30 лет ГКЧП. Хроника путча 1991 в стране и Тюменской области

«Понедельник — день тяжелый», гласит русская пословица. Понедельник 19 августа 1991 года стал таким днем для всей страны.

Чук и Гек

По радио советские люди услышали, что президент СССР и генеральный секретарь ЦК КПСС М. С. Горбачев тяжело болен, поэтому его президентские обязанности перешли к вице-президенту Г. И. Янаеву. Что создан Государственный комитет по чрезвычайному положению (ГКЧП), который намерен навести в стране порядок, обеспечить уборку урожая, восстановить связи между промышленными предприятиями и выдать каждому гражданину СССР 15 соток земли.

В ГКЧП, прозванном в народе «Чук и Гек» (по повести детского писателя Аркадия Гайдара), кроме и.о. президента СССР Янаева вошли О. Д. Бакланов, первый заместитель председателя Совета обороны СССР, В. А. Крючков, председатель КГБ СССР, В. С. Павлов, премьер-министр СССР, Б. К. Пуго, министр внутренних дел СССР, В. А. Стародубцев, председатель Колхозного союза СССР, А. И. Тизяков, председатель Ассоциации государственных предприятий и объектов промышленности, строительства, транспорта и связи СССР, Д. Т. Язов, министр обороны СССР.

Информация дикторов перемежалась классической музыкой, телевидение показывало «Лебединое озеро», а советские люди знали: такой репертуар с утра — государственные похороны на третий день.

Всем было ясно — в стране переворот. Горбачева, сообщившего 2 августа по телевидению, что проект нового Союзного договора будет подписан 20 августа делегациями России, Украины, Белоруссии, Казахстана, Азербайджана, Узбекистана, Туркмении, Таджикистана, Киргизии, отстранили от власти, как это проделали в октябре 1964 года с Хрущевым. А ближайшая цель ГКЧП — отказ от Союзного договора и сохранение СССР в его прежнем виде.

Сила и закон

Громадные силы армии, КГБ и МВД должны были заставить всех подчиниться ГКЧП. Инициаторов введения в стране чрезвычайного положения деятельно поддержал ЦК КПСС. Первым секретарям компартий союзных республик, крайкомов, обкомов была отправлена шифротелеграмма, в которой сообщалось: «В связи с введением чрезвычайного положения примите меры по участию коммунистов в содействии ГКЧП …». Под документом стояла многозначительная подпись: «Секретариат Ц К КПСС». В боевую готовность приведены войска военных округов и территориальные органы госбезопасности и внутренних дел. Большинство республик СССР предпочло занять позицию нейтралитета, надеясь, что Чук и Гек ограничится Россией.

А у российского президента Б. Н. Ельцина и его сторонников не было в тот момент ничего кроме права. И этим они смогли воспользоваться в полной мере. На даче Ельцина в поселке Архангельском набросали текст обращения «К гражданам России». Кроме президента РСФСР его подписали глава российского правительства И. С. Силаев и и.о. обязанности председателя Верховного Совета РСФСР Р. И. Хасбулатов: «В ночь с 18 на 19 августа 1991 года отстранен от власти законно избранный президент страны. Какими бы причинам ни оправдывалось это отстранение, мы имеем дело с правым, реакционным, антиконституционным переворотом… Все это заставляет нас объявить незаконным пришедший к власти так называемый комитет. Соответственно объявляем незаконными все решения и распоряжения этого комитета… Обращаемся к военнослужащим с призывом проявить высокую гражданственность и не принимать участия в реакционном перевороте …».

В 12 часов 10 минут в Белом доме, уже окруженном танками Таманской дивизии и бронемашинами Тульской воздушно-десантной дивизии, Ельцин подписал указ N 59, который содержал юридическую квалификацию происходящего в нормах Уголовного кодекса: «…Считать объявление ГКЧП антиконституционным и квалифицировать действия его организаторов как государственный переворот, являющийся ни чем иным, как государственным преступлением …».

Документы, осуждавшие ГКЧП, Ельцин зачитал прямо с танка, и эти кадры, увиденные страной вечером 19 августа в программе «Время» следом за пресс-конференцией руководителей ГКЧП, вошли в историю.

Увидев Ельцина на танке, люди поняли, что заговорщикам можно сопротивляться. Правда, в тот момент никто еще не собирался исполнять указы Ельцина, но его твердость и откровенность создавали правовую основу для протеста. А местные руководители (Тюмень не исключение) пытались понять: решатся ли люди, засевшие в Кремле, действовать, то есть взять штурмом Белый дом, подавить силой главный очаг сопротивления, арестовать Ельцина и его окружение.

Фото: Алексей Федосеев, РИА Новости

Главнокомандующий сухопутными войсками генерал армии В. И. Варенников направил в ГКЧП возмущенное письмо: «…Большинство исполнительных структур действуют крайне нерешительно и неорганизованно. Правоохранительные органы фактически вообще не выполнили никаких задач. Это чревато тяжелыми итогами… Взоры всего народа, всех воинов обращены к Москве. Мы все убедительно просим принять меры по ликвидации группы авантюриста Ельцина. Здание правительства РСФСР необходимо немедленно блокировать, лишить его водоисточников, электроэнергии, телефонной и радиосвязи …».

Командующий Приволжско-Уральским военным округом генерал-полковник А. М. Макашов восторженно встретил сообщение о создании ГКЧП: «Военный совет и войска округа обеспокоены нерешительностью по отношению к Ельцину и его окружению. Промедление смерти подобно. Считаем целесообразным ввести чрезвычайное положение в городах Самаре и Свердловске …».

Генерал-полковник Б. Е. Пьянков, командующий Сибирским военным округом, в совет которого входили по положению первые секретари сибирских крайкомов-обкомов КПСС, в том числе тюменского — В. С. Чертищев, 19 августа отправил в Кремль шифротелеграмму: «Военный совет округа выражает свое недоумение малоэффективными действиями в отношении руководства РСФСР, призывающего не выполнять решения ГКЧП. Большинство трудового народа требует решительных действий …».

Непосредственным исполнителем приказов ГКЧП в Москве стал генерал-полковник Н. В. Калинин, командующий московским военным округом. Указом Янаева он был назначен комендантом Москвы. По указанию Крючкова подписал чистые бланки ордеров на арест протестовавших москвичей. Начинавший военную службу в воздушно-десантных войсках (с августа 1987 по январь 1989 командовал ВДВ) Калинин дважды выступал в программе «Время», и его мрачное лицо стало символом нового порядка.

Утром 20 августа всем стало ясно — решительная схватка приближается, становится почти неизбежной.

Убедившись в негативном воздействии радио и телевидения (особенно досаждала ГКЧП новая независимая радиостанция «Эхо Москвы», ставшая рупором сторонников Ельцина), ГКЧП принял постановление о введении цензуры в печати и ограничении теле- и радиопередач только официальными государственными общесоюзными каналами.

Между Кремлем и Белым домом

Председатель созданного в мае 1991 года КГБ РСФСР генерал-майор В. В. Иваненко, в распоряжении которого было тогда всего лишь двадцать три сотрудника, изолированных на Лубянке, приехал в 8 утра 19 августа в Белый дом, где размещалось российское руководство. Позвонил по спецсвязи Крючкову. Тот не сразу, но ответил.

 — Это Иваненко. Владимир Александрович, что происходит? Почему танки на улицах?

Председатель КГБ СССР первым делом поинтересовался:

 — А вы где находитесь?

 — В Белом доме, у Ельцина.

 — А! Мне ваша позиция понятна.

 — Владимир Александрович, народ вас не поддержит, выйдет на улицы!

 — За кого? За Горбачева? Порядок надо наводить!

И положил трубку. Не стал дальше беседовать.

Тогда Иваненко, начинавший службу в УКГБ по Тюменской области, курировавший затем в Инспекторском управлении КГБ СССР российские территориальные органы госбезопасности, стал обзванивать их руководителей.

Народный депутат СССР и вице-мэр Москвы С. Б. Станкевич вспоминал:

 — Тихим ровным голосом Иваненко практически непрерывно вел телефонные переговоры. Он быстро определял на какие структуры или органы надо выйти для решения проблемы, находил там своих знакомых, и вскоре она решалась. Наблюдать за такой работой профессионала спецслужбы, обычно скрытой от глаз посторонних, было необычайно интересно. Иваненко был удивительно эффективен…

Виктор Валентинович пять лет возглавлял Нижневартовский отдел КГБ и сохранил дружеские отношения с генеральным директором производственного объединения «Лангепаснефтегаз» Ю. К. Шафраником, избранным в 1990 году председателем Тюменского областного совета народных депутатов. По телефону, зная, что все разговоры прослушиваются, Иваненко предложил Шафранику опубликовать 20 августа (вторник) в местных газетах документы ГКЧП и обращение российского руководства: «Люди сами разберутся, что к чему». Тюменцы действительно разобрались: у Дома Советов прошел митинг против антиконституционных действий ГКЧП, в поддержку обращения Ельцина «К гражданам России».

Из 11 членов бюро Тюменского обкома компартии РСФСР за содействие ГКЧП выступили члены Ц К Чертищев и слесарь-сборщик судостроительного завода В. И. Лобовский. Остальные, включая секретаря обкома по идеологии В. П. Первушина и первых секретарей Ханты-Мансийского и Ямало-Ненецкого окружкомов А. А. Рыбалова и С. Е. Корепанова, воздержались при голосовании в поддержку «Заявлений» ЦК компартии РСФСР и КПСС, оправдывавших режим чрезвычайного положения. Тогда же президиум Тюменского облсовета народных депутатов «счел введение ЧП антиконституционным».

А председатель КГБ РСФСР Иваненко составил служебную шифротелеграмму в российские территориальные органы госбезопасности. К «обращению» Ельцина добавил свой абзац: «В этот критический для нашего общества момент все сотрудники органов безопасности должны проявить выдержку, благоразумие, способность трезво оценивать политическую ситуацию в стране, всемерно содействовать законно избранной народом власти в предотвращении использования военной силы и возможного кровопролития. Уверены, что сотрудники органов КГБ РСФСР решительно откажутся от участия в антиконституционном перевороте».

Эти слова в случае победы ГКЧП дорого бы обошлись автору. Помощники уговаривали Иваненко: — Не надо этого писать, оставь только обращение Ельцина и все.

Виктор Валентинович настоял на своем. Текст перепечатали на бланке, поставили гриф «срочно». Но шифрослужба союзного КГБ отказалась принять эту телеграмму. Тогда ее отправили по телетайпам МВД РСФСР. Это ставило чекистов перед сложным выбором: кого слушать — Крючкова или Иваненко?

Начальник УКГБ по Тюменской области генерал-майор В. А. Ефремов, избранный в 1990 году депутатом облсовета, зачитал телеграмму, подписанную председателем КГБ РСФСР Иваненко. Еще не зная, чем закончатся события в Москве, офицеры госбезопасности и милиции в Тюмени «твердо решили встать на сторону законного правительства России …, руководствоваться приказами и распоряжениями КГБ и МВД РСФСР».

Другие руководители правоохранительных органов заняли выжидательную позицию. Старший инспектор Инспекторского управления КГБ СССР полковник С. С. Дворянкин свидетельствовал: «19 августа я находился в Кургане. Там получили сначала телеграмму председателя КГБ СССР Крючкова. Начальник управления спрашивает меня:

 — Что делать?

 — Там обстановка такая, что в общем-то надо подождать … Ты же видел по телевизору: у Янаева руки трясутся …

 — Будем ждать!

А через некоторое время по милицейским каналам пришла телеграмма от Иваненко. Он показывает ее мне и снова спрашивает:

 — Что же делать?"

Трудно тогда было принять правильное решение. И начальник курганского управления довел до личного состава крючковскую шифровку, а телеграмму Иваненко положил в стол и молчок … Его можно понять: когда ты получаешь указание от председателя КГБ СССР, а затем от председателя КГБ РСФСР, да еще через милицию …

Впоследствии судьба того или иного начальника управления госбезопасности решалась в зависимости от реакции на телеграмму руководителя российского КГБ.

По утверждению Государственного секретаря РСФСР Г. Э. Бурбулиса, «деятельность российского комитета государственной безопасности, к тому времени еще не совсем структурированного, и генерала Иваненко были определяющими в те трагические дни и часы. Я видел, насколько тонко, последовательно и адресно действовали он и его помощники. Они включили те самые личные отношения, которые складывались в этой чекистской среде… Иваненко круглосуточно говорил с сослуживцами: Вася, Леша …, я тебя прошу, воздержись. Люди сохранили человеческие отношения и не пренебрегали этими переговорами — с переживаниями, с прямыми или косвенными подсказками друг другу, что и как делать. КГБ России помог нейтрализовать опасные, может быть, даже отчаянные попытки военного решения, которые привели бы к большой крови…».

Самоликвидация

Штурм Белого дома при любом его исходе становился прологом гражданской войны. Поэтому давний соратник Ельцина вице-премьер правительства РСФСР О. И. Лобов вместе с двадцатью заместителями министров вылетел в родную Свердловскую область, где находился командный пункт, приспособленный для условий военного времени. Если бы в Москве правительство было арестовано, они стали бы действовать от его имени. Лобов выступил перед депутатами областного совета, которые безоговорочно поддержали Ельцина.

Из специального бункера, оборудованного всеми видами связи, Олег Иванович позвонил председателю Тюменского облисполкома Л. Ю. Рокецкому. Поблагодарив его за поддержку в числе первых 12 территорий правительства России, спросил о степени надежности работы предприятий нефтяной и газовой промышленности (к тому времени президент РСФСР подписал обещанный 8 августа в Тюмени указ «О развитии Тюменской области»).

К утру 21 августа военная активность ГКЧП захлебнулась. Открылось внеочередное заседание Верховного Совета Российской Федерации. Начало его телевизионной трансляции означало полный провал путча. Верховный Совет поддержал все указы, принятые президентом Ельциным, и придал им силу закона.

В те же часы политбюро компартии РСФСР заявило о своей непричастности к событиям 19-21 августа, о «недопустимости возбуждать страсти, усиливать конфронтацию, нагнетать антикоммунизм». Но из зала, где заседал российский парламент, звучали требования — запретить КПСС, ставшую, по существу, идеологом путча (пятеро из восьми членов ГКЧП — высшие чины КПСС, ее секретариата и политбюро). Поэтому Ельцин «для разрядки» подписал указ «О приостановлении деятельности коммунистической партии РСФСР».

21 августа в 18 часов в Тюмени над Домом Советов под звуки российского гимна (мелодия «Патриотической песни» М.И. Глинки) был поднят трехцветный национальный флаг России.

Вечером в пятницу 23 августа организованная президиумом облсовета народных депутатов «комиссия для проведения расследования причастности бюро и аппарата обкома КПСС к деятельности антиконституционного ГКЧП» опечатала кабинеты секретарей обкома. Заключение по результатам изучения партийных документов передали в прокуратуру.

Его озвучил прокурор Тюменской области В. А. Багин: «Установлено: часть документов, прежде всего шифротелеграммы, полученные в дни путча, уничтожены по указанию первого секретаря обкома Чертищева … Я счел необходимым возбудить уголовное дело в отношении некоторых руководителей обкома. Следственной частью облпрокуратуры начато предварительное расследование».

Так «Чук и Гек» мимоходом, как это и бывает в истории, уничтожил КПСС. Не политическую партию, а основной институт государственности СССР. В три дня партия мгновенно была устранена из системы управления. 24 августа возвращенный из Крыма Горбачев выступил с заявлением о сложении с себя функций Генерального секретаря ЦК КПСС. Процесс устранения КПСС из политической жизни страны завершил указ Ельцина, изданный 6 ноября 1991 года, накануне прежнего главного государственного праздника — годовщины Октябрьской революции. Указ предписывал: «прекратить на территории РСФСР деятельность КПСС, а их организационные структуры распустить. Имущество КПСС на территории РСФСР передать в собственность государству».

Генеральный прокурор В. П. Степанков сдержал рвение своего подчиненного Багина: «Мы не можем людей привлекать к уголовной ответственности за инакомыслие». Расследование в отношении Чертищева и других работников обкома прекратили «за отсутствием состава преступления».

Телеграмма Иваненко, направленная в Тюмень через УВД Тюменского облисполкома, доведенная до личного состава УКГБ как руководство по отношению к ГКЧП, избавила областное управление госбезопасности от проверки. А начальнику УВД В. М. Башарину присвоили 31 августа звание генерал-майора милиции. Но не за позицию поддержки Ельцина, а за согласие Тюмени принять из Риги мятежный ОМОН. Но это уже другая история.