Народный артист России рассказал о будущем театра и о том, как совместить «Чайку» Чехова с современными технологиями.
_Народный артист России, актер театра и кино, руководитель столичного Театра Наций Евгений Миронов рассказал о будущем театра и о том, как совместить «Чайку» Чехова с современными технологиями, какие проекты он готовит вместе с Тимуром Бекмамбетовым и за что уважает бизнесменов._
— Евгений Витальевич, вы руководите Театром Наций, одна из главных творческих задач которого — «стереть границы между жанрами, стилями и театральными формами». А чем плох классический театр, где трагедия — это трагедия, комедия — это комедия, а драма, соответственно, драма?
— Ничем не плох, такие театры есть. У них свой зритель. А раз есть такие театры, надо делать и какие-то другие. Поскольку я сам артист синтетический, люблю смешение жанров, то всегда пробовал экспериментировать. Всегда! И мне интересны режиссеры, у которых я учусь. Это те, у кого другая форма, другая школа, другая вообще планета. Эймунтас Някрошюс или Боб Уилсон, американский режиссер-авангардист, — это то, чего мы не знаем. Пока есть такая возможность, я имею в виду, пока руковожу Театром Наций, это площадка для тех, кому интересен поиск. Есть, как вы сказали, театры, которые сохраняют традиции, и я прекрасно к этому отношусь. Но мы ищем новые пути, новые формы.
— А какое влияние на театр сегодня оказывают современные технологии? Технический прогресс находит свое отражение в искусстве, и как он его меняет?
— Когда появилось кино, говорили, что театр загнется. Ничего подобного. Это кино может трансформироваться в нечто другое, потому что кино такой эластичный инструмент. Например, сейчас люди в Силиконовой долине в США придумали формат, когда уже и кинотеатр не нужен. Ты можешь надевать дома «новый мир» на себя и в нем путешествовать, покруче, чем в 3D или 5D. А театр — живое искусство.
— Но ведь существуют постановки, где также надевают очки виртуальной реальности? Мюзикл «Пола Нэгри», допустим.
— Ну, наверное. В театре все возможно, но в какой-то момент очки становятся бессмысленны, потому что всегда интересно, что происходит с человеком, а для этого необязательно использовать последние технологии. Я знаю прекрасных режиссеров, которым надоели все эти плазмы, экраны, и вдруг они увлеклись простотой и даже какими-то очень скупыми средствами. Это тоже поиск. Поиск внутри себя, когда вдруг вся шелуха отлетает.
Хотя и технологии интересны. К примеру, недавно Тимур Бекмамбетов предложил нашему театру новый проект. Мы еще не пришли к тому, что это будет за материал, но будет классическое произведение, где люди общаются между собой, используя сегодняшние технические средства. Мне просто тоже интересно посмотреть, каким образом «Три сестры» или «Чайка», где люди страдают, умирают, стреляются — и все это в смс-сообщениях, все это в «Айфонах»… Они общаются, как мы сейчас, в принципе. Но картинка уже для меня стала трагической, когда я представляю: люди в библиотеке сидят и читают не книги, а листают страницы на экране планшета.
— А вы все по старинке? Читаете печатные книги?
— Да, я по старинке. Надо мной смеются. Хотя у меня есть, безусловно, все гаджеты. Но я не так часто ими пользуюсь.
— Вы состоите в Совете по культуре при президенте России. В прошлом году на итоговом заседании председатель Союза театральных деятелей России Александр Калягин выдвинул предложение учредить Год театра. Объявление подобных тематических годов — культуры, литературы, сейчас кино — решает ли проблемы в этих сферах?
— Кардинально, конечно, нет, но внимание фокусируется. Скажем, в Год кино средства, которые выделяются через Фонд кино, сделали невозвратными — такой подарок. Мы надеемся, что театрам тоже сделают подарок, и это облегчит на год нашу жизнь.
— В чем острее всего испытываете дефицит?
— Вы знаете, самая большая сложность в театре, наверное, это… Что-то стало мало режиссеров. У нас есть площадка — малая сцена, этакий плацдарм для молодых. И я вижу, как они появляются. Мы посылаем молодых режиссеров в театры малых городов, где они ставят спектакли, а потом мы их приглашаем на постановки в Театр Наций. Талантливые ребята появляются, а потом исчезают, их нет. Они уходят, потому что им нужны деньги. Они уходят на телевидение, снимают плохие сериалы, потому что на хорошие нужны большие средства. Деньги режиссерам платят маленькие, и очень немногие потом остаются на плаву. Это печально! Это время, оно прямо «схавало», простите за выражение, огромное количество молодых, интересных ребят. А театр — скрупулезная, кропотливая и очень неторопливая работа, когда необходимо понять артистов, понять, что сам хочешь, как режиссер, найти свой стиль. Для меня пример Олег Павлович Табаков — профессиональный «выращиватель талантов». Он не торопится: не всегда у него может быть успех, хотя иногда провал важнее успеха. Но он дает шанс и право на ошибку. Сейчас в Театре Наций мы открыли еще одну сцену, скорее даже не сцену, а пространство, и хотелось, чтобы там «варились» не только актеры, режиссеры, но и художники, архитекторы, философы. И в таком нон-стоп общении, когда возникают новые темы, познаешь новый мир, чтобы что-то рождалось.
— В 2017 году выходит фильм «Время первых», где вы с Константином Хабенским сыграете космонавтов Леонова и Беляева. В Советском Союзе они были для многих примером, на представителей героических профессий равнялись. Как считаете, то, что в последние годы часто стали снимать фильмы про великих спортсменов, ученых, других выдающихся людей, может изменить сознание молодежи? Чтобы ребята мечтали стать космонавтами, героями, а не бизнесменами и побольше заработать денег.
— Ну, во-первых, стать бизнесменом и зарабатывать в наших условиях деньги честно — это тоже подвиг. И я могу сказать, что это серьезное дело — зарабатывать деньги, когда система не совсем готова для этого. А к людям, которые этого добиваются, особенно молодые, 30-летние, так я к ним очень уважительно отношусь. Серьезные ребята, очень умные, и за ними будущее.
А что касается фильма «Время первых», я в нем выступаю не только как артист. Мы вместе с Тимуром Бекмамбетовым его продюсируем. Когда увидел документальный фильм о Леонове, понял: как же мы невнимательны к своим героям! Эту картину давно бы снял Голливуд. Реально тогда случилось восемь внештатных ситуаций. Космонавты должны были погибнуть много раз. Тем не менее они вернулись. Сама история потрясающая! Она долго была в тайне, ее не раскрывали, но мы хотим все подробности той истории рассказать. И вместе с Костей Хабенским как раз и играем небольшую команду космического корабля — Алексея Леонова и Павла Беляева.
А что же насчет примеров для молодежи? Порой, чтобы разобраться в себе, стоит посмотреть назад и понять ценность героизма, потому что сейчас он часто надутый, пафосный, в который я не верю. «Слова, слова, слова…» — как говорил Гамлет. А я верю в людей, которые делают настоящее дело и тогда, и сейчас. Чтобы сориентироваться, очень важно посмотреть, как вокруг. А ведь вокруг нас люди потрясающие! Мне очень везет. Я по жизни встречаю людей, которые очень сильно на меня влияют, именно людей, способных на поступок. Вот космонавт Леонов такой человек. И не только он, а само то время делали такие люди.
После войны, когда была разруха, когда необходимо было искать кусок хлеба, они шли в отряд космонавтов не за деньгами, а за мечтой. И Королев, которому в лагере сломали челюсть, а потом восстановили в правах, когда потребовался его гениальный ум, стал нашим великим конструктором. Он потом не помнил никакой обиды. Меня вот это потрясает! Я в этом хочу разобраться. Или Леонов, у которого отца забрали в 1937-м, а сейчас Иосиф Виссарионович Сталин сравнится по популярности, пожалуй, с Пушкиным в нашей стране. Я хочу разобраться, почему эти люди, оставив за спиной все свои трагедии, решили вместе со страной идти в Космос, в неведомое будущее. Они фактически были смертниками — никто не знал, как это происходит. И в этих условиях делали первые шаги в открытый космос. И остались в истории.
