"Мне есть, чем гордиться, — утверждает Александр Георгиевич. - Через мою школу в УВД Ленинского округа прошли четыре будущих генерала милиции - Вениамин Башарин, Валерий Роженцев, Николай Белослудцев и Валерий Борисов. Своим учеником считаю и Сергея Медведева, спикера Тюменской городской думы"...
Части фашистских войск, зимой сорок второго, получив по «зубам» под Москвой, отступили на запад. Черная колонна вражеских грузовиков с живой силой противника гигантской змеёй тянулась от горизонта в направлении моста через реку Пра близ Сухиничей. В её голове два бульдозера, расчищавших дорогу от глубокого снега. Немецкие солдаты, обутые помимо сапог в самоплетённые из соломы чуни, жались друг к другу от страшного холода. Под утро колонна в сопровождении двух лёгких танков подошла к мосту и…попала в засаду. Двумя меткими выстрелами из противотанковых ружей бойцы роты сибирского 238-го отдельного лыжного батальона прикончили движки авангардных бульдозеров. Колонна вздрогнула и замерла. Неприятельские танки попытались исправить положение, но, съехав в сторону, тут же увязли в снегу. Хвалёная германская техника оказалась не приспособленной к российским условиям. Фашисты спешились, рассредоточились, пошли в атаку и… попали под шквальный миномётный огонь. Под разрывами мин они бросили технику, выстроились в походную колонну и, даже не отстреливаясь, двинулись в обход. Для сибирских диверсантов-лыжников, только что закончивших «учебку» в Барабинске и переброшенных на защиту столицы, эта маленькая победа стала первым боевым крещением. «Мы долго с любопытством рассматривали ставшую трофейной немецкую технику, — вспоминает Александр Колтунов, участник тех давних событий. — Не менее сотни единиц отбили у врага. Как я попал в лыжный батальон? Еще до войны в Омске был комсомольским активистом, спортсменом, стал чемпионом Сибири по спортивной гимнастике и участвовал в 700-километровом агитационном лыжном переходе по районам области. В населённых пунктах мы читали лекции местным жителям и выступали с концертами художественной самодеятельности.
Накануне войны мне удалось поступить на химический факультет Ленинградского университета. Сдал вступительные экзамены и вернулся в Омск. С началом войны все парни моего класса, проявляя массовый патриотизм, обратились в райком комсомола с просьбой отправить на фронт. Учитывая наши спортивные заслуги, райком комсомола основную массу ребят оставил в резерве, до особого распоряжения. 25 октября 1941 года нас призвали и оправили в учебный батальон, где готовились бойцы-лыжники для обороны Москвы. Функции лыжных батальонов были диверсионно-разведывательные. После двухмесячной подготовки нас перебросили на фронт. Во время диверсионных операций спали в снегу, прижавшись друг к другу. По ночам, груженые оружием и боеприпасами, совершали многокилометровые марши в тыл противника и наносили внезапные удары. За всё время в лыжном батальоне раза два спал в хате при человеческих условиях. От походной жизни тело покрывалось чирьями. Чтобы заживо не сгнить придумали садисткий способ борьбы с ними. Воспалённые места выжигали угольями из костра. Врачиха санитарно-банного поезда как-то во время осмотра ужаснулась при виде моего тела. Оно всё от ожогов покрылось струпьями». Первый контактный бой чуть было не стал роковым для Александра Георгиевича. В начале войны перед наступлениями не практиковались массированные артиллерийские подготовки. Нашим бойцам приходилось врываться в окопы яростно обороняющегося противника. На Брянском фронте он вместе с дружком Иваном Бутаковым ворвался в траншею противника и нос к носу столкнулся с фашистским солдатом. В азарте атаки они расстреляли все патроны. Пришлось биться врукопашную. Фашист винтовкой отбил винтовку Ивана, но оступился и присел на колено. Александр не растерялся и, как учили, вооружился сапёрной лопатой. Мощным ударом он разрубил ремешок на каске фашиста и зацепил его шею. Спустя какое-то время командир взвода нашел Колтунова и Бутакова сидящими в залитой кровью траншее у изрубленного в котлету фашиста. Молодые бойцы от нервного шока по-детски плакали и тряслись. Две недели, проведённых в медсанбате, вывели солдат из депрессии. К этому времени фронт продвинулся за Оку, и роте автоматчиков Алексанра Георгиевича надо было занять деревню Фатьево. По данным разведки оккупантов в ней не было. Ночью опытный командир роты (в Финскую ещё воевал) на всякий случай отправил туда своих разведчиков. В деревне оказались немцы. Похоже, разведка подшумела и гитлеровцы всполошились. Нашим пришлось уходить. Как назло рассветало. Пути отхода — как на ладони. Рота заняла оборону. Фашисты не лезут, и наши стоят. О радиосвязи тогда приходилось только мечтать. Командиры пользовались посыльными из солдат. Срочно надо было доложить комбату о немцах. В противном случае роту уничтожат. Двух посыльных на пути к нашим убили немецкие миномётчики. Командир роты обратился к добровольцам. Александр Колтунов вызвался добраться до батальона. «По сегодняшним меркам — безрассудный поступок, — вспоминает Алексанр Георгиевич. Коль я был миномётчиком, то прекрасно знал особенности стрельбы из миномёта. После шести хлопков-выстрелов все мины в воздухе находятся и рвутся по очереди. Взяв автомат, пару гранат я встал на лыжи и зайцем помчался к батальону. После первого хлопка-выстрела резко менял направление движения. Пока фашисты пристреливались, мне всякий раз удавалось избегать попаданий. Сообщил комбату о засаде. Той же ночью нашу роту отбили у врага». На Кравцовском плацдарме (там же на Оке) рота лыжников попала в мясорубку. Он был столь укреплён, что взять его было практически невозможно. Разорвавшийся рядом немецкий снаряд круто изменил дальнейшую жизнь Колтунова. Получив серьёзную контузию, Александр Георгиевич после лечения в госпитале получил «нестроевую». Его направили санитаром в санитарную роту 1281-го стрелкового полка 60-й стрелковой дивизии. От контузии не отошел, часто терял сознание. Коль был грамотным, посадили писать отчёты. Военврач, заметив смышлёного парня, порекомендовал ему: «Если не хочешь чтобы тебя списали — учись» и отправил на курсы полевых медицинских инструкторов. «Так я стал помощником командира взвода санитарных носильщиков, — говорит Колтунов. — Санитарная часть полка состояла из ППМ (полковой пункт медицины, где оказывалась первичная хирургическая помощь) и санитарной роты, которая доставляла раненых с переднего края.
Моя санитарная рота стояла у деревни Бедренцы в середине марта 1942 года. Раненых с переднего края отправляли в конных обозах. В военных мемуарах утверждается, что некоторые санитары вынесли с поля боя за 250 раненых. Враньё! Вряд ли такое под силу одному человеку. Во время войны была установка: санитар, вынесший с поля боя 82 раненых, автоматически представлялся к званию Героя Советского Союза. Только за лето 1942 года я с поля боя вытащил 24 раненых, а в общей сложности за войну- 44 человека. Вооружены санинструкторы были только пистолетом ТТ. Это с расчётом на то, чтобы облегчить их работу. Ведь тащить надо не только раненого, но и его оружие. В составе 65-й армии под командованием генерала Павла Александровича Батова наш полк подошел к городу Ливны. При любопытных обстоятельствах я встретился с командармом. Во время «зачистки» сараев от возможно спрятавшихся немцев, мой подчиненный пристрелил выскочившую из стайки свинью. Она не успела ещё остыть, как появилась легковая машина с командующим армией. За мародёрство тогда можно было смело угодить под трибунал. «Старшина, что тут происходит?» — поинтересовался у меня Батов. Я выкрутился, сказав, что немцы, отступая, застрелили свинью. Не пропадать же мясу? «Правильно думаешь. Отрежь-ка для меня заднюю ногу… А остальное — в солдатский котёл», — приказал командарм и уехал с «трофеем».Как это ни прискорбно, но порой русские воевали против Красной армии в русско-немецких батальонах. К примеру, под командованием мало известного истории генерала Каменского. Так называемые «власовцы» появились позже. Они находились на переднем фронте вместе с семьями, стояли насмерть и наши сталкивались с серьёзным сопротивлением. Когда всё-таки удалось разгромить и пленить перебежчиков, мало кого до Курска довели — расстреляли по дороге. В боях на Курской дуге под миномётным огнём Колтунов по подвалам собирал раненых. В деревне Малое Меркулово он с тремя бойцами оказался отрезанным от своих. Привязанных к лошадям раненых он отправил в безопасное место через яблоневый сад.
К третьей атаке фашистов у Колтунова осталось 50 патронов и трофейный немецкий пулемёт. Во время прорыва к соседней деревне, вражеская пуля угодила в бедро: «Боли не чувствовал, кровь только в сапоге захлюпала». Бойцы волоком потащили раненого старшину и наткнулись на немцев. Александр, превозмогая боль, дал по ним очередь. Когда кончились патроны, осмотрелся по сторонам. Его спасителей убили. Взяв у одного из них автомат, он пополз к своим, но в кустах наткнулся на двух немцев. В перестрелке фашисткая пуля угодила Колтунову в автомат и рикошетом разворотила два пальца на руке. Но, тем не менее, он смог уничтожить одного и ранить другого фашиста. Уцелевшими пальцами он с трудом взвёл курок пистолета Токарева и прикончил раненого врага, потянувшегося к своему автомату: «Это только в кино показывают, что раненых и пленных оставляют"… Истекавшего кровью Александра Георгиевича нашли его же санитары через 18 часов. Несмотря на то, что стоял март, он успел обморозить руки и ноги. За этот подвиг только через 14 лет после войны орден «Красной звезды» найдёт героя. Кстати, до настоящего времени два миллиона наград так и остались не врученными участникам сражений. После госпиталя Александр Георгиевич год проучился в стрелково-миномётном училище города Арзамаса и там остался командиром взвода.
В 1946 году он демобилизовался. К этому времени его отца, начальника отдела по борьбе с детской преступностью и беспризорностью, из Омска перевели в Тюмень. При постановке на военный учёт в военном комиссариате Колтунов повстречал двух офицеров, предложивших ему поработать в правоохранительных органах. Через неделю он уже служил в оперчасти СИЗО города Тюмени. Потом в оперативно-чекистском отделе первой колонии. Через некоторое время перевёлся старшим опером в отдел по борьбе с бандитизмом города Тобольска. В 1949 году начавшаяся реформа упразднила местные подразделения МВД. Его функции передали КГБ. В качестве старшего оперативного работника Колтунова направили для дальнейшего прохождения службы в Ханты-Мансийск. «Занимался розыском бывших фашистских пособников и полицаев, — вспоминает Александр Георгиевич. Меня заметили и предложили возглавить Кондинский райотдел КГБ. Тогда милиция ему подчинялась. В 1954 году из районов убрали КГБ, и руководство поставило меня перед выбором, в каком ведомстве остаться. Как отец избрал НКВД. Заочно в 1950 году окончил Ленинградскую школу МВД. А через 17 лет получил диплом с отличием об окончании Омской высшей школы МВД. По выпуску, предложили остаться на кафедре оперативно-розыскной деятельности. Отказался. Нравилась работа на «земле».Работал начальником оперативной инспекции при начальнике УВД области, начальником отделения уголовного розыска, заместителем начальника Тюменского городского отдела внутренних дел, начальником учебного пункта по первичной подготовке милиционеров. Руководил Ямало-Ненецким окружным отделом внутренних дел. Десять лет в общей сложности отдал северу Тюменской области. Во время проверок подчинённых подразделений приходилось на лошади по 700 вёрст наматывать. У местных народов научился выживать в тайге и тропить лосей. Часто с ними на охоту выезжал на крупного зверя. На памяти случай, когда эти знания и военный опыт лыжного батальона очень пригодились. Из Кондинской комендатуры ночью, разобрав потолок, сбежали четыре матёрых убийцы и разбойника. Где их искать? Кругом тайга. Колтунов за советом обратился к местному охотнику. Они вместе прикинули возможный маршрут преступников. До ближайшего зимовья им дня два хода. Колтунов с охотником встали на лыжи и тайными тропами намного раньше вышли к зимовью. Стук в дверь и на крыльце появилась четвёрка беглецов: «Погреться пустите?» «С удовольствием! Чайку попейте, поешьте и обратно бегом. В камеру комендатуры через ту же дырку залезете», — порекомендовал беглецам Колтунов. Жулики, не разглядевшие впотьмах начальника милиции, обалдели… На их счету было убийство двух рыбаков, найденных лесником в воде с привязанным грузом на 11-й пойме речек Шугур-Кашак- Левды, где располагались молельные места ханты. В пропаже рыбаков все грешили на йети — снежных людей. «Йети» оказались обычными бандитами. По возвращении с Севера в Тюмень Колтунов стал заместителем начальника областного уголовного розыска. В конце шестидесятых начальник УВД области генерал-майор Рытиков предложил ему возглавить областной уголовный розыск. Александр Георгиевич отказался: «Не пойду. У меня натура бунтарская. Могу с вами не сработаться и стать не угодным. Люблю работать по-честному. За всю свою службу ни одну комиссию на «бешбармак» не возил. Категорически. Надо проверять документы — проверяйте и делайте выводы. А подхалимства от меня не дождётесь. За всю свою жизнь я ни разу не пил водку и не курил. Даже на войне, а «наркомовские» и махорку отдавал сослуживцам"…В начале семидесятых Колтунова избрали в партийную комиссию УВД области. Он имел неосторожность заступиться за необразованного, но опытнейшего сотрудника- фронтовика, поссорился с руководством и сам пострадал. Документы на присвоение звания полковника милиции руководство милицейского главка забраковало. В 1969 году подполковник Колтунов «спустился на землю» и возглавил Ленинский ОВД. Там полгода не было начальника. Предшественник, бросив службу, сбежал на Украину. Его заместителя отдали под суд за укрывательство преступлений. В частности, деятельности группы грабителей некоего Коденко. Более сотни этих и других преступлений прежнее руководство райотдела «спрятало под сукно».Работу начинал с чистого листа. Подобрал себе толковых заместителей. Акцент сделал на учёте и анализе преступлений. Чтобы привлечь высококвалифицированные кадры, в течение трёх лет смог «выбить» в райисполкоме 42 квартиры своим специалистам."В помощь районной милиции мы создали оперативно- комсомольский отряд из ста гражданских добровольцев, — вспоминает Александр Георгиевич. — Для борьбы с мелкими нарушителями общественного порядка на опорных пунктах заседали товарищеские суды из местных районных активистов. Мой заместитель по службе два раза в неделю встречался с гражданами на опорном пункте и интересовался обстановкой. Нам удалось в считанные дни раскрыть крупную по тем временам кражу в 23 тысячи рублей из магазина управления механизации. Взломщик на пластилине опечатанной двери оставил отпечаток трикотажной перчатки. Через продавца этого магазина опера установили, кто не так давно их покупал, и вычислили вора-рабочего этого же предприятия».Под руководством Колтунова Ленинский отдел внутренних дел города Тюмени за два года вышел в передовые и удостоился переходящего Красного Знамени. За «революцию» в ранее отстававшем отделе Министр внутренних дел в 1971 году присвоил Александру Георгиевичу звание «Заслуженный работник МВД СССР». «Мне есть, чем гордиться, — утверждает Александр Георгиевич. — Через мою школу в УВД Ленинского округа прошли четыре будущих генерала милиции — Вениамин Башарин, Валерий Роженцев, Николай Белослудцев и Валерий Борисов. Своим учеником считаю и Сергея Медведева, спикера Тюменской городской думы. Практически вся моя семья связана с правоохранительными органами. В общей сложности отец, я, мои дочь, сын, сноха и жена отдали службе 112 лет!
