«Министерство природных ресурсов России не выполнило свою главную задачу, — считает заместитель главы правительства Ханты-Мансийского автономного округа по вопросам недропользования и ТЭК Владимир Карасев. — государственная стратегия в области недропользования до сих не утверждена».
На состоявшейся в понедельник пресс-конференции Владимир Карасев поделился с журналистами своим мнением относительно действий, предпринимаемых федеральными властями в сфере управления российским нефтегазовым комплексом, — об этом корреспонденту в пресс-службе губернатора ХМАО.
«Складывается впечатление, — заявил В. Карасев, — что на самом верху законотворческая деятельность превратилась в спорт: приняли закон, поработали немножко, начали писать новый. Все время идет разговор о том, кто должен выдавать лицензии». И это при том, что 92% запасов и ресурсов углеводородного сырья в России сегодня на законных основаниях фактически предоставлено в пользование нефтяным и газовым компаниям.
В такой ситуации, по мнению Владимира Карасева, в первую очередь, стоит решить вопрос «регулирования отношений», а не «доступа к недрам»: «Кодекса, который собирает в себе и регулирует взаимоотношения различных отраслей, такого набора законов в области недропользования нет, а анализ нового Кодекса о недрах, подготовленного МПР, показывает, что он с точки зрения регулирования отношений еще хуже, чем Кодекс о недрах РСФСР».
«На сегодня никто не хочет достаточно внятно оценить, что же является предметом государственного контроля в области недропользования, — отметил В. Карасев. — Лицензия? Лицензионное соглашение? Об этом все время идет разговор. Лицензия — это бланк установленного образца. Наподобие паспорта». Наравне с этим существует еще масса документов, в частности, лицензионное соглашение, описывающее те или иные обязательства недропользователя. Однако в лицензионном соглашении обозначить всю технологию разработки месторождения практически невозможно. Для этого есть «Проект разработки месторождения» и «Проект обустройства месторождения». По сути, эти проекты — не что иное, как инвестиционные обязательства, которые в момент получения прав на пользование недрами принимают на себя компании (тут достаточно точно расписаны сроки исполнения и объем работ). Именно эти документы (выполнены ли обязательства?), а не лицензии, по мнению В. Карасева, прежде всего и являются предметом государственного контроля.
Так, по данным зампредседателя правительства ХМАО по вопросам недропользования и ТЭК, к настоящему моменту на территории округа «по лицензионным участкам не пробурено 18 тысяч скважин, которые компании обязаны были пробурить». «Если говорить о цифрах, то каждая промысловая скважина сегодня стоит в среднем 1 миллион долларов. Нетрудно подсчитать, что не проинвестировано 18 миллиардов долларов. С учетом того, что 30 процентов этой величины составляют затраты на обустройство скважин, то, фактически, по округу на сегодня не выполнены работы на сумму 24 миллиарда долларов. В связи с этим ежегодно не добывается 25 миллионов тонн нефти. Налог на добычу полезных ископаемых к этим 25 миллионам тонн составляет 12,5 миллиардов рублей, налог на имущество — 14,4 миллиардов рублей в год. Итого суммарно получается 27−30 миллиардов рублей прямых налоговых поступлений, которых мы лишены».
Однако, никаких «карательных санкций» ни в одном из случаев, по словам Владимира Карасева, пока не применялось.
Государству не возмещается ущерб и в случае нарушения нефтяными компаниями экологических норм. «Сегодня государство идет путем штрафных санкций, а не путем возмещения ущерба, как это принято в других странах, — рассказал В. Карасев. — Необходимы экономические рычаги воздействия на компании, не выполняющие свои обязательства. Еще недавно было два инструмента влияния на ситуацию, один из них был экономическим — роялти, ставка которого могла быть повышена в случае невыполнения обязательств. Сейчас остался один метод — досрочное прекращение прав на пользование недрами — процедура достаточно сложная. Прекратить право пользования месторождением на начальном этапе работ, когда еще не создано имущество и не очень большие затраты — это вполне реально.
За эти годы такие решения мы принимали по 12 участкам недр. Но представьте себе решение о досрочном прекращении прав пользования в связи с невыполнением лицензионных соглашений по месторождению, где добывается 3 миллиона тонн нефти в год! В этом случае компания обязана остановить полностью весь цикл работ, выгнать на улицу рабочих, законсервировать месторождение, сдать его государству по акту, а дальше в действие вступает процедура досрочного вынесения участка на аукцион, сроки подготовки которого могло бы занять год. Однако у государства нет права конфисковать имущество — конституционное право собственности у нас священно, автоматически купить имущество это уже никто не сможет.
То есть процесс затягивается еще года на 2−3. Можете себе представить, что около 5−8 лет мы будем заниматься только этими проблемами. Месторождение будет стоять, доходов государству не будет, люди окажутся без работы, а это уже политические вопросы. Вывод — по разрабатываемым месторождениям такой механизм не работает. Нужен экономический метод: «Не выполняешь правительственное решение, наносишь ущерб государству — обязан возместить все то, что ты не реализовал, не сделал».
В Канаде существует простой способ: каждая компания, которая получает лицензию на маленьком участке, вносит залог в объеме необходимого выполнения работ, либо банковскую гарантию. Если компания не выполнила объема работ, деньги переходят в бюджет. Никаких проблем с точки зрения выполнения".
«Странной» назвал Владимир Карасев фразу главы МПР Виталия Артюхова о том, что запасы нефти «нам не сильно-то и нужны, у нас их на 34 года»: «Во всем мире так (общей объем поставленных на баланс ресурсов делится на годовую добычу) ресурсы никто не оценивает. Прежде всего, оценивают запасы проинвестированные и обустроенные, а это значит, что на месторождении, в соответствии с проектом, есть сетка скважин, проложены ЛЭП, трубопроводы, дороги и многое другое. Другими словами, сделано все, чтобы начинать добычу.
Еще раньше оцениваются запасы проинвестированные рентабельные. Проинвестированных запасов в ХМАО на 14 лет, а рентабельных проинвестированных на 8,8 лет. С учетом того, что цикл от поиска-разведки до ввода месторождения в разработку занимает практически 8 лет, мы стоим на грани появления эпохальных решений, которые должны быть приняты уже сегодня. Промедление, на мой взгляд, смерти подобно, мы сами себя загоняем в яму".
Принятая год назад программа «Экология и минеральные ресурсы России до 2010 года», в частности ее раздел «Минерально-сырьевые ресурсы страны», по мнению Владимира Карасева, «не выдерживает никакой критики с точки зрения инженерного расчета и оценки тех потенциальных ресурсов, которые должны быть переведены в запас». «Если мы умные, — заключил Карасев, — давайте создадим ту базу, по которой прибыль по компаниям как во всем мире не должна превышать 24−26 процентов, все остальное должно изыматься в государственный бюджет».
Сегодня, работая над регламентирующим недропользование законодательством, представители Ханты-Мансийского автономного округа, по словам Владимира Карасева, «столкнулись с проблемой — с коллегами разговаривать на одном языке очень тяжело». «То, о чем мы сегодня говорим, не понимают — в силу того, что просто еще до этого не дошли». «К сожалению», сложившуюся в настоящее время ситуацию применительно к ХМАО можно описать — «не летайте высоко — могут не заметить», — заявил В. Карасев.
