенной ими головой. Причем не ясно, что хуже. При такой постановке вопроса разговор, согласитесь, не ведется для того, чтобы лучше понять друг друга. Скорее наоборот. Как говорится, меньше знаешь, крепче спишь. Как не повезло Марселю, захотевшему узнать о своих женщинах больше, как повезло вам, теперь вы предупреждены.
Надо сказать, что общую канву карнавального шествия разбавляют какие-то очень трогательные движения исполнительниц. Как расслабленно, по-семейному их героини рассаживаются в ванной — словно на диване в час тихих домашних посиделок. Как искренне радуются роскошным нарядам каждой. Девочки же. В следующий момент — собранны, сосредоточенны — танцуют и поют.
Пьеса появилась в то время, когда гендерные роли фактически оспаривались мало и были понятны всем участникам игры. Теперь, когда общество стало более гибким, когда в повестку включено обсуждение нужд и прав людей третьего пола, когда под большим вопросом «обязанность» мужчины быть мужественным, а женщины женственной, эта легкая комедия положений с приправой из легкой же трагедии, происходящей вне нашего поля зрения, приобретает однозначный винтажный оттенок. Похоже, что пьеса оказалась подходящей формой, которую заполнили музыкой, движением и цветом.
Да, артисты драмтеатра могут все. Вы действительно будете напевать прилипчивую как жвачка «Папироску» и на следующий день после спектакля, а впечатлившись исполнением Елены Махнёвой и Кристины Тихоновой «Взяла и убила», возьмете да и придете на мюзикл еще (кстати, запишут ли диск с песнями из мюзикла?). Понятен и джентльменский порыв директора театра Сергея Осинцева дать раскрыться артисткам труппы, о чем он сказал в пресс-конференции перед спектаклем, тем более, что есть куда раскрываться. Кроме того, эта постановка задала исполнительницам новую планку, которую те преодолели (что дальше, акробатические номера под колосниками? Вполне возможно). И пусть автор пьесы когда-то показал своих женщин, ставших узнаваемыми, а благодаря Франсуа Озону и легендарными, именно так. И пусть мужчины в Тюмени так представляют женщин, в шутку или всерьез. Но вот вам нынешнее высказывание, которое можно читать между строк, точнее между гиацинтовых складок оформления сцены, в ту и другую сторону. Очень сочное, чувственное. У каждого на уровне глаз. И, наверное, эмоциональное впечатление в этот раз важнее поисков компромисса. Просто весна пришла.
_Фото Екатерины Христозовой_
