О том, что Джонни Депп является медиаперсонажем во многом уникальным, который одинаково хорошо смотрится в триллерах, драмах и беззаботных костюмных экшнах, все были в курсе. Но тот факт, что капитан Джек Сперроу еще и неплохо поет, для его поклонников оказался сюрпризом.
О том, что Джонни Депп является медиаперсонажем во многом уникальным, который одинаково хорошо смотрится в триллерах, драмах и беззаботных костюмных экшнах, все были в курсе. Но тот факт, что капитан Джек Сперроу еще и неплохо поет, для его поклонников оказался сюрпризом. На экраны Тюмени вчера вышел фильм Тима Бертона «Суини Тодд» по одноименному бродвейскому мюзиклу 1979 года.
Роль Суини Тодда, цирюльника с Флит-стрит, слегка двинутого по причине семейной трагедии, можно сказать, упрямо стерегла Деппа на его жизненном пути. Кто еще достаточно сумасброден и к тому же обременен подходящим знакомствам с режиссером Тимом Бертоном, чтобы броситься в омут нового ненавязчиво асоциального образа? В активе актера уже есть запоминающийся образ фрика с замашками парикмахера — Эдварда, а также таких странных персонажей, как Вили Вонка и Виктор Ван Дорт, — мультяшное воплощение Джонни Деппа, который в паре с Хеленой Бонем-Картер уже составил однажды несчастливую парочку в мультфильме «Труп невесты» за авторством того же Бертона. Тогда почившая героиня актрисы сражалась с живой девушкой за пластилиновую ручку героя Деппа.
Сам режиссер, неутомимый производитель жизнелюбивых изобретательных страшилок, оказался во власти успешного бродвейского мюзикла. Малыш Эдвард Руки-ножницы подрос и взял в руки опасные бритвы. С детскими шалостями вроде стрижки кустов покончено, Суини Тодд занялся производством фарша из человечины. Теперь уже не до шуток: все плохо с самого начала до самого конца. Нуар, как он есть. Вообще отношение к окружающим, как к объектам охоты, как к неодушевленным предметам, которое демонстрирует цирюльник с Флит-стрит, заставляет вспомнить о традиционных проявлениях каннибализма, и об обществах, в которых жестокость, по меркам европейца чудовищная, воспринималась, как данность. Но жестокость там была четко обоснована. Герой мюзикла о Суини Тодде ведет себя примерно так же, четко обосновывая жестокость местью обществу в котором он не может быть счастлив. Его месть не распространяется на женщин и детей. Хотя бы потому, что те не ходят бриться. Но от убийства его всегда отделяет зыбкая грань. Осознание глобального краха, причем не только по причине зависти и злобы других людей, но и по его собственной вине, приходит к герою внезапно, когда открывается страшная правда. Он, устраивая кровавую баню, убивает и свою горячо любимую жену, которую считал погибшей. Вина всего жестокого общества, щедро оплаченная кровью, внезапно падает на него одного. Мститель терпит полное фиаско. Его гордая поза существа вне морали полностью теряет смысл.
О том, что к мюзиклу приложил руку именно Бертон, можно узнать и не читая титры. Большая любовь к колесикам, механизмам, конвейерным путешествиям и основным жидкостям, будь то шоколад или кровь, с головой выдает мастера жизнерадостного черного юмора. Наверное, продюсеры сделали самый очевидный выбор, поскольку именно этот режиссер был способен снять откровенно трешевую историю поэтично и изящно, без излишней фиксации внимания на кусках человечины, торчащих из огромной «адской» мясорубки. Хотя они — куски, тоже не лишены потенции поэтических иносказаний.
Мюзикл на тему кровопролитий в цирюльне от Бертона ждали с нетерпением. Было любопытно, что с известным сюжетом на тему английских страшилок может сделать автор «Кошмара на рождество». Злодей цирюльник в мрачных декорациях викторианской Англии должен был обрести человеческое лицо. Какие декорации — такое и лицо: мертвенно бледное со зловещими и откровенно нездоровыми тенями вокруг глаз. Как всегда у автора прекрасных покойников и злодеев, филигранное исполнение визуального ряда достойно отдельного восхищения, и, как оказалось, «Оскара».
Но при всей фирменной прелести, «Суини Тодд» вышел угловатой и довольно плоской поделкой, которая не вмещает в себя больше, чем ей причитается. Исчез юмор, легкость подачи «тяжелых» вещей. Отличные образы, как послушные куклы, отрабатывают изобразительную концепцию, но и только. Если все работы Тима Бертона радовали не только глаз, но и сердце независимо от жанра и рода искусства, то теперь словно некая усталость навалилась на мастера: темы вторичны, подход к ним не оригинален. А еще, формально говоря, с хеппиэндом тут туговато. Если вспомнить другие, особенно сказочные работы Бертона, то там все исключительно позитивно, избыточно хорошо, издевательски. Но хорошо же. Поэтому к тому, что у Бертона все заканчивается хеппиэндом, успели привыкнуть. Теперь же словно что-то сломалось в мировосприятии изобретательного весельчака Тима Бертона, или пироги с человечиной не оставляли свободы для маневра?
На самого Суини Тодда в этом отношении надежды никакой. И так ему туго приходится, чтобы его еще позитивом напрягать. Герой Деппа предельно ясно дает понять, что ему все смертельно надоело. Но ведь для мелодраматической линии здорово бы пригодились молодые влюбленные. Как назло именно их история остается за кадром.
Хотелось бы списать часть претензий на тяжеловесность жанра: мюзикл все-таки, как и оперу, выдержит только большой поклонник этого вида искусства. Но пение как раз и не вызывает вопросов, особенно, что называется, у непрофессионалов. А после просмотра только и остается, что вопрошать бездушный экран с ползущими по нему титрами: а смысл? И искать его дальше, потому что, может, он где-то глубоко запрятан. В любом случае, к такому Бертону еще предстоит привыкнуть.
