Как всегда говорил и писал сам Якуб Занкиев, он хоть и родился в Иркутске, но всегда считал себя коренным тоболяком.
В 2003-м не стало Якуба Занкиева. Он был воином, но главное — он был мугаллимом, учителем. Любовь и уважение к учителям дети мусульман впитывают с молоком матери. Мугаллим занимает в их жизни второе место после нее.
В зорях Иртыша
В ярком созвездии именитых деятелей образования и культуры сибирских татар звездой первой величины назовут Якуба Камалеевича Занкиева, Заслуженного учителя школы РФ, члена Союза писателей республики Татарстан, заслуженного гражданина Тобольска. Житейская мудрость сочеталась в нем с исключительным трудолюбием, он ценил честность и порядочность, призывал почитать людей старшего возраста и по-отечески заботился о подрастающем поколении, учил терпению и состраданию.
Как всегда говорил и писал сам Якуб Занкиев, он хоть и родился в Иркутске, но всегда считал себя коренным тоболяком. Его дед Занки Занкиев из племени шейха Занки был безземельным бухарцем, жил в Епанчинских юртах Тобольского района, служил ямщиком и в течение двадцати пяти лет возил товары тобольских купцов в Иркутск. Затем остался там по своему ремеслу у купца Метелева. В Иркутске и встретились родители будущего писателя. Якуб Занкиев родился 6 апреля 1917 года. Через год семья Занкиевых, узнав о том, что на родине, в Тобольске, сартам-бухарцам дают землю, вернулась в наши края.
В конце XIX века, согласно переписи, в Епанчинских юртах находилась одна из самых больших общин бухарцев. Там тогда проживало более 500 человек, половину из которых и составляли бухарцы, выходцы из Средней Азии. Остальные были служилые татары, из местных. Что же до приехавших позднее, то о них постарались узнать как можно более подробно. Взять тех же Занкиевых. Скорее всего, их фамилия пошла от имени деда Занки. Нельзя не обратить внимания, какие красивые имена выбирали потомки Занкиевых своим детям — Медия, Самей и другие. Подмечено, что бухарцы взвешенно подходили к выбору имени. Ещё интересно, что среди предков семьи Занкиевых были три представителя учительской профессии. Так что выбор Якуба Камалеевича, посвятившего себя учительскому делу, и затем последовавшей по его стопам дочери Алсу, был, можно сказать, заложен генетически.
К семье у Якуба Камалеевича было трепетное отношение. Она поддерживала в самые трудные минуты жизни. По воспоминаниям Нура Якубовича, сына Якуба Камалеевича, отец, прошедший войну, часто рассказывал дома о фронтовых дорогах. Удивительно: он, преподававший в школе физику, в душе оставался человеком лиричным, умел говорить доходчиво, интересно. Человек кристальной честности, трудолюбия, он очень хотел видеть такими же людьми своих сыновей и дочерей. Одна из них, Алсу, вспоминала, что между родителями были трогательные, доверительные отношения.
«Нас, детей, — говорила она, — отец с детских лет учил наблюдательности, проводил дома любопытные дидактические опыты. Помню, как мы всей школой готовились к новогодним маскарадам, как шили костюмы. Помню крутящуюся, и это в 70-е годы (!), нарядную елку, залитый каток, снежные фигуры. К отцу часто обращались за помощью односельчане. Кому-то нужно сделать справку, другому требовался просто совет. Папа был человеком повышенной ответственности, он откладывал все свои дела, старался сразу же помочь человеку. Эту черту он старался воспитывать в нас, своих детях. Добрым, заботливым, внимательным — таким он остался в моем сердце».
По признанию известной татарской поэтессы, автора 14 сборников и поэм Галии Абайдулиной, путевку в литературную жизнь ей дал Якуб Занкиев. После выхода ее первых стихов состоялась волнующая встреча с писателем-романистом, удостоенным литературной премии Татарстана. Услышав поэтические строчки ее авторства, Якуб абый сказал просто и тепло: «Оказывается, у нас есть продолжатели поэзии Булата Сулейманова. Пишите, Галия, вас ждет большое будущее».
… Он ушел на фронт в 24 года, принимал участие в сражении на Курской дуге. В сложной ситуации пришлось вызывать огонь на себя. За мужество и героизм, проявленные в боях с фашистскими захватчиками, Якуб Занкиев был награжден орденами Великой Отечественной войны первой и второй степени, Красной Звезды и медалями. Неслучайно тема Великой Отечественной войны стала одной из главных в его творчестве, испытание войной проходят герои романа дилогии «Зори Иртыша» и повести «Любовь, объятая пламенем». Их читают с одинаковым интересом люди разного возраста и разных национальностей.
Выйдя в свет в 1988-м, роман «Зори Иртыша» был сразу замечен. По мнению читателей, он мог бы пользоваться таким же успехом, как произведения Рыбакова и других писателей тех лет. Но перевод на русский, к сожалению, был сделан позже, и время было упущено.
«Очень хочется, чтобы роман был переиздан, он достоин большей известности, и не только в России. „Зори Иртыша“ по масштабности охвата исторических событий не уступают „Тихому Дону“ Михаила Шолохова», — считает писатель и краевед Татьяна Солодова. На одной из встреч по случаю очередного дня рождения писателя она поблагодарила за поистине титанический труд переводчика Нафилю Сайфуллину, которой удалось, не исказив, передать стиль писателя. Вероятно, начинающая учительница иностранного языка гимназии имени Лицмана Нафиля Шакирчановна и представить не могла, что именно ей автор книги предложит переводить ее на русский язык. Поводом для встречи, как рассказывает Нафиля, стал сбор материала для дидактического спектакля, посвященного Великой Отечественной войне. Она обратилась за помощью к Занкиеву. Когда-то он, удивительный рассказчик, фронтовик, заслуженный педагог, произвел впечатление своими военными воспоминаниями на ребятишек школы деревни Полуянова, где училась Нафиля. Писатель откликнулся на ее просьбу, и так было положено начало их дружбе, которая и помогла с переводом «Зорь Иртыша» на русский. Это было непросто, ведь татарский язык в годы застоя в сельских школах практически не изучался. Но Якуб Камалеевич сумел разглядеть в ней хватку, недюжинные способности и уговорил взяться за работу.
Уже в зрелом возрасте открыл для себя имя первого писателя сибирских татар тобольский художник Эдуард Тушаков. На 80-летнем юбилее писателя он впервые встретился с ним, получил на память роман-дилогию с дарственной подписью. Особо не владея навыками чтения на родном языке, он взял в руки роман, переведенный на русский. Однако захотелось читать на родном языке.
«Читал по ночам, — делился он своими впечатлениями. — И вот что удивительно, книга затягивала все больше, я буквально рыдал над судьбами и перипетиями жизни героев. Это особый дар — владеть словом, чтобы оно захватывало до глубины души».
Открывать талант писателя Занкиева, достойного сына сибирских татар, предстоит новым поколениям. Ведь, по словам сельских библиотекарей, его произведения не залеживаются на полках, пользуются интересом как у людей старшего поколения, так и у юных читателей. Он оставил нам большое, доброе наследие.
Мугаллим учителей
…Это был творческий, культурный, талантливый человек, мудрый наставник, исследователь, психолог, мастер, труженик, творец и созидатель. «Учитель учителей» с любовью называли Якуба Камалиевича Занкиева современники, коллеги, ученики. Свои первые шажки малыш Якуб сделал на палубе парохода, который доставил молодую семью Занкиевых из Иркутска на родину. В восемь лет он перенес большую трагедию, познав горечь утраты самого близкого в жизни человека — мамы. Возможно, эта душевная, постоянно кровоточащая, рана давала будущему писателю тонкое ощущение чужой боли как своей, научила состраданию и сопереживанию к окружающим людям. Первого учителя Якуба звали Абдула-хат-абый. По окончании третьего класса ученики, как и положено, перешли учиться в соседнюю Загваздинскую школу, где в течение года вновь занимались в третьем классе. В 1930—1931 учебном году в Епанчино прибыл новый учитель, который преобразовал трехлетнюю начальную школу в четырехлетнюю, и Якуб, и его друзья поступили в четвертый класс. Новый учитель, Урамаев Мухамедулла, с первых дней произвел большое впечатление на маленького Якуба. «Это был авторитетный учитель, — вспоминал позже писатель, — обладавший глубокими знаниями. Опрятно и со вкусом одетый, вежливый и культурный. У него было приятное выражение лица, с которого никогда не сходила улыбка. На все наши вопросы он отвечал с неизменной улыбкой, никогда не повышал голоса, обладал прекрасным чувством юмора. Умел к месту похвалить ученика, погладить по головке. Из каждой поездки в город привозил много новых книг».
Первый урок в начальной Епанчинской школе Урамаев посвятил истории тобольского края. Феноменальная память Якуба Занкиева позволила ему спустя много десятилетий воспроизвести этот эпизод в одной из книг: «Оказывается, прошло уже триста пятьдесят лет, как построили Тобольск. Город в 1587 году основал Данила Чулков. Какие знаменитые личности выросли на Сибирской земле! Ученики узнали о выдающемся химике Дмитрии Ивановиче Менделееве. Писатель Фонвизин, художник-карикатурист Знаменский связали свою судьбу с Сибирью. На Тобольском кладбище сохранилось семь могил декабристов. Такие известные личности, как Кюхельбекер, Муравьев, Семенов, Башмаков, Вольф, Краснокутский, Барятинский, обрели вечный покой в этих краях. В Тобольской тюрьме отбывали наказание Чернышевский, Герцен, Достоевский, Павло Грабовский и другие».
Образ любимого учителя стал прототипом главных героев романов Занкиева «Зори Иртыша» и «Любовь, объятая пламенем». Литературный критик, доцент кафедры русской литературы ТюмГУ Владимир Рогачев, высоко ценивший произведения Якуба Занкиева, в частности, подчеркивал, что Занкиев — первый и единственный российский писатель, показавший трагедию Великой Отечественной войны через образ советского учителя: «Я. Занкиев по-своему высветил старую истину, — писал Рогачев, — все начинается в семье, продолжается в школе. Человек не состоится, если не знает своего рода, не помнит родных корней, истории малой родины и своего народа. Большое открытие Я. Занкиева — образ Мухамеда Уразаева, чья судьба органично переплелась с движущейся панорамой десятилетий ХХ в., трагической историей сибирских татар. Совестливый герой-правдоискатель показан настоящим народным интеллигентом, которому дороги родная культура, многовековой путь народной жизни и хорошо знакомы вехи российской и мировой культуры».
Педагогическое мастерство своего педагога Урамаева в своих публицистических произведениях Занкиев описал таким, например, образом: «После первого урока, посвященного истории Западной Сибири, молодой преподаватель приступил к проверке знаний учащихся и выяснил: читают дети по слогам, по-русски знают несколько слов, по математике — четыре арифметических действия. Он составил авторскую программу, включив в нее общий курс математики, родной язык, русский язык, литературу. Вот один из примеров его новаторства. При изучении темы „Проценты“ учитель принес сто зерен, поместил их между двумя влажными промокашками, накрыл стеклянной пластиной. Когда из ста зерен проросло 90, мы узнали, что всхожесть составила 90%. Мы задавали ему разные вопросы — отчего человек видит сны, почему звезды не падают с неба, кто придумал пароход. Учитель М. Урамаев, не жалея сил и времени, вел внеклассную работу, организовывал соревнования, проводил репетиции. Например, в межшкольной ученической конференции в ю. Кулларовских, где участвовали школьники из Старицких, Абалакских, Шамшинских, Байгаринских, Усть-Тамацких, Кулларовских школ, первое место заняли ученики Епанчинской школы, подготовленные М. Урамаевым. Весной Мухамедуллу Урамаева перевели учителем математики и физики в городскую школу рабоче-крестьянской молодежи».
Урамаев сделал все, чтобы его лучший ученик Якуб продолжил образование. Через знакомых он отправил записку, в которой приглашал Якуба в пятый класс ШКМ. Кое-как выправив одежонку, собрав припасы, старый дед Занки отправил внука в город. Школа располагалась в Тобольске на улице Семакова. Директор Мухаметзянов с порога отказал Якубу: «Ты еще не окончил четвертый класс, как я могу принять тебя в пятый? На дворе месяц май. Иди, приедешь осенью». Заявление Якуба о приеме в школу передали на рассмотрение на очередном педсовете, что также не дало ожидаемого результата. Тогда Урамаев, не желая сдаваться, написал записку и отправил Якуба Занкиева к заведующему тобольским окроно Захарову. Тот пригласил Якуба в свой кабинет. Прочитав заявление, строго спросил: «Что, мальчик, очень хочешь учиться?» «Ага». «Экзамены за пятый класс тоже сдашь?» «Ага». «Вот, молодец, тогда будешь учиться!» Через два месяца занятия в школе кончились. По итогам учебного года отличник Занкиев получил в награду белую рубашку и черные брюки.
Учеба в ШКМ стала стартовой площадкой в большую жизнь. Спустя годы
На выпускной фотографии, по указанию директора школы М. Урамаева, была сделана надпись: «Крснознаменный выпуск ШКМ им. Крупской 1933 г.» Культурнонравственный облик педагога Урамаева, который воссоздан Якубом Занкиевым в воспоминаниях, газетных публикациях, книгах, вызывает большое уважение. Настоящий профессионал, мастер, деятельность которого была пронизана нравственным смыслом, пониманием долга, чувством ответственности. Для молодого Якуба Занкиева он был и учителем, и отцом. Его родной отец после смерти супруги вновь уехал на заработки в Иркутск, оставив сына на попечении деда Занки, дяди Саляхетдина и его жены Зиннатбану.
«По окончании седьмого класса, — вспоминал Якуб, — воспитывавшего меня дядю Саляхетдина по ложному клеветническому доносу осудили и сослали на десять лет лагерей, отправили строить Беломорканал. Я остался в доме за хозяина. Возможности учиться не было — заготовка дров, сена, уход за домашними животными были на мне. Дед старый, жене дяди тяжело вести хозяйство. Однажды Урамаев Камиль сказал мне, что меня назначили учителем вместо Алеевой Малихи, вышедшей замуж и уехавшей из деревни. Я не поверил, какой из меня, оборвыша, учитель? Но Камиль протянул мне бумагу. Это был приказ районо. Так по рекомендации Урамаева М. я в январе 1934 г. стал учителем. Спасибо моему дорогому наставнику, который продолжал заботиться обо мне. С его легкой руки 45 лет жизни я посвятил профессии учителя».
Надо сказать, Якуб Камалиевич оставался примерным учеником до самой кончины своего учителя, да и Мухамедулла Урамаев очень любил и гордился своим учеником, работавшим директором школы в Епанчино. На мусульманском кладбище Тобольска, стоя у изголовья покойного, плечом к плечу с его сыном Альбертом Урамаевым и внуком Робертом Урамаевым, Якуб Камалиевич произнес речь: «Великий отец! Память о тебе навечно сохранится в наших сердцах. Твое красивое имя золотыми буквами будет вписано в наши книги. Искренне благодарю тебя, мой учитель, за то, что ты мне, осиротевшему мальчугану, заменил отца, вывел на дорогу жизни. Прощай, дорогой учитель!»
После выхода в свет романа «Зори Иртыша» Якуб Занкиев получил большое количество откликов. Читателей волновал вопрос: «Кто такой Уразаев? Реальный или вымышленный герой?» Подробный ответ на все вопросы был опубликован в газете: «Роман „Иртеш таннары“ (Зори Иртыша) — не документальное, а художественное произведение. Мухамед Уразаев — собирательный литературный образ. Все положительные черты моего любимого школьного учителя Мухамедуллы Урамаева нашли отражение в образе главного героя книги „Зори Иртыша“. А отрицательные черты были вымышлены, так как по законам жанра идеальных героев не бывает».
Таким образом, конкретная личность учителя Урамаева с особым мировосприятием, складом характера, творческим потенциалом стала образцом для подражания в дальнейшей профессиональной судьбе Якуба Камалиевича Занкиева. Преподаватель физики и математики Мухамедулла Урамаев, владевший педагогической культурой, способный создавать благоприятную психологическую атмосферу во взаимоотношениях с учениками, осознавая высокое социальное назначение педагогической деятельности, сумел увидеть в юном Якубе Занкиеве зачатки таланта и развить их, сумел вырастить из своего ученика Учителя с большой буквы, воспитать продолжателя традиций и принципов гуманизма.
При подготовке публикации использовались источники: Sovetsib.ru, тоб-библиотека.рф, www.tonb.ru.
Фото vov.tiamz.ru
