Как частная организация сохраняет государственные объекты, и зачем она это делает, «Вслух.ру» рассказал директор Владимир Силантьев.
_Большинство памятников архитектуры в Тюмени восстановлены по проектам компании «СибСпецСтройРеставрация». По разработанным с помощью архивных документов и фотографий планам реконструированы храмы, купеческие дома и усадьбы, пешеходные улицы, фасады старых домов. Как частная организация сохраняет государственные объекты, и зачем она это делает, «Вслух.ру» рассказал директор Владимир Силантьев._
— Ваша компания разрабатывала почти все проекты реконструкции купеческих особняков в Тюмени. Среди них усадьбы Решетникова, Миншутиных, Колокольникова, Буркова, Машарова и другие. Почти все храмы и церкви восстановлены по проектам «СибСпецСтройРеставрации». Но о вашей компании за пределами специализированных кругов ничего не известно. Публичности избегаете и вы.
— Это правда. Расскажу о себе. Мои родители были агрономами, все время возили меня с собой по деревням. Приедем в зернохранилище, которое, например, располагалось в старой церкви, они работать уйдут, а я хожу, зерно ворошу, иконы разглядываю, полуразрушенные стены. У родителей потом спрашивал: а почему у святых глазки выцарапаны, а кто эти люди, а что с церковью случилось? От меня обычно отмахивались: «Вот вырастешь — будешь восстанавливать». Я вырос. Но ведь нигде реставрации не учили. В Москву ехать — дороги туда я не знал. Окончил Тюменский инженерный институт. По распределению попал в Тюменьгазстрой. Работал мастером, прорабом, начальником участка.
Пробовал и свой бизнес, а потом уволился отовсюду, где неинтересно, и пошел в «СибСпецСтройРеставрацию» — филиал томского предприятия, который в свое время занимался восстановлением Спасской церкви и стен Троицкого монастыря в Тюмени. После мы перестали быть филиалом, ушли из-под подчинения Томску, стали автономными. К сегодняшнему дню, и это правда, наша компания разрабатывала проекты реконструкции почти всех церквей и храмов в Тюмени и области и большинства купеческих особняков.
— Вы член общественного совета при комитете по охране и использованию объектов историко-культурного наследия Тюменской области. Что сегодня происходит в Тюмени с жилой недвижимостью и культурными объектами?
— Благодаря понимаю руководства и губернатора Тюмень не обделена реставрацией. Может быть, работы ведутся не так быстро, как хотелось бы, но в других городах дела обстоят хуже, особенно в Центральной России.
Мне кажется, многие забывают, что памятник архитектуры находится в состоянии разрушения даже в тот момент, когда почетные гости перерезают на его фасаде красную ленту, символизирующую окончание реконструкции. Разрушение — самое постоянное состояние старого дома. Влияет все: люди, проезжающий транспорт, погода. Но это не значит, что такие объекты не нужно реставрировать.
Но вернемся к городу. В данный момент правила строительства жилых домов диктует экономика. Да, почти все мы живем в многоквартирных домах, а не в частных и не на земле. Ситуация такова, что дешевле купить небольшую квартиру, ее же впоследствии проще продать. Но лично мне приятнее смотреть на свои макеты, чем в окно. Архитектура за окном мне не нравится.
Я бы посоветовал рядом с микрорайонами разбивать побольше парков. Хороший опыт реализуют в Белоруссии. На один жилой квартал — такой же по площади парк. Квартал — парк, квартал — парк — это правильное обустройство новых территорий. Еще нужно строить церкви и бани в каждом квартале. Как раньше было: на два-три двора изб — баня, на десять дворов — церковь, на тридцать — собор. Вот и город получался. Города разбивали на холмах, никто не строил в болотах, как сейчас. Отдайте вы их под водоемы, очистите, запустите рыбку. Люди сами придут гулять.
— Бизнес может арендовать памятники архитектуры всего лишь за рубль с обязательствами содержать здания. Помогает ли это в их восстановлении и сохранении?
— Знаете, я не встречал инвесторов, готовых за рубль приобрести дом и отреставрировать его. Это очень дорогое удовольствие. Когда вы заново строите здание, с нуля — это одно дело. Памятник архитектуры — это как больной человек, столетний старик: кирпич вываливается, фундамент просел, крыша течет, большинство жителей — бичи. Страшные здания.
Все, кто взял памятник на реставрацию и принял участие в его сохранении, это меценаты. Они уже вложились в историю города, России. Только дивиденды от этого дела могут прийти лишь спустя поколения или не прийти вовсе. Памятники — не самый лучший бизнес.
Очереди среди инвесторов на памятники нет точно. Те, кто берутся за реставрацию, как правило, люди состоятельные. Но они говорят, что одного объекта им достаточно. Столкнувшись единожды с реставрацией, они почему-то не берутся за другие здания.
Конечно, хорошо, чтобы, например, жилой дом после реставрации оставался жилым. Но в отношении купеческих домов начала прошлого века или зданий училищ, мельниц, пароходства действует принцип «лишь бы сохранили». Пусть в старом здании будет кафе, поликлиника или магазин. Человек, который вкладывает средства, имеет право получать доход от здания. Но, сохраняя внутреннее убранство и планировку, мы всегда сможем вернуть здание в первоначальный вид.
— Так кому нужно восстановление памятников?
— Народу, мне так кажется. В старой архитектуре — история, которая помогает нам не забывать прошлое. Конечно, можно все вычистить под асфальт, но как тогда идентифицировать народ? Ровная дорога или парковка вместо дедушкиного дома оставляет нас без опор, превращает в перекати-поле, лишает корней.
— Один из памятников архитектуры, для которого вы готовили план реконструкции, недавно сгоревший дом Жернакова. Какие противопожарные меры были приняты в ходе реставрационных работ? Были ли они достаточными?
— Мне бы не хотелось об этом говорить. Здесь затрагиваются интересы собственника — компании «Мегаполис-Сервис». Для инвестора, да и для города, это трагедия: дом был готов практически полностью. Жалко здание, оно было украшено в прорезной технике, что придавало ему живописность и красоту. Абсолютно нелепая трагедия. Но здание сгорело, а документация осталась. Проект реконструкции позволяет все воссоздать.
Есть легенда: купец Жернаков поехал на выставку в Екатеринбург, где похвалился своим домом. Купцы посмеялись, что дом не из кирпича. Жернаков предложил им приехать и убедиться в обратном. Пока гости ехали в Тюмень, деревянное строение обложили кирпичом.
— Вы разрабатывали проект реконструкции круглой бани на улице Ленина. Что с этим проектом?
— В России всего два таких строения, памятника конструктивизма — в Санкт-Петербурге и Тюмени. Снос здания — не лучший вариант. Оно может быть использовано по прямому назначению или превращено в арт-пространство. Возможно ли найти инвестора? Вряд ли. Скорее, восстановить его может только государство.
— Много ли в Тюмени мастеров, готовых восстанавливать здания в соответствии с историей, а не проектировать новые дома?
— Как таковой школы реставрации в Тюмени нет. Наверное, ее в некоторой степени заменяет наша организация. Дело в том, что у реставрации особенная специфика: человек должен пытаться сохранить ту музыку, которую сыграл в прошлом проектировщик. Современный архитектор пытается выразить себя самого. Поэтому, как правило, человеку с большими амбициями сложно быть реставратором. Эгоизма в работе не должны быть вовсе, ведь тебя в здании не видно. Ты отреставрировал, ушел, и как будто никого и не было. Все должно быть по образу и подобию прошлых веков. Но ни в коем случае не на контрасте. У жителя города не должно быть возможности уцепиться взглядом за что-то, помимо исторической красоты здания.
— Вы реставрируете памятники, но ваша компания размещается в обычном офисном здании. Сапожник без сапог?
— В свое время нам не досталось памятника архитектуры, в котором можно было расположить офис. Несмотря на то, что мы много лет находимся в районе Дома Обороны и вложили в помещение достаточно средств, до сих пор хочется переехать в старое кирпичное здание, например, на улице Первомайской. Просто мы представляем, сколько сил и средств нужно вложить в его реконструкцию. Пока такой возможности нет, главное — вовремя платить зарплату сорока сотрудникам.
Государство — основной заказчик. Но в Тюменской области нет ни одного значимого объекта, который бы финансировался государством. Мы бы обанкротились, если бы не поступали заказы от приходов, епархий, частных инвесторов, в том числе из других областей. Сейчас основные работы мы ведем на Ямале и в Югре. Работаем там, чтобы сохранить людей здесь.
В северных округах истории еще меньше, чем в Тюмени. Например, Сургут считает, что ему около 400 лет. При этом из архитектурных памятников там осталось несколько строений. Мы работали в доме Клепикова, остальные здания ушли под экскаватор. Теперь история Сургута — это история нового города, которая формируется с момента открытия нефти. В Салехарде больше памятников архитектуры. Многие объекты связаны с 501 стройкой. Пытаемся их восстанавливать.
Мы много работаем с государством, без такого сотрудничества представить восстановление памятников нельзя. Думаю, тюменцы видят, как изменился город за последние 20 лет. Восстанавливаются церкви, реставрируются памятники архитектуры. В правильном понимании государство должно выступать заказчиком. Мы бы не возражали стать госучреждением, но нас в 1990-х годах почему-то отпустили в свободное плавание.
Мне все время желают подняться выше по карьерной лестнице, а мне бы со своего стула не свалиться: достаточно того, что есть. Единственное, что мешает — отсутствие заказов. А мы любим свою работу. Всем нам хотелось бы пожить подольше и сделать побольше.
— В чем особенность восстановления религиозных зданий?
— На всю работу требуется благословение церкви. Наша организация восстановила практически все храмы Тюмени: Всехсвятскую, Знаменскую, Ильинскую, Спасскую церкви. Новые церкви Николая Чудотворца на улице Моторостроителей и храм в честь иконы Божией Матери «Утоли моя печали» в Тарманах — мои проекты. Мы часто попадаем в ситуацию, когда готовы сохранить памятник архитектуры, а денег на реализацию проекта нет. Тогда включаем альтруизм. Вознесенско-Георгиевская, Крестовоздвиженская церкви — примеры, когда мы работали не за деньги, а ради идеи их сохранить. Обе церкви воссозданы в конце XX века. До этого они существовали как разрушенные городские храмы.
В Крестовоздвиженской проходили дискотеки строительного института. В Вознесенско-Георгиевском храме находились склады с ядохимикатами овчинно-меховой фабрики. Мы рисовали эскизы, делали комплексные научные исследования и сразу выдавали рабочие чертежи по воссозданию. Восстанавливали по фотографиям, по документации, историческим сведениям. В конце 1990-х законодательство позволяло совершать такие поступки. Теперь вначале нужно подготовить пакет документов, получить разрешение на проведение ремонтно-реставрационных работ.
Свято-Троицкий монастырь — большой комплекс. Работы по его восстановлению не завершены до сих пор. Часть территории занимает водоканал, но обсуждается вопрос о возвращении земель монастырю (земли уже возвращены, решается вопрос о сносе зданий, принадлежавших водоканалу — Прим. ред.). Сложно сохранять все памятники архитектуры: какие-то здания разрушаются, какие-то исчезают по стечению обстоятельств. Но памятники не горят, если они хоть однажды попали к нам в руки. По проектной документации можно все воссоздать. Главное — помнить, что эти здания — наша культура, история, без которой сложно жить дальше.
