Владимир Мельников: Главное – научить человека учиться

На одном из заседаний комиссия Общественной палаты РФ (ОП) по вопросам интеллектуального потенциала нации обсуждала ряд законопроектов, связанных с реформой образования. В обсуждении участвовал и представитель Тюменской области в ОП, председатель президиума Тюменского научного центра Сибирского отделения Российской академии наук Владимир Мельников. Он прокомментировал «Вслух.ру» некоторые аспекты проблем, на решение которых направлены рассмотренные документы.— Владимир Павлович, насколько важны законопроекты, которые рассматривала комиссия Общественной палаты?— Один из важнейших, на мой взгляд, — проект закона о введении единого государственного экзамена. Проблема снижения качества образования волнует сейчас всех. Это болевая точка не только для России. Во всем мире пытаются понять, что делать дальше, чтобы, во-первых, не нарушить демократические принципы в образовании (то есть обеспечить его доступность), и во-вторых, чтобы талантливые ребята за время учебы получали максимум того, что нужно для будущей творческой жизни. Эти проблемы связаны с тем, как сегодня организовано поступление в вузы. В России со скрипом, но вводится ЕГЭ. Но объективен ли прием в вуз по результатам ЕГЭ? Не следует ли добавить экзамен по профессиональному направлению вуза? В проекте закона и предусматривается такая норма, что позволит отбирать не просто успевающих, но еще и профессионально ориентированных ребят. Это очень важный момент, ведь каждый вуз отличается от соседнего. В то же время обсуждались сами подходы к экзамену. Нужно ли разрешать использовать справочный материал и как при этом объективно оценить знания? Я в свое время 2 года преподавал геофизику в одном из вузов Алжира. Там слушателя могли исключить за одну лишь попытку списывания. А предмет очень сложный, чтобы ответить на все вопросы, надо быть вундеркиндом или, как минимум, обладать блестящей памятью. Но я был убежден, что нужно глубокое понимание материала, а не простое механическое заучивание, поэтому разрешил при подготовке ответа пользоваться всеми доступными источниками. И ушел на полтора часа. Студенты все тщательно переписали из книг и конспектов и были счастливы. Но когда я начал спрашивать — поняли, что просто так не отделаться. Я стал интересоваться физическим смыслом коэффициентов, формул и явлений, в итоге выставил оценки — от 9 до 18 баллов по 20-балльной системе. И все признали, что оценка была объективной. В России сейчас, оказывается, во многих вузах тоже разрешается использовать «шпаргалки» при сдаче устных экзаменов. В конечном счете, важно не запомнить то, что давали на лекциях, а усвоить. А пользование учебниками, энциклопедиями во время экзамена — это возможность привести в порядок свои знания, что очень важно. Но, увы, то, что сейчас волнует и общественность, и правительство, и с чего, собственно, началось обсуждение и введение ЕГЭ, до сих пор не искоренено. Система образования остается одной из самых коррумпированных сфер. Цифры, которые озвучивают эксперты, просто поражают. Этим обусловлено и появление новых законопроектов. А также стремлением выровнять условия для поступления в вуз. Состоятельные люди за 2−3 года до поступления начинают пользоваться услугами преподавателей вуза. По существу, такие абитуриенты не получают образование, а тренируются в сдаче экзаменов. В результате ребята с периферии, которые стремятся в центральные вузы, оказываются в неравных условиях и, не попав на бюджетные места, выбывают из процесса. А ведь стране нужны действительно талантливые молодые люди. И еще один интересный факт: у ребят, которые учатся бесплатно, успеваемость обычно лучше. С одной стороны, многие вузы действительно хорошо зарабатывают на платных приемах, с другой — такие студенты, видимо, менее объективно тестируются. Все это говорит о том, что проблем в образовании накопилось множество. В свое время наши выпускники ценились во всем мире, но мы теряем это. В 90-х годах, когда слабо финансировалось образование и вузы были вынуждены искать способы выживания, запустились негативные процессы. Они со временем развились и пустили «метастазы», с которыми очень трудно бороться. И даже обещанное повышение зарплаты не решит проблем. В последнее время государство пытается многое сделать. С 2000 года финансирование образования увеличилось в 5 раз, расходы и в дальнейшем будут расти. Но вернуться к порядку в этой сфере очень даже нелегко, и тут одними законопроектами и увеличением финансирования не отделаться.— Вы возглавляете общественный совет по контролю за реализацией приоритетных национальных проектов в Тюменской области и в нем являетесь председателем комиссии по нацпроекту «Образование». Как работает эта комиссия?— Мы изначально приняли принцип «не контролировать, а помогать», тем более что контролеров и так хватает. А чем помогать — выяснится из общения со школьниками и учителями, его мы и пытаемся наладить. На последнем заседании я задал вопрос директору одной из школ: а чем была плоха советская система подготовки школьников? и как вы собираетесь учить лучше с теми учителями, которые за 15 лет «испорчены» не очень умными реформами? Меня поразил ответ: «Я до 2008 года ни одного молодого учителя не возьму. А потом придут те, кто окончил уже мою школу, а я знаю, как мы их готовили…». Эта ответственность директора школы меня поразила и порадовала. Слава богу, что есть такие педагоги. Значит, ребята и родители будут пытаться попасть именно в такие школы. Я поинтересовался, как в учебных заведениях ощущают импульс, данный нацпроектом. Судя по ответам, заметны выплаты учителям — деньги получают действительно достойные педагоги. Средства выделяются также на приобретение компьютеров, в течение нескольких лет обещана 100-процентная компьютеризация школ и предоставление широкополосного доступа в Интернет. Тем самым ученик получает возможность раздобыть любой справочный материал. Ведь главное — научить человека учиться. Введение Интернета как раз этому способствует. С другой стороны, если раньше мы получали знания от хорошего учителя, который пытался дать нам все лучшее, накопленное человечеством, то сейчас ребята брошены в огромный мир информации, в котором трудно самостоятельно разобраться. Эту проблему нацпроект, к сожалению, не решает. Сплошная компьютеризация и интернетизация — это лишь выравнивание возможностей, и все. А вот кто при этих стартовых условиях вырвется вперед — зависит от учителя, родителей и, конечно, самого ученика. Все остальное — только инструменты. Но они постоянно обновляются, и отставать нельзя. Этим надо владеть. При этом хорошо бы, чтобы школьникам не подбросили второсортный продукт в виде отживших систем, устаревших моделей компьютеров. Поэтому мы на совете договорились, что будем контролировать, какие компьютеры поступают в школу. Сейчас собираем сведения о поставщиках и поставках, затем отправим специалистов — проверить характеристики, качество оборудования, обеспеченность программами и т. п. Рассчитываю, что до конца года начнем проверки. Я думаю, для общественного контроля это как раз приемлемая функция. Тем более что Президент призывает всех общественников вмешиваться в эти вопросы, контролировать эффективность использования средств. Еще мы договорились, что День науки, который отмечается 8 февраля, постараемся провести под лозунгом «Наука — детям». Я, например, постараюсь использовать свое положение и влияние, чтобы, по крайней мере, доктора и кандидаты наук из нашего центра пошли в эти дни в школы и побеседовали с детьми о науке. Они постараются объяснить, что это такое, как это интересно, и что настоящее богатство — далеко не в кошельке. Именно это надо внушать юному поколению, потому что, к сожалению, настоящие ценности уходят на второй план, а на первый вылезает золотой божок. Думаю, 20−30 школ мы охватим, это в наших силах.— Владимир Павлович, ваша деятельность как члена Общественной палаты РФ охватывает, кроме образовательной сферы, и другие направления. Вы, например, предлагали вплотную заняться вопросами оптимального использования энергоресурсов и удвоения ВВП…— Я действительно предлагал нашей комиссии в Общественной палате выступить с общественной инициативой: реализовать тезис «Россия — мировая энергетическая держава», имея в виду, что сегодня наша экономика развивается в основном на энергетическом сырье. До тех пор, пока мы торгуем только сырой нефтью и природным газом, великой державой не станем. Это возможно, только когда сами научимся умножать ценность продукта, в начальном цикле которого лежат сырьевые ресурсы. Для этого надо развивать тонкую химию, нефтехимию. В свое время было запланировано строительство шести нефтехимкомплексов, но экологи яростно выступили против — и проекты были загублены. Искать разумный баланс никто не стал. С другой стороны, сейчас появились новые технологии, цена на нефть стала действительно основной нашего благополучия, и можно позволить себе закупать наукоемкие технологии. Я, конечно, сторонник того, чтобы самостоятельно их разрабатывать, но очевидно, что начинать надо с закупки лучших зарубежных образцов, а потом уже совершенствовать их силами наших ученых. Нельзя упускать время и продолжать торговать только сырьем. К счастью, некоторые нефтегазовые компании уже приступили к реализации этих принципов, и начинают пополнять наш бюджет за счет активов за рубежом и строить новые мощности. К такому решению вопросов подталкивает сам процесс глобализации. Нельзя производить всю конкурентоспособную продукцию в одной стране. А мою инициативу в Общественной палате хоть и одобрили, но немного «притормозили» — видимо, потому, что это было накануне саммита «большой восьмерки», где рассматривались вопросы энергетической безопасности. Но я убежден, что реализация любой инициативы должна происходить не где-то в Москве, а на местах, и только на местах. Готовить почву для изменения интеллектуального потенциала нации надо в реальной цепочке, начиная со школ, с учителей, продолжая в вузах, работать с аспирантами, молодыми учеными и т. д. Поэтому как член Общественной палаты я львиную долю времени трачу именно в Тюмени, это рационально. И инициативы реализуем здесь же. Так, с ректором нефтегазового университета мы сходимся во мнении, что главная сила, которая поднимет Россию на другие технологические высоты, — это нынешние студенты. А 67% сотрудников нефтегазовых компаний — это выпускники ТГНГУ. От того, чему мы их здесь научим, какие принципы вложим в их головы, во многом зависит, как будут развиваться компании, на что они будут ориентироваться. Поэтому мы, например, взяли курс на криологизацию образования в нефтегазовом университете. Ведь наша страна — самая холодная, из-за сурового климата нам труднее конкурировать. Между тем холод — это тоже ресурс, который мы пока просто не используем. Вот в пику тем, кто утверждает, что Россия никогда не станет конкурентоспособной державой, и пытаемся пропагандировать все прелести холода…