Совсем иной театр увидели зрители второго фестивального дня. 22 ноября «Золотая маска» представила тюменцам безмолвный спектакль «Песни дождя» по светской поэзии Далай-ламы VI. Театр пластической драмы «ЧелоВЕК», недавно переехавший из Улан-Удэ в Омск, представляет даже не пантомиму, с которой в первую очередь ассоциируется название, а особый сплав ...
Совсем иной театр увидели зрители второго фестивального дня. 22 ноября «Золотая маска» представила тюменцам безмолвный спектакль «Песни дождя» по светской поэзии Далай-ламы VI. Театр пластической драмы «ЧелоВЕК», недавно переехавший из Улан-Удэ в Омск, представляет даже не пантомиму, с которой в первую очередь ассоциируется название, а особый сплав танца, гимнастики, восточных единоборств. Почти полностью обнаженные актеры разыгрывают поэтические сюжеты, и кажется, что все они о любви: о соблазнении и обмане, о соперничестве и покорении, о познании и загадках. Но ведь восточная философия всю жизнь представляет как слияние и противостояние женского и мужского начала, Инь и Ян, выходит, песни дождя — о жизни вообще. Сюжеты, из которых состоит спектакль, настолько архетипичны, что не требуют диалогов, герои не нуждаются в именах — это просто мужчины и женщины, человеки. «Песни дождя» — о первозданной красоте их тела, стихийной силе их чувств. Нет ни плохих, ни хороших — только естественное течение жизни, в котором кто-то выходит победителем, а кто-то, сраженный, падает ниц. Разглядывая рисунок воинственных или брачных танцев, вспоминаешь вдруг, что современный театр, так мало похожий на эту бессловесную акробатику, вышел когда-то из архаичных ритуалов. И они сопровождались таким же странным пением и ритмичной музыкой, в которой сливаются звуки дождя, грома и колокольчиков. Жрец театрального ритуала присутствует на сцене еще до начала спектакля: в клубах благовонного дыма восседает флегматичная Хранительница, которая на протяжении всего действа сматывает разноцветную пряжу в клубки и напевает эти самые «Песни дождя». Певица Людмила Глухова исполняет затейливую импровизацию на непонятном языке, который больше похожа на латынь, чем на язык Далай-ламы. Именно «за высокохудожественную самобытную вокальную импровизацию» она получила специальный приз «Золотой маски». Это пение напоминает то итальянскую оперу, то бормотание мантр или молитв, то джазовый свинг. Четырехоктавный диапазон и удивительное чувство звука позволяют певице создавать тонкую паутину звуков, атмосферу диалога и противостояния героев, в которых смешивается и неясное бормотание любовников в ночи, и пугливые вскрики, и звуки борьбы воинов. Спектакль длится чуть больше часа, без антракта — ровно столько и ничуть не больше нужно зрителю, чтобы оценить все достоинства спектакля, но не впасть в одурение скуки. Все-таки представление, как и положено ритуалу, весьма однообразно, а тягучие истории слишком знакомы, чтобы надолго удержать внимание динамичных людей пост-постмодерновой публики. Режиссер Игорь Григурко, создав это «телесозерцание», предложил зрителям отключить не только мобильные телефоны, но и мозги, полагая, наверное, погрузить их в состояние близкое к медитативному или даже гипнотическому. Однако славящаяся своей отзывчивостью тюменская публика с восторгом аплодировала завершению каждой из новелл, почувствовав себя в месте вроде цирка: акробатики летают под потолком, встают на голову и кувыркаются — почему бы их не ободрить? Ни удивительное пение, терпящее после себя только раздумчивую тишину, ни завораживающая красота пластического рисунка не смогли предотвратить грубого вторжения реальности в волшебный мир. На сцену стали выносить корзины с цветами, из динамиков понеслись благодарности спонсорам… Фото спектакля«Золотая маска»: Апокриф об Иуде из Кариота«Золотая маска»: Гримаса мюзикла«Золотая маска»: Скучный Чехов
