В последний день конкурсных показов фестиваля «Золотой конек» на сцене кукольного театра сургутяне представляли «Приятного аппетита, Тигренок!», а в малом зале театра драмы поселился пермский «Таинственный гиппопотам».
В последний день конкурсных показов фестиваля «Золотой конек» на сцене кукольного театра сургутяне представляли «Приятного аппетита, Тигренок!», а в малом зале театра драмы поселился пермский «Таинственный гиппопотам». Трудно поверить, что сургутский театр, находясь в здравом уме и твердой памяти, выбрал привезти именно этот спектакль. Фестиваль подразумевает, что все показывают свои лучшие: самые красивые, самые кукольные, самые необычные постановки, отражающие творческий поиск театра. Перед нами же любительская история в которой куклы задвинуты актерами на второй план, да и актеры перевоплощаются в ходульных персонажей даже не театра, а эстрадных шоу. Об искусстве кукловождения говорить трудно — в иных местах одну марионетку водят два артиста, а она все равно остается лишь мертвой куклой, а никаким не кузнечиком. А на придумывание таких героев как строптивое шоссе, дорожные строители, курица, дерево, корова художник вообще не стал размениваться, на что они, если в спектакле занято четыре артиста, готовых переодеться во что угодно. Тигренок из абсурдных сказок Биссета стал любимым персонажем кукольных театров: на прошлом фестивале был один спектакль имени этого героя, на нынешнем — уже два, вспомним «Доброе утро, Тигренок!» омского театра. Но почему, почему все тигрята обязательно должны быть оранжевыми и с огромными глазами? Они все похожи на мягкие игрушки — кислотно-розовых слонов, ультрамариновых бегемотов и лимонно-желтых львов, — которые просительно заглядывают в окна поезда на многих станциях Транссибирской железной дороги. У молодых, симпатичных артистов сургутской труппы нет своего лица, как нет его у серийных плюшевых игрушек. Все их ухватки и приемы взяты взаймы, ладно бы у лучших театральных артистов, а то ведь у любительской эстрады. Образы, которые они воспроизводят на сцене и закрепляют у зрителя как норму, не имеют ничего общего с настоящими характерами — реальными, сказочными ли. У них слишком сладкие, истошные, писклявые, ревущие голоса. Слишком резкие, утрированные, предсказуемые движения. Неживые и предсказуемые персонажи. Поэтому смотреть смертельно скучно. А порой и невыносимо, когда они начинают петь. Поют сейчас во многих спектаклях и в редком случае песенка отвечает своему предназначению развеселить и донести до зрителя некий сюжет. Слов не слышно, они зажеваны исполнителями, да и сами по себе порой слишком хитровымудренные, сложные для детей. Детская поэзия не случайно считается самой сложной — при видимой простоте, она требует недюжинного таланта, чтобы сделать ее приятной и понятной ребенку. Поют все тоже очень по-разному. Возможно, на родной сцене что-то звучит неплохо и без голоса, порой даже и без слуха, но в гостях, непривычной акустике песенка превращается во что-то невразумительное. Дети начинают вертеться, скучать, никакой потребности в этой песенке они не испытывают. Надо сказать, сотни детей, пришедших в зал под конвоем вожатых летнего лагеря, не особо интересуются спектаклями вообще. На сургутском представлении я, заскучав от происходящего на сцене, с интересом наблюдала копошение в зале. Девочки лет 10 мирились, ссорились, с визгом трогали игрушечные сопли в баночке, меняли обсосанный леденец на право сидеть на особо удобном месте, потом появилась помада, и было страшно увлекательно глядеть, как каждая в своей манере красит в темноте губы. За девочками сидели мальчики — деловые, как их папы. В руке по банке «Пепси». Когда газировка закончилась, один начал с треском ломать банку. Тут же подскочила капельдинер и банку изъяла. Паренек невозмутимо достал откуда-то другую и с хлопком открыл ее. В руке его соседа светился плейер, у каждого по наушнику, они поглядывали то на сцену, то куда-то вглубь себя, где играет музыка, то на девочек, от которых надеются получить игрушечные сопли. Проблема тюменского кукольного театра в том, что его огромная сцена и гигантский зал подавляют любое представление. Здесь можно ставить шоу с ростовыми куклами, но камерные спектакли, в которых кукловод может проявить себя в полной мере, обречены. Поэтому половина гостей фестиваля выступала на малой сцене театра драмы. Там между актером и зрителем почти наверняка устанавливается контакт, дети, зашедшие в зал с большими пакетами чипсов, ни разу ими не хрустнули. Семилетка, убеждавший друга, что «ничего хорошего в таком маленьком театре не может быть, все это на букву «Г», весь спектакль внимательно следил за куклами, забыв о своем предубеждении. И пусть две дамы из числа участников фестиваля перешептывались, мол, работают непрофессионалы, с улицы набрали. Пусть куклы снова напоминают плюшевый ширпотреб, а актеры не слишком виртуозно поют, пермский «Таинственный гиппопотам», самая обычная сказка про дружбу, чем-то цепляет скептического семилетку и его друзей с чипсами. Артисты одеты в зеленые косоворотки и кепки-пятиклинки, которые совсем не закрывают играющих лиц. Активная мимика кукловодов не компенсирует отсутствие таковой у кукол. Их актеры водят как бы наудачу, например, Львенок порой демонстрирует довольно живую пластику, но постоянно говорит с закрытым ртом. Кукловод маленького Бегемотика — почтенный дядя с усами — уж слишком не соответствует герою. Самый живой актер, играющий всех прочих зверей, злоупотребляет сладким сиропом, особенно когда называет обычных тюменских детей «наши дорогие зрители» — уж очень фальшиво. Но и после всего сказанного, наступая на горло собственной томительной скуке, скажу, что старомодно оформленную, стандартно исполненную, заранее известную историю пермяки наделили-таки нехитрым обаянием, захватившем их маленькую публику на сорок минут. Может быть, дело в камерной обстановке, которая спасает спектакль и позволяет достучаться до публики медийной эпохи? Может, поиск языка, о котором говорила член жюри Ольга Глазунова, должен начинаться с малого зала и доверительного общения актера и зрителя? К сожалению, в Тюмени мы эту версию проверить не можем — наш кукольный театр стал заложником «больших форм» и вот уже он выпускает спектакли совершенно без участия кукол, как «Станция «Детство» Сергея Ускова, которая была представлена в ходе фестиваля, но вне конкурсной программы.
