Недавно на экраны страны вышло новое детище Тимура Бекмамбетова «Особо опасен». В пользу взаимовыгодной дружбы российских и американских кинематографистов говорит хотя бы то, что бюджет фильма составлял 150 млн долларов, в то время как весьма достойные Дозоры обошлись по сходной цене в 4,2 млн долларов каждый.
Недавно на экраны страны вышло голливудское детище Тимура Бекмамбетова «Особо опасен». В пользу взаимовыгодной дружбы российских и американских кинематографистов говорит хотя бы то, что бюджет фильма составлял 150 млн долларов, в то время как весьма достойные «Дозоры» обошлись по сходной цене в 4,2 млн долларов каждый. Однако при этом американский комикс все равно выглядит продолжением русской саги об иных и прочих несогласных. Благо засекреченная организация в наличии, в меру обычный герой присутствует, Константин Хабенский — почти на своем месте, и даже пресловутый ностальгический рычаг переключения передач в виде розочки в фильме удостаивается своих звездных долей секунды. В эти самые мгновения зал вздыхает, приподымаясь на волне узнавания и благодарности режиссеру, что воспел, не забыл среди нарисованных взрывов о пустяковой сентиментальной потребности.
Сюжет нового комикса с несколько угловатым, лишенным индивидуальности и красок названием «Особо опасен» (Wanted — в американском прокате) подобен безликому полотну судьбы. Такой же безыскусный, из суровой нитки, без лишних выкрутасов, но с кручеными пулями, вязнущими в зыбкой паутине ткацкой фабрики. Полотно это не оставляет без работы тайный орден сверхэффективных киллеров. Убийства и манипуляции людьми, поставленные на мануфактурный конвейер, вызывают, однако, приятные гастрономические ассоциации с фильмами Бертона. Chocolate factory и textile factory — в принципе, разница едва заметна, особенно если учесть, что смысл производства в одном и другом случае не сводится к конечному продукту.
По сюжету самый жалкий представитель офисных трудяг, страдающий от удушающих животных приступов паники по самым ничтожным поводам, получает неожиданное свидетельство о своих уникальных, сверхчеловеческих способностях. Он узнал, что принадлежит к некому тайному-претайному обществу, миссией которого является устранение нехороших людей. Лицензией на убийство всякий раз служит комбинация узелков и пропусков нити в некой безобидной на вид тряпочке, полотне судьбы, плавно текущем под шум допотопного ткацкого станка. Станок находится в одном из помещений ткацкой фабрики, которая со свойственной архитектуре невозмутимостью отрабатывает свою загадочную нелепость сходством одновременно со средневековым замком и тюменским заводом пластмасс. Польщенный могуществом и неуязвимостью герой с удовольствием включается в рутину убийств, но довольно поздно выясняет, что его провели, как котенка, заманив вчерашним вискасом в подлую ловушку. Ну и, соответственно, ведет себя, как герой. То есть восстанавливает справедливость навязанными ему методами. Финал ясный, но открытый. Как водится, продолжение завязано на кассе пилотного проекта.
Все это, конечно, не ново. Но если сюжет оставить в покое, то в фильме останется еще море всяких радостных штучек, кроме розочки, которые захочется потрогать и повертеть в разные стороны.
Режиссер, которого в России по трудно произносимой фамилии не знает разве что ленивый, поднаторел в рекламе, оттачивая мелочно-прибыльное внимание к деталям. Они и являются настоящим содержанием фильма. В нашем случае, по российской душевной традиции, фильм легко читается между сюжетных линий, как стихи, растущие из какого заблагорассудится сора.
В этот раз «Особо опасен» вырос из большой любви к навозным мухам, помойным крысам, неверным любовницам, неровным доскам деревянного пола, фактуре грубой ткани, покорному холоду свиных полутушек в мясницком отделении ткацкой фабрики, а также к многообразным видам холодного и огнестрельного оружия и боеприпасов. И любви к Анжелине Джоли, конечно. Более трогательного преклонения перед уникальной внешностью актрисы мало кто голливудскую звезду удостаивал.
Пользуясь литературоведческим штампом, можно сказать, что Бекмамбетов чуть ли не первый в современном кинематографе вывел мучительно стесняющегося «маленького человека» на сотрясаемую взрывами и крейсерскими скоростями сцену Блокбастера, совместив несовместимое. И хотя герой досадно универсален, глобально унифицирован на всемирной фабрике грез, с него смыты все подозрения в национальной принадлежности, все-таки режиссер умудряется наделить его родным духом сомнения и фирменной интеллигентской рефлексией малой родины. Заметьте, что на это у героя формально вовсе нет времени. Он либо рыдает в истерике от быстро сменяющих друг друга погонь и потасовок, скрежета уничтожаемого автомобильного и прочего механического железа, не выдерживающего оглушительного напора хрупкой, но упруго мотивированной человеческой плоти, либо заслуженно наслаждается всем вышеперечисленным. При этом успевает, как олимпийский чемпион, уложить в доли секунды отведенного на это эфира мучительные метания от «твари доржащей» до «Джеймса Бонда». Ему одному приходится отдуваться за всю съемочную группу и пытаться убедить зрителя в как-бы-реальности своего персонажа. А убеждать приходится, ведь не одна только Анжелина Джоли и Морган Фримэн смотрят на него со снисходительным сомнением.
Кажется, режиссер сделал единственно верный выбор актера. Некий Джеймс МакЭвой, еще несколько лет назад никому неизвестный шотландский актер, позднее — фавн в диснеевской зефирно-приторной экранизации «Хроник Нарнии», невинная жертва в «Искуплении», романтический герой в абсурдной и трогательной сказке «Пенелопа», опять же романтик в «Джейн Остин», и герой еще целого ряда менее известных и иногда более весомых картин. Неказистый, но очень обаятельный, уже признанный современной женской аудиторией секс-символом, и при этом умеющий наградить достойной глубиной самые картонные образы. Он-то и спорил в русском прокате с Хабенским за мессианство всю первую половину фильма, пока весьма символично не прикончил заслуженного иного, подвернувшегося под горячую руку в погоне за заветной киллерской добычей.
Король умер, да здравствует король. Пусть МакЭвой не так похож на «обычного человека», но Константин изрядно мешал голливудским знаменитостям, переигрывая их солидные позы тихопомешанным бормотанием с крысами и лубочным питием водки. Видимо, актерский состав и подстроил гибель его персонажа, до того она выглядела нелепой и ненужной. Хотя искусственное дыхание, сделанное Хабенскому самой Джоли, наверное, пошло в зачет.
В успехе картины, несмотря на очевидные недостатки, сомневаться нельзя. Бесполезно. Это было понятно уже тогда, когда счастливая планида фильма нагрела популярностью первые сетевые трейлеры. Ведь всем известно, что пределов совершенству нет. Как и американским бюджетам, как и близким к гениальности творческим способностям российских режиссеров казахского происхождения. В пользу успеха — какое-то удивительное свойство Бекмамбетовских проектов. Они выше любезностей, крепче, что ли, как аргументированное доказательство теоремы, и, кстати, отдают этой же деловитой абстрактной логикой.
