Как сдали омоновца Сергея Парфенова

Четверть века исполнится сегодня, 1 сентября, рижско-тюменскому ОМОНу, чьи бойцы и офицеры до конца были верны присяге.

После августовского путча 1991 года ОМОНу опасно было оставаться в Латвии. Принять героев не торопились в российских городах, «политическое убежище» им предложили Польша и даже Куба. Но единственным городом, согласившимся принять ОМОН целиком, без расформирования, оказалась Тюмень. 1 сентября 1991 года отряд на 14 самолетах «Ил-76» военно-транспортной авиации приземлился в тюменском аэропорту Рощино.

Вспомнить те давние события согласился бывший заместитель командира отряда по воспитательной работе Сергей Парфенов.

_Сергей Геннадьевич родился 25 января 1960 года в Донецке и в нежном возрасте вместе с матерью переехал в Ригу. После школы год проработал слесарем по ремонту летательных аппаратов в рижском аэропорту._

_После курсов ДОСААФ по парашютной подготовке его призвали в ВДВ. После единственной на весь тогдашний Союз учебки ВДВ в городе Гайжюнай он служил наводчиком оператора БМД в 7-й Каунасской ордена Кутузова II степени Варшавского договора десантно-штурмовой дивизии. Совершил 26 прыжков с парашютом._

Демобилизовавшись, Сергей занялся парашютным многоборьем и после 182 прыжков заслужил звание «Кандидат в мастера спорта». Тогда же перед старшим сержантом ВДВ встал вопрос трудоустройства.

Его манил рижский морской порт, и после серии проверок к сентябрю 1980 года он ждал набора на судно мастером холодильных установок. Но планы нарушили три гопника, повстречавшиеся Сергею в рижском парке имени Кирова. Заступившись за свою девушку, он сломал одному хулигану ключицу, а другому челюсть. Пострадали и откуда-то взявшиеся дружинники. Совладал с ним только приехавший милицейский патруль.

К счастью, начальник уголовного розыска разобрался в происшествии. Уголовное дело прекратили, а Сергея пригласили послужить в милиции. В рижском аэропорту он работал младшим инспектором уголовного розыска транспортной милиции.

«Повезло, что в то время замначальника по политчасти был Эдгар Иванович Лымарь, первый командир Рижского ОМОНа. В 1981 году Сергей поступил в среднюю специальную школу милиции. Через два года выпустился лейтенантом и до 1989 года проработал участковым уполномоченным, старшим участковым, опером отделения милиции Сигулда в Рижском районе. В то время в Прибалтике начали формировать ОМОНы, а Рижский ОМОН возглавил Эдгар Лымарь. Я написал рапорт на службу в отряде. Места взводного не оказалось, и взяли меня на должность инспектора аналитического отдела. А с появлением вакансии поставили на взвод. ОМОН тогда состоял из трех взводов по 20−25 человек каждый. Максимальная численность отряда была 153 человека. Плюс помощники и дружинники», — вспоминает Сергей.

Как «лесные хулиганы» гоняли фашистов

В то время начальником РОВД Риги был полковник милиции Алоиз Вазнис, впоследствии ставший начальником уголовного розыска МВД Латвийской республики, а потом и министром МВД Латвии. Он почему-то невзлюбил Парфенова и при случае пытался всячески портить ему жизнь. Он пошел на конфликт с «черными беретами» и начал чистку отряда по национальному признаку — жизнь в Риге не гарантировала бойцам получения гражданства. Да и латышский язык знали не все.

Командир отряда отказался подчиниться Вазнису и через газету компартии «Советская Латвия» заявил, что будет выполнять только те приказы, которые не противоречат Конституции СССР и Конституции Латвийской ССР.

К середине восьмидесятых годов в стране уже крепли националистические настроения и неофашисты стали собираться в лесах, где жгли костры и пели фашистские песни. Потом на улицах Риги стали появляться провокационные листовки. Но сборища нацистов вдруг стали разгонять какие-то «хулиганы», выскакивавшие из леса в спортивной форме. Поколотив фашиствующих певцов и развалив их костры, они исчезали. Вазнис просчитал, что «лесными хулиганами» вполне могли быть переодетые омоновцы, и увеличил давление на командование отряда.

Кооперативы придумал друг милиции

Рижский ОМОН стал ОМОНом благодаря своему кооперативу «Викинг». Все дополнительное оборудование — альпинистское и водолазное снаряжение, спортивные маты и даже парашюты — сверх учебных норм было приобретено на деньги, заработанные кооперативом. За государственный счет было только обучение тактике и стрельбе.

Это было время дикого разгула капитализма. Если бы не было этого кооператива, то милиционеры могли остаться без средств к существованию и стали бы брать взятки. А когда у человека есть шанс заработать честно, он не пойдет на преступление. Тот, кто придумал кооперативы, был другом милиции. Он дал заработать милиционерам не в ущерб общей службе, а в свободное от нее время.

15 января 1991 года по приказу Министерства внутренних дел СССР и Центрального Комитета коммунистической партии Латвии омоновцы заняли и взяли под охрану Дом печати — партийное издательство, национализированное новым правительством Латвии. Там сепаратисты могли печатать листовки и прокламации. Деятельность этого предприятия не была парализована — милиционеры какое-то время просто контролировали печатный станок. Но в тот же день ОМОН разоружил отделение милиции «Вецмилгравис» в Риге, а потом и местный факультет Минской высшей школы МВД.

Через два дня ОМОН захватил здание самого МВД Латвийской республики, все хранившееся там оружие и документацию по его учету. При этом погибли два милиционера, охранявших этот арсенал, оператор киностудии, снимавший инцидент на видеопленку, и случайный прохожий.

Как вспоминают старожилы особой милиции, поводом к захвату послужил обстрел патрульного наряда ОМОНа, ехавшего на дежурную смену. Узкие улочки, темное время суток, да и то, что Бастионная горка, откуда велся огонь по омоновцам, была господствующей высотой, не позволяли эффективно обороняться — пришлось занять ближайшее здание… республиканского МВД. Во время стрельбы собралось много зевак, и шальные пули могли легко кого-то зацепить.

Перестрелка закончилась так же быстро, как и началась. «Осмотрелись — воевать-то не с кем. Собрали оружие и оставили здание…» — добавил Сергей Парфенов.

Операция «Березовая роща»

ОМОН дислоцировался в городе Усвилградес на территории бывшей колонии-поселения в четырех «сборно-щелевых» деревянных барках. А когда начались политические события, бойцы решили проверить свое жилье на прочность и раз выстрелили в стену из автомата. Пуля навылет прошила две казармы. Этого эксперимента оказалось достаточно, чтобы начать укреплять спальные помещения мешками с песком. Помогли и рабочие местных промышленных предприятий.

На близлежащих заводах ремонтировали боевую технику и корабли. Рабочие дали омоновцам бронеплиты и сварили из них долговременную огневую точку — просто так бойцов уже не возьмешь.

Правда, рижская полиция с уважением и пониманием относилась к ОМОНу — работали вместе полтора года на охране общественного порядка и своей справедливостью заработали большой авторитет среди рижских коллег. Попробовал бы кто рядового милиционера обидеть…

У единственного Рижского ОМОНа в штате были свои оперативники, и по их данным, официальная спецоперация МВД Латвии по ликвидации Рижского ОМОНа под кодовым названием «Березовая роща» планировалась к концу 1991 года, и даже был составлен план по окружению, блокированию и уничтожению отряда. Под это дело МВД Латвии получило два стареньких БТРа. Информацию подтверждали перебежчики из других подразделений МВД и лояльно настроенные латвийские милиционеры.

«Чтобы задавить ОМОН, республиканское МВД набрало милиционеров из районов, не знавших нас по службе. Перед сном на базе мы стали укладывать бронежилеты и специальные щиты на спинки кроватей. В Риге пытались работать агенты внешнего влияния, реально имевшие право отдавать приказы командиру. Мы шли на контакт с КГБ и предлагали за ночь вывернуть весь город. Но никто на это не пошел», — вспоминает наш собеседник.

Выполняя указ тогдашнего президента страны об урегулировании движения на дорогах, убирали незаконные таможенные посты в присутствии следователя прокуратуры.
От своего командира получили приказ не провоцировать людей, но и себя в обиду не давать.

У сепаратистов появились списки с адресами и телефонами наших милиционеров, странным образом пропавшие из республиканского адресного стола. Семьям омоновцев посыпались угрозы. Омоновцы вычислили ужинавших в ресторане лидеров народного фронта и после жесткого разговора показали списки с их адресами. Они все мамами поклялись, что угрозы — не их рук дело, но «наезды» на семьи прекратились.

Омоновцы старались не провоцировать сепаратистов и не ходили в форме по городу, а на охрану порядка выезжали на служебной автомашине. Специалисты укоротили автоматные магазины снизу, и АКСы не торчали из-под курок. У военных соседней части милиционеры взяли списанные обоймы к пистолету Макарова и обвешивались патронами, как Рембо из одноименного фильма. Ненависть к русским в народе разжигали республиканские СМИ — радио и телевидение. Простые люди хорошо относились и даже приносили еду, когда республиканское МВД сняло ОМОН с котлового довольствия.

«Мы реально захватили здание телефонной станции потому, что нам обрезали телефонную связь. Это было воспринято нами как непорядок на объекте жизнеобеспечения, и его взяли под свою охрану, чтобы не допускать провокаций. Полтора часа охраняли и предупредили директора об ответственности за дальнейшие безобразия. Отключения прекратились. Все остальное — Дом печати, прокуратуру — брал под охрану кооператив „Викинг“, который имел на это право», — рассказывает Сергей.

ОМОН вернул в Ригу Советскую власть

19 августа 1991 года в Москве начался государственный переворот, так называемый августовский путч, и министр внутренних дел Борис Пуго отдал приказ Чеславу Млыннику восстановить советский порядок в Риге. Через 8 часов все объекты, относящиеся к категории особой важности, омоновцы полностью взяли под контроль.

Они пятью группами по 10−15 человек на нескольких специально присланных боевых армейских вертолетах МИ-8 десантировались на важные объекты и без единого выстрела заняли и взяли под охрану здания городского УВД, МВД, телецентра на острове Закюсала, междугородной телефонно-телеграфной станции на улице Дзирнаву и латвийского радиокомитета на Домской площади.

Утром 20 августа бойцы ОМОНа передали взятые объекты армейским десантникам и вместе с контрразведкой взялись за поиск оружия сепаратистов. К вечеру 20 августа правительство Латвии спряталось в бункерах бомбоубежища, а в Ригу вернулась советская власть.

В результате ОМОН отстранил от власти все сепаратистские силы. За два дня бойцы практически без единого выстрела взяли под контроль все стратегические объекты Латвии. И при этом никто из сепаратистов не выходил на митинги и демонстрации протеста.

Не получив поддержки и конкретной команды, бойцы, к облегчению латвийского правительства, через трое суток вернулись в казармы.

На своей базе под Ригой ОМОН занял круговую оборону, и на предложения руководства Латвии сдаться бойцы заявили, что будут отстреливаться до последнего патрона.

Верховный Совет Латвии обратился в Москву с просьбой сдать рижский ОМОН. Столичные демократы легко согласились и дали отряду указание сложить оружие. Но «черные береты» отказались.

Вскоре Совет министров Латвии принялся «бомбить» Кремль просьбами перебазировать «этих головорезов» куда-нибудь в Россию.

А хотелось просто покурить…

Тюмень после Риги показалась омоновцам грязной, дороги — разбитыми, а люди — запуганными. У милиционеров складывалось впечатление, что народ свободно не гулял по вечерам, а редкие горожане все больше жались к автобусным остановкам.

Первые сутки после прилета бойцы отсыпались, а потом отправились знакомиться с Тюменью и на телефонную станцию, чтобы позвонить родственникам в Ригу.

Во время первого дежурства по городу в составе созданной роты ОМОНа по борьбе с угонами автотранспорта у Сергея Парфенова закончились сигареты, и в поисках табачной лавки он подъехал к крутому по тем временам ресторану «Русь».

Думал, что он «крут» обслуживанием и ценами, а оказалось — посетителями. На пороге под дождем стоял милиционер ППС с посиневшей цыплячьей шеей. На вопрос Сергея, почему не под крышей, он сказал, что пост наружный, а милиционеров в ресторан не пускают.

На стук в стеклянную дверь за шторкой мелькнул бородатый швейцар в расшитом галунами мундире. Открыв дверь, он генералом накинулся на промокшего милиционера и, схватив его за грудки, попытался выставить наружу.

Ловким движением руки Парфенов схватил «генерала» за бороду и потянул на себя. Тот взмолился о пощаде, дескать, в ресторане банкет — нет свободных мест.
Милиционеры прошли в фойе, а там под «Листья желтые над городом кружатся…» гуляло множество народа, разряженного по тогдашней бандитской моде — кожаная куртка, кроссовки с высоким берцем и обязательные спортивные штаны с тремя полосками на лампасах.

Парфенов скомандовал народу повернуться лицом к стене, а ноги зафиксировать на ширине плеч. «Кожаный» люд недоуменно переглянулся, и тут Сергей понял, что посетители этому не обучены и просто не знают, как себя вести при встрече с ОМОНом. «Одолжив» микрофон у ресторанного исполнителя, он приказал гостям положить руки на столы и приготовить документы для проверки. Милиционеры досмотрели всю публику и нашли хромированный офицерский маузер с патронами, а у кого-то револьвер и несколько ножей. Когда кончились наручники, милиционеры упаковывали оруженосцев жгутами из аптечки, а по телефону вызвали оперативно-следственную группу.

В ту же ночь по городу милиционеры задержали нескольких граждан, числившихся в федеральном розыске за совершенные преступления, а следствие возбудило 32 уголовных дела за незаконное ношение огнестрельного и холодного оружия. За эту спонтанную, но результативную операцию Парфенова премировали деньгами. А ему хотелось просто покурить. «Люди должны знать, что в стране есть закон», — говорит Сергей.

После этого три местных авторитета пригласили командование ОМОНа на встречу в лес у лагеря «Дзержинец» и предложили откупиться за свое спокойствие: «Ребята, что вам надо? Денег, квартиры?» Обещали построить милиционерам сразу два дома. Даже предложили хитрую коррупционную схему — открыть строительную фирму на одну из их жен и дать ей денег на строительство коттеджей. Бывшие на встрече Парфенов, Чеслав Млынник и Андрей Чецкий не сильно пинали парламентеров, и они уехали. Но той же ночью кто-то на ходу из проезжавшей автомашины обстрелял «Дзержинец» с квартировавшим там ОМОНом.

Милиционеры, правда, нашли действенный способ отмщения заказчикам, и после этого жулики поняли, что на любую силу найдется другая сила. Но криминал не успокоился — объявил информационную войну. В желтой прессе появились заказные статьи типа «Меня убил ОМОН». Подобных публикаций испугалась тогдашняя областная власть и стала давить на милицейское руководство. Дескать, делайте с вашим ОМОНом что угодно, только чтобы без жалоб на его бойцов.

Бездействие власти — ужас маленьких городков

Примерно через месяц после прибытия Рижского ОМОНа в Тюмень на правительственном уровне начались переговоры между Латвией и Россией. Как оказалось, речь шла о выдаче некоторых бойцов. В том числе командира Рижского ОМОНа Чеслава Млынника и его заместителя Сергея Парфенова.

В конце сентября руководство УВД Тюменской области разбило отряд на группы по 5−10 человек и под предлогом борьбы с преступностью и браконьерством, для усиления местной милиции командировало в Ханты-Мансийский автономный округ.

Перед поездкой омоновцев полностью разоружили. Забрали даже нунчаки, ножи и веревки. Тогда бы задуматься, к чему все это. Правда, бойцов вооружили в местной милиции, и они сразу взялись за работу.

Парфенов с пятью бойцами работал по браконьерам на Оби в Сургутском районе. Тогда на нерест шел муксун, и на реке царил настоящий беспредел. Изучив карту реки, бойцы вечером на большом катере в сопровождении трех небольших моторных лодок отправились в рейд.

Начальник отдела по охране водных биоресурсов показал на карте подлежащие проверке браконьерские пески. А на один участок предложил вообще не соваться. По его словам, песок принадлежал «рэкетирам». Якобы, там собираются сливки криминального общества, и лезть туда — себе дороже. Вот туда-то и направил свой катер Сергей Парфенов.

Бездействие власти — ужас маленьких городков. Глядя на цветущий криминал, местные милиционеры опускали руки и, опасаясь за себя и свои семьи, не мешали ему куститься.

Обычно ночью освещенные прожектором подходящего к берегу патрульного катера браконьеры прячут рыбу или пускаются в бега. А на этом песчаном пляже пламя от костров лизало небеса, грохотала музыка из автомашин с колонками и девицы с визгом скакали по берегу. Местные милиционеры робко стояли в стороне, а по ним из пистолетов постреливал пьяный народ. Омоновцы десантировались, взяли с ходу пески и, досмотрев беспредельщиков, изъяли два боевых нагана. Правда, эта компания к приезду ОМОНа успела избавиться от запрещенных рыболовных снастей.

Помимо браконьеров, бойцы, помогая местной милиции, на сургутских рынках вывели из строя всех карманников. В первый же день на центральном рынке Сургута омоновцы изъяли 97 килограммов марихуаны. Привлекали их и на поиск вооруженного убийцы, расстрелявшего из охотничьего карабина всю семью своего собутыльника в поселке за 40 км от Сургута. Погиб от «пьяной» пули и прибежавший на выстрелы сосед. Омоновцы отправились на поиски убийцы, но тот застрелился.

А чуть позже в этом же поселке началась массовая драка жителей — левый берег бился с правым. К приезду омоновцев на земле лежали четыре трупа. Парфенов предложил сопровождавшим его милиционерам прикрывать его бойцов с флангов от разъяренной толпы, вооруженной цепями и палками. Распределились, но когда началась операция, никто из местных даже не пошевелился.

Как предали Сергея Парфенова

Похоже, уже тогда было решено разобщить ОМОН. Бойцы вернулись за продуктами из рейда по Оби и снова было собрались на выезд. Но Парфенова вызвали к начальнику УВД Сургута Василию Хисматуллину. По информации дежурной части, взбунтовались зеки местной колонии из-за того, что якобы ее сотрудники забили до смерти какого-то осужденного цыгана, и руководство УВД Сургута планировало привлечь омоновцев для наведения порядка.

Бойцам не дали масок, щитов и безоружных на автобусе отвезли к колонии. Они долго ждали команды, но к 18 часам Парфенова вызвал в УВД Хисматуллин. Как только Сергей зашел в его кабинет, на него со всех сторон навалились какие-то люди. Он подумал, что это такая шутка, а когда на руках клацнули наручники, понял, что ошибся.

Брала его группа захвата из четырех сургутских милиционеров, местного опера и двух прокурорских работников, специально приехавших из Латвии. Они-то и вручили Сергею санкцию на арест и предъявили обвинение в бандитизме и терроризме. Почувствовав недоброе, командир Рижского ОМОНа Чеслав Млынник чуть раньше «растворился» на просторах СНГ.

Сергея самолетом везли в Москву из Сургута вместе с обычными пассажирами. В столице у трапа его приняли люди на двух разгонных «Волгах» с мигалками и доставили в другой аэропорт.

Как потом стало известно, ордер на арест Сергея Парфенова и Чеслава Млынника, с ведома Ельцина, санкционировали тогдашний генеральный прокурор Валентин Степанков и исполнявший обязанности министра внутренних дел РСФСР генерал-лейтенант внутренней службы Андрей Дунаев. У латышей, приехавших в Тюмень за омоновцами, на руках было письмо из российской генпрокуратуры с требованием ко всем властям оказывать всяческое содействие и помощь.

Из Москвы уже отдельным самолетом Сергея доставили в Ригу и поместили в одиночную камеру первого СИЗО. Наверное, чтобы дозрел до показаний. Один раз даже попытались сломить его волю и запустили к нему в прогулочный дворик парочку крепких лабусов. «Ну что малыш, будешь?» — задал один из них бестактный вопрос и тут же проглотил все передние зубы. Та же процедура постигла и второго любителя острых ощущений. «Ободранные костяшки на кулаках потом воспалились, а шрамы остались на память. Зубы, наверное, не чистили», — смеется Сергей.

Через день после этого следователь прокуратуры по особо важным делам Латвийской республики Вилма Упмаце стала вести уголовное дело Парфенова, пытаясь на допросах передергивать факты и проследить связку ОМОНа с КГБ под руководством ЦК К П Латвийской ССР.

Ее интересовало, что он делал, где находился во время ГКЧП и обстоятельства убийства случайных людей при штурме здания министерства внутренних дел. Упмаце пыталась выяснить, на каком основании омоновцы его заняли, планировали ли этот захват и что намеревались делать дальше.

Республиканское УВД было охраняемым объектом Парфенова, и его определили главным подозреваемым по уголовному делу. Чтобы заставить давать показания против сослуживцев, Сергею подбрасывали дезинформацию о задержании нескольких бойцов, которые якобы давали показания против него, и о том, что в Пскове убит командир Чеслав Млынник.

Охранники давали в камеру бумагу для заявлений на явку с повинной и готовы были дать мешок авторучек, если бы Сергей начал писать. Он действительно начал писать, но только дневники, которые потом сумел переправить на свободу. За это его на 42 дня перевели в камеру смертников, в жесткую изоляцию.

«Камера полностью обита железом. В 5 утра на 19 минут доступ к унитазу, а шконка (кровать) до вечера пристегнута к стене — не приляжешь. В обед унитаз на 10 минут. Как-то отключили отопление при минусовой температуре за окном. Под утро еле смог подняться. К счастью, к нему сумела прорваться корреспондентка из «Комсомольской правды», которая рассказала миру об условиях содержания Парфенова. Под этот шумок его вернули в одиночку.

«Все познается в сравнении — после той камеры обычная показалась курортом. Площадь 2 на 4 метра, 4 шконаря. На одном спишь, а на другом можно что-то положить», — вспоминает Сергей.

Общий его срок за решеткой составил 22 месяца и 3 недели. И что интересно, все, кто был причастен к аресту и изоляции Сергея, погибли или умерли при разных обстоятельствах. Например, судивший его судья Янис Лаукрозе был застрелен неизвестным из самодельного пистолета 15 октября 2001 года у подъезда своего дома в Риге. Умерла потом и следователь прокуратуры Вилма Упмаце.

Более 30 следователей было задействовано в расследовании уголовных дел, собравших более 400 томов по деятельности Рижского ОМОНа. Странно, что свидетелями по делу проходили старенькие и подслеповатые старушки, которые и у себя под носом ничего не могли разглядеть.

Суд над Парфеновым начался летом 1992 года и длился более года. Уголовное дело с 22 потерпевшими, которых якобы лично избил Парфенов, насчитывало шесть томов. В результате судья отмерил ему четыре года лишения свободы за то, что резиновой палкой ударил человека по ноге.

На суде все свидетели отказались от показаний. Только один стоял на своем — бывший омоновец Герман Глазов, во время стрельбы сбежавший с базы и сдавшийся латышской полиции. Его судили и после колонии, он сейчас работает официантом в какой-то чебуречной.

Суд принял «мудрое» решение, что свидетелей запугали оставшиеся на свободе омоновцы, не принял их отказ, а руководствовался показаниями с предварительного следствия.

Ты же выдержишь, ты сильный

Огромную роль в дальнейшей судьбе Сергея Парфенова сыграли его жена Ольга, депутат Государственной думы России Иона Андронов, добивавшийся его репатриации в Россию, и консул МИД России в Латвии, должность которого обладала магическим влиянием на местные власти. Стоило Сергею потребовать консула, как тут же смягчался режим содержания. На коротких свиданиях жена подбадривала: «Ты же сильный, ты офицер. Выдержишь!» — и стучалась в двери МИДа, а потом дошла и до аппарата президента страны. Вице-президент Александр Руцкой на личном приеме предложил Ольге материальную компенсацию за мужа и заявил, что его рано или поздно все равно выпустят. Женщина тут же устроила скандал: «Мужа верните!»

После этого Руцкой заинтересовался персоной Сергея Парфенова. Ельцин был против его освобождения, но потом изменил решение. Сергея из Риги перевезли в СИЗО № 2 города Великие Луки, где он и получил указ президента о помиловании, а в конце августа приехал в Тюмень.

Вернувшись, Сергей попытался восстановиться в отряде, но кадровики заявили, что нет вакансий. Он просился в отряд хоть взводным, но ему предложили должность старшего инспектора по особо важным поручениям оргинспекторского отдела при начальнике УВД области. Курировать командировки ОМОНа и создание новых отрядов в городах на севере Тюменской области.

«С выходом на службу начальник отдела передал мне пожелание руководства срочно добыть разрешение от ветеринара для собачки жены начальника областного УВД, которую собирались везти за границу. После категорического отказа мое увольнение, наверное, стало самым быстрым за всю историю тюменской милиции.

Устроился я на аккумуляторный завод к Александру Корелякову и работал заместителем начальника службы безопасности. Потом попробовал себя в коммерции, а чуть позже создал новый «Викинг» — частную охранную фирму.

Недавно в Литве на пожизненный срок осудили бывшего омоновца Константина Никулина, хотя на него не показала ни одна экспертиза и ни один потерпевший. Так что я еще легко отделался. На следствии я очень боялся потянуть за собой кого-нибудь из сослуживцев, но выстоял», — не без гордости заявляет Сергей.