Как механик-водитель легендарной 34-ки сражался с фашистскими «Тиграми»
«Вслух.ру» продолжает проект «Эхо Победы. Тюменская летопись», посвященный 80-летию Победы в Великой Отечественной войне. В рамках проекта писатель и краевед Александр Петрушин рассказывает о том, как наши земляки приближали памятную всей стране дату. Сегодня — рассказ о нашем земляке Викторе Бугаеве, у которого «бесшабашная лихость сочеталась с знанием техники и каким-то природным искусством маневрирования под огнем».
История этой улицы началась с распоряжения администрации города от 5 ноября 2002 года о присвоении проезду N 1, расположенному в районе новой застройки деревни Казарово, наименования «улица Виктора Бугаева».
Тремя годами ранее, 8 мая 1999 года, при содействии тогдашнего главы Тюмени Степана Киричука, полковника Александра Моторина, в то время военкома Центрального района, а раньше командира танкового батальона в Афганистане и ветерана Великой Отечественной войны подполковника в отставке Арона Аронсона на стене здания под номером 24 на улице Республики открыта мемориальная доска: «В этом доме, бывшем „реконструкторе“, жил Бугаев Виктор Елисеевич, Герой Советского Союза, механик-водитель 52-й гвардейской Фастовской дважды Краснознаменной орденов Ленина, Суворова и Богдана Хмельницкого танковой бригады».
Жми на полный газ!
Он родился 17 сентября 1913 года в Тюмени. Семья — мать Анна Варламовна, брат Костя, сестры Шура и Лида — занимала две комнаты и кухню в доме на 1-й Заозерной улице в заречной части города. В конце 30-х годов при расширении фанерокомбината дом снесли, а Бугаевых переселили в центр, в новое здание на углу улиц Республики и Семакова, которое называли в духе времени «реконструктором».
В школе при спичечной фабрике «Пламя» Виктор выучился на электромонтера и работал на овчинно-меховой фабрике имени Кирова. Самоучкой сдал на киномеханика и крутил по вечерам в фабричном клубе в бывшем доме купца Колмогорова «Чапаева» и «Волгу-Волгу». Смастерил моторную лодку — без нее трудно представить довоенную жизнь у судоходной Туры. Но особый интерес вызывали у него автомашины. Быстро освоил полуторку и гонял на ней так, что пыль столбом и ошалелые куры из-под колес. Уже шла война, когда лихой водитель по прозвищу Бугай сбил возле городского отдела НКВД (через дорогу от «реконструктора») телефонный столб. В административном порядке его лишили водительских прав, сняли с него бронь от мобилизации, обвинили во вредительстве и отправили в угольные шахты в Молотовскую (Пермскую) область.
В феврале-апреле 1942 года в Уральском военном округе формировалась 97-я танковая бригада, в которую зачислили административно осужденного Бугая. Мама, узнав, что сын стал танкистом, благословила его в письме: «Ну, Витя, уже там тебе никто не помешает — ни столбы, ни столбики. Жми на полный газ!». Такая возможность представилась ему в ноябре 1943 года.Впереди Киев
После завершения Курской битвы советские войска широким фронтом от Гомеля до Мелитополя вышли к реке Днепр. Ставка Верховного главнокомандования приказала: форсировать Днепр с ходу, захватить плацдармы на правом берегу и освободить столицу УССР Киев к очередной годовщине Великой Октябрьской социалистической революции. Для достижения этих целей не жалели ни людей, ни техники, ни боеприпасов, ни наград.
В директиве ставки от 9 сентября 1943 года N 30187 «Военным советам фронтов и армий о представление к наградам за форсирование водных преград» предлагалось: «…За форсирование такой реки как Днепр и равных Днепру рек по трудности форсирования… представлять к присвоению звания Героя Советского Союза».
В годы Великой Отечественной войны звания Героя Советского Союза были удостоены 11 739 человек (из них 3 051 посмертно). За форсирование Днепра — 2 438 человек (47 генералов, 1 123 офицера, 1 268 сержантов и солдат).
В первой половине 1943 года было сформировано пять гвардейских танковых армий. Каждая такая армия состояла из двух танковых корпусов и одного механизированного, отдельной танковой и одной-двух артиллерийских бригад. По штату танковая армия должна была иметь около 800 танков и самоходных артиллерийских установок, и до 750 орудий и минометов. Советский танковый корпус образца 1943 года по мощи примерно был равен немецкой танковой дивизии (10 977 солдат и офицеров, 152 орудия и миномета, 258 танков и САУ).
Немцы не собирались без сопротивления сдавать стратегически важный рубеж обороны на Днепре и захваченный в сентябре 1941 года Киев. Его войска 1-го Украинского фронта пытались освободить дважды, нанося главный удар с южного Букринского плацдарма, но всякий раз с большими потерями отходили на исходные позиции.
Немцы, надежно прикрытые своей бомбардировочной и штурмовой авиацией, часто переходили в контратаки. На плацдарме сложилась такая ситуация, что уже трудно было определить, какая из сторон наступает, а какая обороняется.Лишь в конце октября 1943 года ставка отменила решение генерала армии Ватутина о проведении третьего наступления с Букринского плацдарма. В штаб фронта поступила новая директива — незаметно для противника перебросить 3-ю гвардейскую танковую армию, в состав которой входил 6-й гвардейский танковый корпус, а в него, соответственно, 97-я (с 27 июля 1943 года — 52-я) гвардейская танковая бригада, на северный Лютежский плацдарм.
Совершив за шесть суток 200-километровый марш вдоль линии фронта, под проливным дождем, по раскисшим от весенней распутицы дорогам, танки скрытно форсировали левый приток Днепра Десну и сосредоточились для решающего броска на Киев.
Утром 4 ноября в густом тумане советские войска прорвали оборону противника. В эту брешь устремились гвардейские танки, уничтожая огнем и гусеницами все, что встречалось на пути: орудия, автомашины, повозки, солдат. О роли танкистов в Киевской наступательной операции член военного совета 1-го Украинского фронта генерал-лейтенант Крайнюков в своих мемуарах «От Днепра до Вислы» (1971) писал: «Освобождению Киева и спасению его древнейших исторических памятников во многом способствовал глубокий обходной маневр 3-й гвардейской танковой армии генерала Рыбалко. К середине дня 4 ноября танкисты перерезали важнейшую коммуникацию — шоссе Киев — Житомир».
Как потом выяснилось, страху на врага нагнал всего один танк 332-го танкового батальона 52-й гвардейской танковой бригады. За рычагами этой «тридцатьчетверки» сидел механик-водитель Виктор Бугаев.
Как бригада стала Краснознаменной
В наградном листе на механика-водителя танка Т-34 гвардии сержанта Бугаева отмечено: «При выполнении боевого приказа командования по освобождению Киева от немецких захватчиков совершил героический подвиг при прорыве оборонительной линии противника в районе юго-восточнее Пуща-Водица (сейчас это поселок в черте Киева — А.П.). При этом экипаж совершил смелый марш в тыл противника, тем самым перерезал шоссейную дорогу Киев — Житомир. Находясь среди вражеских танков и пехоты, в ночь с 5 на 6 ноября 1943 г. вел неравный бой, при этом уничтожил один танк, два самоходных орудия, противотанковую пушку и до 30 солдат и офицеров противника».После Сталинграда немецкое командование страшно боялось окружения. Узнав о появлении «тридцатьчетверки» в дачном местечке Пуща-Водица, где размещались тыловые и штабные службы, немцы предпочли оставить Киев и отступить на запад.
Совершив менее чем за сутки 65-километровый марш, танки 52-й гвардейской танковой бригады 7 ноября ворвались в город Фастов — важный опорный пункт гитлеровцев на Украине. Атака танкистов была столь стремительна, что противник не успел вывезти стратегические материалы и вооружение: захвачено 22 воинских эшелона с различным имуществом, тысячи тонн горючего, руды, хлеба. За взятие Фастова Москва, помимо праздничного салюта, громыхнула 12-ю залпами из 124 орудий, а бригада получила почетное наименование Фастовская и орден Красного Знамени.
— Славно поработали, — поздравил танкистов командир 6-го гвардейского танкового корпуса генерал-майор Панфилов.
Дуэли с «Тиграми»
О своей службе гвардии сержант Бугаев писал в Тюмень младшей любимой сестренке: «…Лидок, ты обижаешься, что долго не пишу, так это знаешь почему? Вот, думаешь, сейчас напишу, а командир бежит: „Заводи, поехали!“ Наш экипаж подобрался на „большой“: если бить фрицев — так бить, а сели, водочки трофейной достали — так пить. В общем, нигде не пропадем. Командир Василий Токарев — молодой парень из Свердловска, но молодец, стреляет хорошо, да и башенный стрелок с радистом — ребята что надо. Наш экипаж прозвали лихим, чуть где туго — кричат: „Токарев, поехал!“. Ну, а мы уж его не подведем. Коробка наша пока надежная, правда, она уже вторая, одну фриц поджег. А коробки, Лидок, горят как свечки…».
С 1943 года советским «тридцатьчетверкам» противостояли знаменитые немецкие «Тигры».
«Из своей 88-миллиметровой пушки он, „Тигр“, болванкой, то есть бронебойным снарядом, с дистанции в две тысячи метров прошивал нашу тридцатьчетвертку насквозь, — вспоминал бывший командир танка Т-34 лейтенант Е.А. Носков. — А мы из 76-миллиметровой пушки могли поразить его лишь с дистанции пятьсот метров и ближе новым подкалиберным снарядом. Причем этим самым снарядом — а их выдавали под расписку по три штуки на танк — я должен быть угодить между опорными катками в борт, за которыми размещались снаряды, под основание башни — тогда ее заклинит, по стволу пушки — тогда он отлетит, по задней части, где расположены бензобаки, а межу ними мотор, „Тигр“ загорится; по колесу-ленивцу, ведущему колесу, по опорному катку или гусенице — значит, повредить ходовую часть. Все остальные места „тигра“ нашей пушке не поддавались».
Такого же мнения придерживался и ветеран 63-й гвардейской танковой бригады 10-го гвардейского Уральско-Львовского добровольческого танкового корпуса Н.Н. Железнов: «По существу, пока 85-мм пушки не было, мы как зайцы от „Тигров“ бегали и искали возможность вывернуться и ему в борт влепить. Тяжело было. Если ты видишь, что на расстоянии 800-1000 метров стоит „Тигр“ и начинает тебя „крестить“, то пока водит стволом горизонтально, ты еще можешь сидеть в танке. Как только начал водить вертикально — лучше выпрыгивай! Сгоришь! Со мной такого не было, а вот ребята выпрыгивали. Ну, а когда появился Т-34-85, тут можно было выходить один на один…».
«Тебя интересует мой первый бой? — продолжал в письме механик-водитель Бугаев. — Могу немного вспомнить, сейчас как раз веселое настроение. Так вот, Лидок, когда нам сказали снять все лишнее с машины, я понял — идем в бой. Ну и, конечно, стало не по себе. Выехали к фрицевской линии обороны, и „Катюши“ дали залпом снарядов двести — фриц этого боится. Тут-то я уже понял, что делать: давить их гусеницами, а остальных — из пулемета…Что было дальше — того не напишешь. Ты ведь знаешь — я не поэт, а специалист по бутылкам. Фриц так открыл огонь, что поджег много машин, осталось всего две. Я жму за первой по шоссе, а по ней как ударят — она загорелась. Смотрю — плохо дело. По снарядам понял — „Тигр“ лупит! Втыкаю заднюю скорость и в проулок, а он — прямой наводкой по шоссе! Еще бы метр — и был бы каюк. Считаю снаряды: если вперед кладет — переезжаю на это место, а фриц в это время уже бьет по старой стоянке. В общем, похоже на игру в кошки-мышки. Бывало, и засадит по башне, но к этому привыкаешь… За киевский бой, когда мы первыми залетели на станцию, командование передало на Героев Советского Союза, а дадут — не знаю, потом напишу».
Благодарность от Сталина
Тогда рассмотрение документов действительно задержали. Противник перешел в контрнаступление и отбил освобожденный 13 ноября Житомир. Немецкие танки продвинулись на 40 км в сторону Киева.
Сталин внимательно следил за развитием событий под Киевом. Ему предстояло ехать в Тегеран на встречу с Черчиллем и Рузвельтом, и возможная потеря Киева могла ослабить советскую позицию на переговорах.
«За сдачу Житомира 20 ноября, за беспечность и зазнайство, — вспоминал Крайнюков, — военному совету 1-го Украинского фронта крепко досталось от Сталина — ни о каких награждениях не могло идти и речи».Больше месяца западнее Киева продолжались тяжелые оборонительные бои. В помощь попавшим в сложное положение войскам Ватутина ставка направила две общевойсковых армии и 1-ю гвардейскую танковую армию генерал-лейтенанта Катукова.
Лишь в новогоднюю ночь 1944 года Житомир был окончательно освобожден, а наутро Сталин объявил благодарность 3-й гвардейской танковой армии, присвоил Рыбалко звание генерал-полковника, а его танкистам, отличившимся еще в Киевской наступательной операции, — звания Героев Советского Союза. Золотую звезду получил и механик-водитель Бугаев. Наградной лист на него утвердил временно вступивший в командование 1-м Украинским фронтом маршал Жуков. Генерал армии Ватутин попал 29 февраля 1944 года на Волыни в засаду националистов-бандеровцев, был смертельно ранен и скончался в киевском военном госпитале.
Армия Рыбалко за 15 суток боев понесла большие потери: в строю осталось всего 59 танков и 26 самоходных установок. Она вступила в бой за Житомир, имея 419 исправных танков и САУ. В ходе сражения получила из резерва еще столько же, а потеряла 752 боевых машины. 29 января активные боевые действия на этом направлении прекратились. 3-ю гвардейскую танковую армию вывели в резерв на пополнение.
В резерве
На должность командира 1-й роты 1-го батальона 52-й гвардейской танковой бригады назначили прибывшего из госпиталя лейтенанта Маслова. В известном проекте Артема Драбкина «Я дрался на Т-34» ветеран-танкист делился впечатлениями: «…Встретили меня в новой части очень душевно и уважительно… К тому времени почти все кадровики погибли в боях, а редкие счастливчики, выжившие в мясорубке сражений за Киев и Житомир, служили в штабах и во вспомогательных подразделениях. Старались сберечь боевых танкистов, ветеранов бригады… У нас, например, были Герои Советского Союза, механики-водители танков Мацак и Бугаев, рядом откуда-то из Сибири. Чтобы дать им хоть какую-то возможность выжить, их приказом перевели: одного водителем на ремонтную „летучку“, а другого — на штабной „виллис“ …»
«Поздравляю вас, — писал в те дни Виктор родным в Тюмень, — с прошедшим праздником 1-е мая. Я его провел здесь не очень весело, не то что дома. Долбанул только 2 мая, но мириться можно. Получил еще орден Красной Звезды, и если останусь живой, то добавлю не один: ведь я фрицев не щажу. Правда, газовать на танке мне не дают, повоевал, говорят, и довольно. Нужно поднимать душок молодым. Мы лазим сейчас по Украине. В бой еще не вступали, но скоро пойдем на Львов. Новых машин еще нет. Пока работаю на штабном „виллисе“. Скучно в обороне. Украина мне не понравилась. Поговорить не с кем. Мы как немые, украинского и польского языка ни хрена не знаем… Я подал заявление в партию, уже в местной организации приняли, теперь дело за политотделом. Словом, буду коммунистом. Эх, скорее бы домой. Долбанули бы так, аж чертям тошно бы стало. Да, теперь я — старший сержант, пошел выше…»
Командир 52-й гвардейской танковой бригады гвардии полковник Курист вспоминал: «Одним из всеобщих любимцев у нас был сибиряк Бугаев. У этого механика-водителя из Тюмени бесшабашная лихость сочеталась с знанием техники и каким-то природным искусством маневрирования под огнем. В первых же боях за Киев и Фастов он проявил эти качества, за что был удостоен звания Героя Советского Союза. Ему отчаянно везло, хотя он не раз горел в танках. Таких смельчаков у нас было немало».
Не случайно 52-я гвардейская танковая бригада чаще других соединений 3-й гвардейской танковой армии действовала на острие главного удара. Свою победную точку она поставила в центре Берлина, получив за это второй орден Красного Знамени. Пятый по счету орден. 14 из 297 Героев Советского Союза в армии Рыбалко воевали в этой бригаде.
Горели в танках, а сгорали от другого
В августе 1945 года Бугаев вернулся в Тюмень. Водил машину, потом работал механиком в горторге и электриком в госсвязи. Женился, но брак оказался непрочным. И первый, и второй…
Полковник Курист с горечью отмечал: «Не все танкисты нашли свое место в мирной жизни. Одни страдали от полученных на войне ран, от кошмарных снов. Другие — от бытовых и семейных неурядиц. Все это усугублялось приобретенной на фронте привычкой к выпивке, которая хоть как-то снимала страшное напряжение тех дней и ночей… Многие мои однополчане после войны не зажились…».
Мнение командира танковой роты Маслова на сей счет таково: «Что касается пристрастия танкистов к спиртному, то в моей роте не пили. Я это запрещал и за этим строго следил. Слишком много народу по пьянке по-глупому погибло на моих глазах. Пьяный человек не может успешно вести танковый бой, а если еще и экипаж неопытный, то их поджигали моментально… Я все понимаю, можно было выпить на переформировке, на отдыхе, но перед боем…»
Виктор Елисеевич Бугаев сгорел в мирное время, в 1956 году. Погиб в нелепом пьяном скандале. Похоронен на Парфеновском кладбище. Память о тюменском танкисте Бугаеве оказалась почти стерта из-за его неполного соответствия утвержденному партийной пропагандой образу Героя Советского Союза.
Но справедливость восстановлена: его именем названа улица Тюмени. Живущие на ней граждане наверняка празднуют установленный указом Президиума Верховного Совета СССР 11 июля 1946 года День танкиста — второе воскресенье сентября.
