На поросшем великолепным лесом мысу в шестнадцатом веке жила вторая жена хана Кучума, дочь Девлет-бая. Её резиденция называлась Бицик-Тура, или Девичий городок.
Сколько помню себя в детстве, никогда не бывала на Панином бугре. Эта легендарная тобольская гора всегда притягивала взоры местных ребятишек, но лишь отчаянные и беспризорные бродили там без замирания сердца.
Наверху всегда происходили какие-то неприятные истории, о которых старшие тут же в назидание рассказывали нам. То кого-то убили беглые зэки, чьё присутствие в окрестностях города местные жители всегда распознавали древним каторжным чутьём. То пьяные парни наиздевались над доверчивой девчонкой. То пропал бесследно незадачливый грибник.
Отец, сидя в кабине своего грузовика и дожидаясь очереди заехать на паром, перевозивший машины на другой берег рыжего Иртыша, поглядывал на залитую закатным солнцем гору и объяснял мне, что с неё когда-то сбросилась вниз красивая девушка Паня. Из-за несчастной любви. И я тогда думала, что из-за любви прыгают вниз почему-то только красивые девушки. А потом в школе рассказывали, что это белые убили и сбросили с крутой горы в реку бедную, но тоже обязательно красивую Паню.
Когда стала постарше, выяснилось, что есть и другие версии происхождения этого названия. На поросшем великолепным лесом мысу в шестнадцатом веке жила вторая жена хана Кучума, дочь Девлет-бая. Её резиденция называлась Бицик-Тура, или Девичий городок. Не знаю почему, но эту женщину мне было искренне жаль, я представляла её сидящей у окна и плачущей. Может быть, потому, что на неё падал отсвет печальной истории ещё одной жены Кучума — молоденькой Сузге, которая заколола себя, когда Ермак предложил ей почётный плен (её имя носит другая тобольская гора — Сузгунская), а может, потому, что хан представлялся мне тогда старым и несимпатичным. На бугре примерно в то же время погиб боевой соратник Ермака есаул Никита Пан. Имя сурового казака вполне могло дать название возвышенности, но несчастные кучумовы жёны всё равно сделали его в народном сознании местом девичьих слёз.
Кстати, печальную нотку в самой атмосфере горы уловил и знаменитый сказочник, а по совместительству почти нищий тобольский учитель Пётр Ершов, который прославился не только как создатель чудесного «Конька-Горбунка», но и как певец местных народных сказаний, в частности легенды о Сузге. Именно он, полюбив бродить светлыми осенними вечерами по красивейшей возвышенности, написал трогательный рассказ о молодом человеке, с грустью уносящемся в мыслях к своей любимой со склона Паниного бугра.
Трагическая, но совсем не связанная с женщинами версия возникновения названия высказана в конце девятнадцатого века историком Максимовым в книге «Сибирь и каторга». В Тобольск были отправлены паны, польские пленные, захваченные во время войны с Наполеоном — не на того поставили гордые шляхтичи, надо было Кутузова поддерживать. В 1814 году они вздумали бунтовать, и тобольские власти, якобы, недолго думая, приказали сбросить зачинщиков с горы. Несмотря на то, что по моим венам, по рассказам родни, тоже бегает капелька польской крови, эта история не кажется мне убедительной. Чтобы воплотиться в географическом названии богатого на легенды места, ей не хватает красоты и народного сочувствия. Вот если бы молоденький белокурый «панёнок» с прекрасными глазами падал и кричал возлюбленной сибирячке: «Прощай, моя любовь!», тогда бы да, запомнили. Да и как-то не по-русски тогда образовано название, по всем правилам оно должно звучать Панов бугор. Не в пользу этой версии говорит и то, что название было известно ещё при Семёне Ремезове, задолго до появления в Тобольске пленных поляков.
Учёным ещё предстоит поставить точку в этой истории. А может, никто так и не узнает никогда, как всё было на самом деле. Но в любом случае будут вздыхать люди, думая о несчастной девушке Пане. Непременно красивой.
Светлана АРТАМОНОВА. «Тюменская правда»
