"Башня должна быть из бетона, монолитная, предварительно напряженная. Я думаю, что бетонная башня украсит Москву", - говорил архитектор Николай Никитин, когда планы возведения телебашни еще только обсуждались.
_Еще один всемирно известный тоболяк — и опять родился в семье, имевшей до революции проблемы с законом. Николай Никитин — выпускник церковно-приходского училища, доктор технических наук, архитектор Останкинской башни, главного корпуса МГУ, стадиона «Лужники», мемориала «Родина-мать зовет!». После того, как шпиль Останкинской великанши вонзился в небо, поднявшись на высоту в 533 метра (первоначальная высота башни без флагштока), японцы предложили Николаю Васильевичу спроектировать башню высотой в 4 километра…_
Железобетонный аргумент
В ужаленное революцией 1905 года время у высланных из Читы в Тобольск под гласный надзор полиции Василия и Ольги Никитиных родился сын Коленька. В Читу Василий Никитин перебрался в поисках, как тогда говорили, лучшей доли. Нашел ее в должности метранпажа читинской типографии, что почти всегда означало участие в революционной деятельности. Вернувшись в родные пенаты, Василий столкнулся с жесткой реакцией на «революционно настроенных элементов». Такая атмосфера царила в Тобольске во многом усилиями губернатора фон Гагмана, который чрезвычайно опасался всякого рода возмутителей спокойствия, а потому заботился о повышении жалованья полиции, снабжении ее оружием и обмундированием, ратовал за увеличение числа стражей порядка.
Это ли повлияло на решение об отъезде или что-то еще, но на родине Никитина-старшего семья надолго не задержалась. Перебрались в Ишим. А там энергичная, оборотистая Ольга Николаевна открыла салон-фотографию. Благополучные ишимцы наполняли его в воскресные дни и по всякого рода приятным поводам, стремясь запечатлеть радостные моменты жизни в окружении многочисленных детей и прочих родственников. От клиентов отбоя не было и, как вспоминала сестра Николая Валентина, «материальное положение было у нас совершенно благополучное».
После трех классов церковно-приходского училища Коля Никитин поступает в гимназию. На экзамен явился раньше всех и, объявленный отвечать первым, стал рассказывать приемной комиссии о гепарде. Впечатлил всех, и восторженный директор учреждения объявил, что Николай принят. Это стало событием для семьи, а дедушка по маминой линии прислал на радостях из Читы ученическую форму и ранец. Новоиспеченный гимназист делал успехи. Но ему удалось проучиться всего лишь год. Очередная напасть — гражданская война — мощно аукнулась в Сибири.
Казалось бы, революционно настроенный Никитин-старший мог приветствовать приход «красных», однако их непомерная жестокость наводила ужас даже на бывших сторонников. В Тобольской губернии, где власть была в руках Колчака, только и говорили о бесчинствах, чинимых отрядами большевиков. Как и многие сибиряки, Никитины решили двинуться с отступавшими колчаковцами на восток, в сторону родной для Ольги Николаевны Читы. Однако добраться удается только до Новониколаевска — отец и младшая сестра Николая заболевают тифом.
Будущий архитектор с сестрой. Фото putdor.ru
Сделавшись главным добытчиком в семье, смышленый подросток Николаша создает первые свои изобретения. Это печь для варки патоки из мерзлого картофеля и станок для его растирания. Патока хорошо шла на базаре. За свой процент ее сбывала хозяйка дома, где квартировали Никитины. Бизнес приносил хороший доход, обеспечивавший выздоравливавших хорошей едой и лекарствами.
Закончилась война. Но жизнь не вошла в привычное русло. Многое в стране изменилось. Николай с сестрой учились уже в советской школе, где юноша увлекся математикой, царицей наук. Талантливый преподаватель Ливанов утверждал при случае, что благодаря этой науке «человек получит возможность расширить степень своей свободы, избавиться от унижающих человеческое достоинство тягот».
Математика, конечно, пригодилась. «…С богатым запасом знаний и способностью к анализу, Никитин является вполне отвечающим требованиям, предъявляемым к поступающему в ВУЗ». Это выдержка из школьной характеристики, с которой Николай поехал из Новосибирска (прежнего Новониколаевска) в соседний Томск поступать на механико-математический факультет технологического института. Ну, а дальше как в той присказке — не было бы счастья, да несчастье помогло. На мехмат его не взяли, потому что прием туда уже был закончен.
— Определяйте куда угодно… — обреченно махнул рукой расстроенный абитуриент в разговоре с приемной комиссией. И его зачислили на самое массовое отделение инженерно-строительного факультета — архитектурное. Как он ни рвался потом к занятиям математикой, как не пытался выкраивать для этого время, но пришлось полностью посвящать его черчению и рисованию. Впрочем, со временем занятия на архитектурном начали приносить Николаю и удовольствие, и все более заметные результаты. Его работы начали побеждать в конкурсах и стали украшать важные кабинеты.
Тем не менее, после второго курса Николай вновь попробовал поступить на мехмат. Декан факультета, узнав, что один из поступающих уже учится на архитектурном, отказал ему, заявив: «Математика — наука серьезная, а вы рисовать привыкли. Нет, не по силам вам будет матанализ!» Пожалел ли он годы спустя о словах, сказанных тогда будущему архитектору знаменитой телебашни и великого монумента? Очень вероятно. А пока студент Никитин продолжал чертить, рисовать и слушать лекции на архитектурном отделении.
Однажды он попал на лекцию профессора Молотилова, читавшего курс «Технология железобетона». Это было нечто новое и весьма востребованное в годы, когда вся страна была одной большой стройкой. Профессор в красках расписывал достоинства железобетона, заявляя о том, что материал этот недооценен — из него можно делать даже самолеты и корабли… Тут лектор явно приукрашивал реальность, зато заставлял будущих коллег мыслить широко, в том числе искать новые способы строить необычные объекты самого разного назначения. Николая он сумел по-настоящему впечатлить. Старательный парень даже написал курсовую «Раскрытие конструктивных возможностей железобетона».
Новые идеи не отпускали Николая Никитина. Он давно уже не жалел, что не поступил на мехмат. Молодой человек стремился заниматься такой архитектурой, которая позволит возводить города, устремленные в будущее.
Заметив эту увлеченность, профессор Молотилов привлек его в качестве руководителя студенческой исследовательской бригады на строительстве одной из значимых строек социализма — Кузнецкого металлургического комбината. Конечно, дело касалось разработки комплексной методики расчета многочисленных конструкций из железобетона. Как писал о Никитине С. Истомин, «…вместе с основами профессиональной грамоты студенты получали от своего профессора раскованность и инициативу, жизненно необходимые первопроходцам индустрии поднимающейся социалистической Сибири».
«Родина-мать» звала
Первой самостоятельной работой молодого архитектора, окончившего институт в 1930 году, стало здание техникума-общежития в Новосибирске, собранное, конечно, из железобетонных конструкций. Производство этого материала в больших объемах еще не было налажено, и Николай Никитин стал тем, кто и его организовал. Молодой специалист поставил дело изготовления железобетона на заброшенном кирпичном заводе. Он же первый предложил изготавливать элементы в том порядке, в котором они требовались в строительстве. Техникум стал первым зданием, собранным по новой технологии. Позже в том же Новосибирске из железобетонных блоков построят много зданий и сооружений, созданных в стиле популярного тогда конструктивизма. Например, жилые дома-комплексы: «Дом под часами», «Дом политкаторжан», «Динамо». Впрочем, первенство Никитина в советском сборном железобетонном строительстве официально признали лишь через четверть века.
Но главное из никитинского наследия там — здание железнодорожного вокзала Новосибирск-главный. Оно создано по принципам великого теоретика зодчества Древнего Рима Витрувия, прочно усвоенным советским архитектором в институте, — польза, прочность, красота.
В страшном для страны 1937 году в Москве, на месте взорванного храма Христа Спасителя решено было строить циклопических размеров символ социализма — Дворец Советов. Здание в виде огромной ступенчатой башни с гигантским же основанием планировалось поднять на 315 метров. На самом верху решили водрузить стометровую статую Ленина. Трудно поверить, но зал заседаний должен был вмещать 20.000 человек. Конечно, активное участие в этом масштабном проекте предложили принять Никитину. Он делал расчеты на динамичное действие ветровой нагрузки. При таких параметрах проекта сделать это было непросто.
Несостоявшийся проект. Эскиз с портала mtdata.ru
По заданию авторов архитектурного монстра выкопали гигантский котлован и заложили в основание металлический каркас. К слову, знаменитый «Котлован» Андрея Платонова написан под впечатлением от тех событий. Но началась война, и каркас был демонтирован и пущен в переплавку. Было не до строительства.
После разгрома фашистской Германии о проекте было вспомнили, и Никита Хрущев предложил возобновить работы, но что-то пошло не так, «монстра» забраковали, стройка не состоялась. В годы брежневского застоя там построили открытый бассейн «Москва», а в конце 1990-х восстановили храм.
Фото about-planet.ru
Одним из создателей Дворца Советов Никитин не стал. На достойную высоту имя архитектора вознесли совсем другие творения. Именно он проектирует, а затем и строит главное здание МГУ на Ленинских (Воробьевых) горах. Дом студента, как тогда называлась эта высотка, взметнулся вверх на 240 метров, и тогда, в 1953-м, был самым высоким зданием в Европе. В этом Никитину вновь помог опыт его древнеримского коллеги Витрувия. Опираясь на него, Никитин пришел к инженерному решению, в соответствии с которым для повышения прочности сооружения котлован под ним должен быть вырыт такой глубины, что вес вынутого грунта равнялся весу здания. В основу фундамента, как и в случае с Дворцом Советов, были уложены железобетонные блоки. Это решило задачу установки Дома студента на непрочный грунт Воробьевых гор.
За проектирование университетского корпуса архитектор был выдвинут на соискание Сталинской премии. И хотя поначалу его кандидатуру отклонили, позже Никитин получил премию в составе группы «за разработку большепролетного шедового покрытия и способа его возведения». Покрытие состояло из сборных железобетонных элементов.
В 1950-е годы Николай Никитин проектировал стадион в Лужниках, дворец культуры и науки и здание советского посольства в Варшаве. Спустя четырнадцать лет после Победы на Мамаевом кургане в Волгограде было начато строительство мемориала в честь героев Сталинградской битвы. Руководителем проекта был известный советский скульптор Вучетич. Центральным элементом архитектурного ансамбля была 52-х метровая фигура женщины с мечом, символизирующая Родину-мать. Николай Никитин имел самое прямое отношение ко всему проекту, завершенному в 1966-м. На следующий год мемориал был торжественно открыт, и тогда, на праздничной церемонии, Вучетич своими руками укрепил на постаменте бронзовую табличку с надписью «Конструкция разработана под руководством доктора технических наук Н.В. Никитина». И опять его творение было признано самым высоким в мире и попало в книгу рекордов Гиннеса. Как ему это удалось — создать такое сооружение, которые лишь в год 75-летия Победы потребовало капитальной реконструкции?
Фото pomnisvoih.ru
«В результате длительных поисков, — писал Николай Васильевич, — в статую, совершенно не считаясь с ее формой, вписывается регулярная конструкция из пересекающимся под прямым углом вертикальных стенок…» Из справочников-путеводителей известно, что эти самые стенки образуют отдельные ячейки. Жесткость каркаса поддерживается изнутри 99 металлическими тросами, которые постоянно находятся в напряжении. Руки и голова статуи, ее шарф были смонтированы сначала на земле, а потом были подняты и закреплены в нужном положении. Памятник установлен на бетонном фундаменте высотой 16 метров, 14 из которых находятся под землей. Меч статуи, длинной в 33 метра и весом в 14 тонн, сначала был сделан из нержавеющей стали и обшит листами титана. Под воздействием ветра меч сильно раскачивался и деформировался, поэтому в 1972 году лезвие меча заменили другим, сделанным из фторированной стали. В верхней части меча были сделаны отверстия для уменьшения веса.
Московская лилия
Вершиной творчества и всей деятельности архитектора Никитина стала Останкинская телебашня. Полное ее название при запуске — «Общесоюзная радиотелевизионная передающая станция им. 50-летия СССР». Она почти в два раза выше Эйфелевой башни, прежнего рекордсмена. На момент окончания строительства ее высота была 533,3 метра. Вес фундамента — 5.000 тонн. И совершенно невероятное для обывателя известие: допустимое отклонение вершины сооружения под действием ветра — 11, 65 метра.
В 1957-м Никитин стал главным конструктором Моспроекта и членом-корреспондентом Академии строительства и архитектуры СССР. На одном из заседаний Госстроя как-то шло обсуждение намечаемого строительства мощнейшей телерадиобашни высотой в пятьсот метров. На огромных размеров полотне разместили ее эскиз в виде мачты с длинными горизонтальными консолями — перекладинами. Изображение башни походило на опору ЛЭП и сидящим в зале специалистам не понравилось. В том числе и Никитину.
«Башня должна быть из бетона, — высказал свое мнение Николай Васильевич, уже известный сторонник новых форм и необычных решений. — Башня должна быть из бетона, монолитная, предварительно напряженная. Я думаю, что бетонная башня украсит Москву».
Как пишет о Никитине С. Истомин, «еще ни один здравомыслящий человек не осмеливался забросить железобетон в заоблачную высоту. Даже Никитину со всем его новаторским авторитетом отказывались верить. Всем не терпелось либо удивиться до изумления, либо разгромить дерзкие помыслы «возмутителя спокойствия».
— Бетонная башня в 500 метров? — усомнился председательствующий.
— Но ведь ниже она не годится!.. — был ответ.
— А вы возьметесь за проект?
— Я должен подумать.
— Думайте, но не больше недели. Товарищи со мной согласны? Дадим Николаю Васильевичу неделю?
— Через неделю я буду очень занят. Так что-либо через три дня, либо позже".
Трехдневный срок товарищи утвердили, а Никитин понял, что возложил на себя тяжелейший груз. Разного вида силуэты башни чередовались в его воображении, падали, разрушались, поднимались вновь… И тут из обломков ясно возник образ перевернутого лепестками вниз цветка. После того, как в сознании был перебран большой ряд представителей флоры, на пьедестал вырвалась белая лилия с мощными лепестками и тугим стеблем. Именно в этом виде в замыслах автора начала жить… башня. Архитектор сосредоточился, словно примериваясь к взятию небывалой высоты.
Неизведанное подстегивало, тем более, что он никогда не боялся сложной работы. Никитин знал, и это не раз отмечали ученики и коллеги, что чем сложнее задача, тем собраннее и строже становилась его творческая мысль. Отметалось все лишнее, отбрасывались не нужные, то и дело вспыхивающие и затухающие идейки. В его сознании башня возникала в намеченных контурах, обрастая вычислениями.
Однажды выяснилось, что три четверти тяжести башни должны приходиться на основание и только четверть ее массивного тела необходимо разместить в утончающейся за облаками бетонной игле. Теперь об этом просто судить, но автору башни, которую строители позже назовут «Николаевной», предстояло решить и другую задачу. Необходимо было рассчитать все так, чтобы стебель лилии не раскачивался под ветром более чем на метр. И дело было уже не в устойчивости, а в том, что иначе антенна будет рассеивать волны и люди у телеэкранов не увидят устойчивого изображения. Одним словом, основанию башни необходимо было придать мощь и силу монолита, а ее стеблю — гибкость, упругость и стойкость. И тут родилось решение: натянуть внутри ствола «Николаевны» мощные стальные тросы, стянув ими бутон и растущий из него стебель. Четыре арки прорезали собой этот бутон, придавая ему легкость. Далее следовал едва заметный перелом конуса, а в высоту потянулся стебель. Выходило, что две трети его высоты будут неделимы и свободны от разного рода подвесов. Только после этих двух третей возникала первая площадка, за которой стебель становился тоньше и тоньше, вырастая еще на 70 метров. Здесь возникал огромный куполообразный свод, под которым, сужаясь книзу, следовали застекленные ярусы обзорных площадок, ресторана, технических служб. Завершала стебель-башню ажурная стальная антенна, похожая на ржаной колос.
От эскиза до первого телесигнала прошло десять лет. Это были годы ушли не только и не столько на преодоление силы ветра. Приходилось проламываться сквозь дебри недоверия, скепсиса, обвинений.
Всех пугало то, что по Никитинскому проекту фундамент башни был глубиной всего 3,5 метра. Для высотных сооружений обычно вырывался фундамент подобно тому, что был на Никитинском же главном корпусе МГУ. По сравнению с ним здесь была ну просто легкомысленная ямка в детской песочнице.
«По первоначальному проекту, — писал Никитин, — коническое основание опиралось на четыре мощные опоры-ноги сложного очертания. Это интересное в архитектурном отношении решение не удалось осуществить, так оно встретило категорическое возражение экспертизы… Это была оригинальная идея — превратить четыре опоры башни в подобие когтей орла, которые будут также вонзаться в грунт, как когти орла намертво вцепляются в добычу. Не прошло».
Необычный проект вызвал ожесточенные споры, превратившиеся в «десятилетнюю войну». Обычно тихий и неконфликтный Никитин теперь стоял непробиваемой стеной. Наконец, он победил — осенью 1960-го в фундамент башни был заложен первый кубометр бетона. Но уже на следующий год пришел грозный приказ заморозить стройку, а автора отдать под суд за напрасно потраченные государственные средства. До суда не дошло, но напряжение борьбы за «Николаевну» привело к развитию у Никитина нервного заболевания, проявлявшегося в виде экзем и язв. Болело сердце. Ногу частично ампутировали. Протез натирал до крови. Появились костыли. В письме к родным 1 января 1963 года Николай Васильевич писал: «С башней новые сложности. Стоимость ее по новой смете стала в 2,5 раза больше… Предвещаю неприятности…»
И все-таки он победил, добившись приема у председателя Совета министров СССР Косыгина. В 1963 году городской комитет КПСС Москвы решил «прекратить всякие дискуссии о башне. Развернуть строительство полным ходом».
Давшаяся творцу в буквальном смысле потом и кровью, башня все же была закончена: 27 апреля 1967 года удалось завершить монтаж антенны. Никитин тогда заявил: «Я не хвастун, не честолюбец, но, ей-богу, хорошо при жизни увидеть эту постройку… Я и сам себе немного завидую!..»
Сдав башню в эксплуатацию, он до того вымотался, что не смог явиться на работу в день своего 60-летия. А 18 февраля 1970 года проект Останкинской телевизионной башни допускается к конкурсу на соискание Ленинской премии. При этом подчеркивалось, что башня является уникальным, выходящим за рамки мировых достижений сооружением, единственным в Советском Союзе.
Стоило ли этого уничтоженного здоровья автора?..
Пройдя через все испытания, одержав победу, Никитин обескураживал всех ответом на закономерный вопрос: почему башня не носит его имя? Есть же Эйфелева, Шуховская…
— По-моему, это было бы нескромно.
Фото putdor.ru
Когда строительство «Николаевны» уже подходило к концу, японцы предложили Никитину спроектировать для них башню высотой в четыре километра! Даже для Никитинского таланта это было верхом дерзости. Но он решил заняться этим делом, и проект был подготовлен. В соответствии с ним полезная площадь гигантской японки вмещала бы в себя пятисоттысячный город. Мировые СМИ того времени наперебой вещали о вселенской сенсации, автором которой собирался стать русский архитектор.
«Построим капиталистам эту башню, — объяснял Никитин свое решение, — пусть смотрят и удивляются, на что наш народ способен». Так отдельно взятый советский человек собирался прославить свою Родину. Родина же сделала так, чтобы этого не произошло. Никитину попросту запретили ехать в Японию. Заказчикам сообщили, что архитектор занят.
Через три года причастные к тому проекту иностранцы наведались в Советский Союз и встретились с Никитиным: «Приехали в Москву семь японцев, — писал Николай Васильевич родным, — собираются строить башню в 550 метров. Это тот самый буржуй, который собирался строить 4000 м. Теперь остановились на 550. Господин Мицусиба уже в возрасте и хотел бы видеть башню при жизни».
Но тому японцу не повезло. А «Николаевна» стоит и радует глаз москвичей и гостей столицы.
При подготовке публикации использована литература:
_Фото с сайта российская-телебашня.рф_
