Было непросто.
Важное качество человека — осознавать и исправлять совершенные ошибки. И чем раньше, тем лучше. Так произошло и с деликатными вопросами экологии в рамках промышленной нефтедобычи.
Космическое видение
Олень точно знает, куда идти, и ведет за собой человека. Они так живут тысячелетиями.
Надежда Васькова, тележурналист, специалист по выставочной и фондовой работе Тюменского драматического театра«Вот почему они прекрасно ориентируются в пространстве? - задается вопросом Надежда Васькова. - Мы однажды ждали вертолет: выходили на каждый звук самолета, вертолета. Нет, этот на Уренгой, этот на Муравленко... Вдруг в один день приезжает на стоянку куча народу. Спрашиваем: «О том, что вертолет прилетит, вам по рации сообщили?» «Нет, - отвечают, - мы просто знаем». Создается ощущение, что ненцы обладают объемным космическим видением. Помню, меня удивило, когда они подходили к летчикам и давали направление: сейчас поверни налево, потом направо. И точно попадали. А если ненецкие дети рисуют землю, то изображают ее как художник Райшев...»
У прокладки трубопроводов своя логика, она складывается из множества технических факторов. Но фактор оленей инженеры не понимали и не принимали как государственную задачу. В результате получилось, что трубы перекрыли часть мест каслания домашних оленей и путей естественной миграции диких оленей.
«У нас в области существует надымпуровская группировка диких северных оленей. Она уникальна, такой больше в стране нет. Одна из уникальных группировок дикаря в мире. И она оказалась отрезана с востока железной дорогой, а пути ее миграции перерезаны многочисленными газопроводами, которые идут от Медвежьего и Ямбургского месторождений», — говорит один из героев репортажа.
Это тоже поставило на грань выживания и северных животных, и людей. Пробовали поднимать трубопроводы над землей. Но не помогало — перед такими арками, гудящими от высокого давления нефти или газа, олени останавливались как вкопанные.
Кроме этого, у каждой северной семьи есть родовые угодья, где только она пасет оленей или добывает рыбу. Этот баланс отношений тоже складывался тысячелетиями. И вдруг на родовые угодья приходят чужие.
«Нам пришлось здесь жить давно уже, чистоту сохраняем. Пушнина ушла у нас, геолог тут много строить стал. Пушнина в два раза меньше стало. Дичи мало, зверей всяких», — повествует герой хроники.
Владимир Кузнецов, легенда тюменской журналистики, в 1970-1980 гг. корреспондент газет «Красный Север» (г. Салехард), «Правда Севера» (г. Новый Уренгой). Почетный нефтегазостроитель, Почетный работник культуры и искусства Тюменской области«И они поднимали этот вопрос на всех уровнях, и в Верховном совете и в Ямало-Ненецком. Они говорили: «Это наша жизнь. Вы придете, газ добудете, уйдете, а нам тут жить», - рассказывает Владимир Кузнецов.
«Не могу видеть, как коверкают мою землю»
Нефтегазовый комплекс полностью ломает многовековой уклад жизни, цивилизация наступает неотвратимо. Молодые тундровики и таежники идут в буровики. Классический пример — знаменитый хантыйский писатель Еремей Айпин. Его книги переведены на разные языки мира.
Одна из них — роман «Божья Матерь в кровавых снегах» — о жестоком Казымском восстании народа ханты в 1933 году. Тогда советская власть решила организовать колхоз, чтобы местные жители добывали рыбу из священного для северян озера Нум-То. Ханты взбунтовались, красных коллективизаторов убили, но восстание было жестоко подавлено армейскими подразделениями.
Молодой Айпин некоторое время работал на буровой. И написал о том, как многогранна и хрупка северная природа.
«Герой моей повести — молодой охотник. Он приходит на буровую. Тогда, десять лет назад, я думал, что будет лучше, чтобы буровые, геологические бригады возглавляли местные жители — коренные ханты, — говорил в 1983 году Еремей Айпин. — И вот сейчас я увидел такого героя, бурового мастера, внука охотника из Конды, Александра Першина. Такие герои меня всегда будут интересовать, потому что когда местный житель, коренной, возглавляет буровую бригаду, он будет более бережно относится в земле, к будущему этой земли».
«Все меняется, — отмечает Надежда Васькова. — Я разговаривала с Володей Супочиным, он получил образование, должен был стать буровиком, но вернулся на стойбище. «Я не могу видеть, как коверкают мою землю, — говорил он. — Мне лучше здесь, но не там».
«У вас тут и огороды цветут»
Хотя там, в этой новой жизни тоже было немало плюсов.
Прежде всего — медицина. Доктора сами регулярно объезжают стойбища. Среди врачей есть и коренные северяне. Это облегчает взаимопонимание. Особенно — с женщинами.
Полное школьное образование — тоже цивилизационный плюс. Правда, для этого коренным северянам приходится подолгу жить в интернатах.
«Сейчас я хочу вам предложить задачу о нашем базовом предприятии — о сейсмопартии… Если учесть, что среднее количество рабочих дней в связи с метеоусловиями — 85…», — диктуют детям задачу.
Но метеоусловиями коренных северян точно не напугать.
«Тем не менее, я смотрю у вас тут и огороды цветут», — говорит журналист. — «И картошку можно выращивать, и репу. При колхозе это было все, колхоз назывался „Полярный круг“. Можно жить, можно скот держать, телят. Хозяйством обзаводиться».
А олени все равно лучше. И национальные оленеводческие и рыболовные колхозы и совхозы становятся отдельной отраслью тюменского сельского хозяйства. Государство гарантированно платит сотрудникам зарплату и гарантированно забирает продукцию. Один из таких образцовых совхозов — Байдарацкий, на Ямале.
«В прошлом году получили прибыль 1 187 тысяч рублей. Это вдохновило рабочих. Получили хорошую премию, 13-ю зарплату», — отмечал в 1988 году директор совхоза «Байдарацкий» Николай Бабин.
«Были приняты мощные программы по сбережению природы, благоустройству поселков и сел коренных народов. Предприятия стали базовыми, строили фактории, магазины для местного населения, — рассказывает Владимир Кузнецов. — А тем более, когда был принят закон о родовых угодьях, то коренных жителей не трогали. Это было табу, и туда не лезли».
Кисы — в массы
Но рыба и оленина всегда пользуются спросом. А что делать с отходами производства? Как настоящие животноводы, оленеводы должны постоянно увеличивать количество сданного мяса. Оленьих шкур больше, чем чумов в тундре. А хантыйской или ненецкой моднице много малиц не надо. Оставался единственный выход — двинуть олений мех в массы.
Тюменские модельеры разрабатывают кисы. Это зимние сапоги из оленьего меха на основе национальной обуви северных народов с их традиционным орнаментом. Разработку публикует главное гламурное издание страны — журнал мод, который читают и профессионалы отрасли, и женщины, которые хотят выглядеть стильно.
Кисы шьют обувные фабрики и небольшие артели при оленеводческих хозяйствах. У покорительниц Севера кисы пользуются не меньшей популярностью, чем импортные сапоги.
Однако гигантская стройка железной дороги Обская — Бованенково поставила под угрозу резкого сокращения и оленеводство на Ямале.
«Байдарацкая тундра считалась первозданной. Здесь не проходил геолог или строитель. А сейчас идет дорога. Она пересекает все пастбища. И тот газопровод, который сейчас строится, отсекает оленей от моря», — повествует хроника.
«Сегодня вдруг возникли новые вопросы, оказалось, что вариант, по которому мы шли, он не самый лучший, — отмечал в 1988 году генеральный директор „Ямалтрансстроя“ Владимир Нак. — Мне трудно судить, но, наверное, нужно проработать его, чтобы нанести меньше урона самому Ямалу, тем традиционным занятиям, которые есть у местного населения. Но сегодня мы явно опоздали с этим вопросом. Наверное, его надо было прорабатывать до того, как готовилось решение по организации этой стройки».
Первым делом ученые, а рабочие потом
Проект железной дороги, по которой должно было дальше двигаться освоение Ямала, в конце концов был скорректирован. Сначала с учетом экологических факторов, а потом само время заморозило стройку. После советской перестройки стране стало не до того.
Возобновилось строительство одной из самых северных железных дорог в мире только в XXI веке. И уже — по другим технологиям.
Анатолий Костров, главный редактор газеты «Тюменские известия»«Мне нравится, что сначала идут ученые, проектировщики, все выверяют, а потом только приступают к промышленной эксплуатации, - отмечает Анатолий Костров. - Идет освоение Севера. Хорошо, что не торопятся, действуют осмотрительно, учитывая варианты. В этом большой плюс».
Количество тундрового населения на Ямале сегодня растет. Это хорошо видно во время проведения традиционного праздника — дня оленевода. Здесь все смешалось — древний уклад кочевников и современные технологии быта. Но главное, человек, олень и тундра, их общая среда обитания.
Продолжение следует.
