Тюменский драмтеатр представляет на малой сцене премьеру "Козий остров".
Тюменский драмтеатр представляет на малой сцене премьеру «Козий остров».Главный режиссер театра Александр Цодиков поставил пьесу итальянца Уго Бетти, написанную в 1946 году и переведенную на русский лишь в 1995-м, что, впрочем, никак не отразилось на актуальности сюжета. Подобно шекспировским, эта драма не имеет возраста. В старом доме, прохладной деревянной крепости посреди раскаленной пустыни, живут три женщины: вдова Агата (Ирина Тутулова), ее дочь Сильвия (Наталья Никулина) и золовка Пиа (Ирина Халезова). Они выделывают козьи шкуры и, кажется, не нуждаются в гостях извне, вроде деревенских сплетниц или безумного старика Эдоардо (Сергей Кутьмин). Агата, расставшись с мужем, нашла бездумное успокоение в ручном труде. Юная Сильвия страдает мигренями и потому оставила учебу в университете. Пиа, слишком слабовольна, чтобы оставить монастырскую тоску козьего острова, ради города своей мечты — блестящую и соблазнительную Вену. В доме царит морок безвременья. Безмятежность забытых желаний. Здесь красота увядает и расцветает, никем не увиденная. Она спит под серыми одеждами, платками, под маской скуки и сдержанности. Спящих красавиц будит даже не поцелуй, а одно лишь его предчувствие — в доме появляется Анджело (Александр Миловидов): «ангел ли спаситель или коварный искуситель?».Он юн, хорош собой и готов любить женщин безо всяких условий: молодых, старых, красивых или не очень, бойких, робких, опытных и невинных. Он проходимец и женщины это видят, но прощают сразу и безоговорочно, потому что черная закваска земли говорит и в них тоже. Козий остров почивал в животном бездумьи, теперь на нем царит первородная страсть: мораль, укоры совести, неловкость облупливаются, как старая штукатурка. И хотя на месте Александра Миловидова неплохо бы смотрелся молодой Марлон Брандо из «Трамвая «Желание», режиссеру и актеру удалось сделать героя вполне достоверным и без той сногсшибательной харизмы, того плутовского обаяния, той обезоруживающей самоуверенностью, какими пристало обладать Анджело. В конце концов, женщины изголодались по любви! И даже не слишком умелый донжуан способен подчинить их, обвести вокруг пальца. Блестяще ведет роль Ирина Тутулова. Агата и есть та женщина, которую ищет дьявол, она шепчет мужчине «любимый» и подливает яду, ей нужно все, либо ничего. Агату считают сильной и лишь немногие видят, как она слаба. Сложная натура, она жестка и жестока, но ранима, как никто другой. Ирина Халезова органична в роли простушки-Пиа. У Пиа нет тайных мыслей и второго дна, все чувства и нехитрые мысли отражаются на лице. И нет нужды притворяться неприступной, если замаячило счастье. Нет нужды играть в гордость, отстаивать собственнические права — она благодарна судьбе за свою дольку счастья и предпочитает быть незаметной, пока и его не отняли. Девушка Сильвия еще не столь искушена, не пообтерта жизнью. Не может терпеть безмолвного сожительства трех женщин и одного мужчины. Не научилась оправдывать компромиссы. Не хочет делить. На сдаче спектакля в игре молодой актрисы Натальи Никулиной чувствовалась некоторая скованность, однако героиня у нее получилась живая. Сильвия не слишком разговорчива, но может, оно и к лучшему. Актрисе не нужно слов, чтобы создать образ взрослеющего подростка, то сдержанного, то расцветающего — почти непристойно — алой розой, выставляющего острые локти и колючки, но готового снова раскрыться при первом намеке на нежность. И эти женщины — беззащитные, одинокие, тоскующие без ласки — убивают Анджело. Из хищного зверька-поработителя он превращается в жертву. «Позволил себе лишнее», не сумел — неопытный, самоуверенный — пройти по острой грани между любовью и страхом. Женщины, пахнущие дымом, еще достаточно молодые, чтобы начать новую жизнь, покидают дом. И только навсегда постаревшая Агата, женщина с запахом ветра остается. Получила все и ничего. Любимый призрак на всю оставшуюся вечность. После искусственного, поддельно-лубочного «Левши» Александр Цодиков вновь показывает себя мастером психологического театра, возвращаясь к негромкой проницательности «Семьи». В спектакле почти нет внешних эффектов, но он держит внимание, интригует, приглашает вернуться. Художник Алексей Паненков создает на малой сцене отгороженное от мира пространство. Что за забором — неважно. Дюны, бесконечные дюны, песок, вероятно. Ветер скрипит рассохшимися ставнями-жалюзи. Козы, наверное, питаются колючками! В этом выцветшем мире живут выцветшие, поношенные люди. Пожалуй, самым изысканным костюмом спектакля стал наряд Агаты, преобразившейся ради поздней любви: сдержанные цвета, старомодный покрой, мешковатость лишь подчеркивают женственность и красоту, которая, истончаясь, не исчезает, лишь меняет качество. Наряды Анджело, пришедшего в дом оборванным босяком, быстро приобретают дерзость и резкость молодости. Пестрые, кричаще-яркие, сшитые из остроугольных лоскутов, они вносят в картину козьего острова физически ощутимый диссонанс. Их резкость кажется излишне прямолинейной в спектакле, играющем на оттенках чувств и смыслов. Похожие ощущения от саундтрека. Прозрачный джазовый easy-listening перебивается, например, агрессивным техно-битом. Опытным путем вычисляется, что это «тема автомобиля», но так и хочется назвать «темой пепелаца», потому что пустыня и кин-дза-дза не идут из головы при появлении Эдоардо. Но «Козий остров» все же не стим-панк, самые естественные для него звуки издают рассыпающиеся фасолины, вода, ветер, скрипучие ставни…
