Субъективно. Невеселое прощание с Америкой 80-х

Американская мечта вновь дает осечку. Триллер «Старикам тут не место» братьев Коэнов, приучивших камеру не бояться выстрелов, впору назвать философской притчей в стиле нуар. Мрачной и жесткой, которая не дает ни ответов, ни надежды, ни утешения. В общем, все плохо, лучше не будет. Но за что-то же национальное жюри любителей хеппиэндов присудило фильму главных «Оскаров»?

Гангстерские разборки в кино с горой трупов, еще одной горой — наркотиков и денег, и толпой претендентов на легкую добычу, — пожалуй, этим сейчас не удивишь даже школьника средних классов. Стрельбы с голубого экрана хватает. Но если действие перенести из подворотен «бандитского» Петербурга на средний американский запад ближе к мексиканской границе, в 80-е годы прошлого века, то у любителя вестернов вполне можно было бы вышибить слезу ностальгии. Ковбойские шляпы и сапоги, ковбойские замашки, обладателями которых остаются и по сей день самые настоящие мужчины, брутальные типы, предпочитающие семейному уюту дикие прерии. Однако дело вовсе не в ностальгии. Точнее — не только в ней.

Америка, которой ее знали поколения шерифов, при встрече говорящих: «сэр» и «мэм», и беспечно выходящих на дежурство без оружия, безвозвратно уходит, растворяясь в воспоминаниях и надписях на могильных плитах. Ладно бы только это. На смену этим понятным, знакомым временам, когда мерой всех вещей были семейные традиции и патриархальный быт, приходит время безысходного ужаса перед жестокостью. Человеческое в людях словно растворяется, оставляя тени людей, с которыми еще неизвестно как себя вести.

История кровавого чемоданчика, начиненного двумя миллионами американских долларов, начинается вполне обычным днем на пустынной трассе где-то в Америке. Красавец Хавьер Бардем, очаровавший все женское население планеты в драме Алехандро Аменабара «Море внутри», перевоплотился в стопроцентного всадника апокалипсиса с безжизненным взглядом темных глаз. Возможно, героя с русским именем Антон попросили произвести впечатление на местную полицию и на зрителя: направленный удар сжатого газа действует эффективнее огнестрельного оружия и оставляет отверстие, похожее на пулевое, однако пулю искать бесполезно. Антон, вооруженный баллоном, путешествует по стране и пускает встречных в расход, хладнокровно и сосредоточенно. Пока он балуется физическими опытами, некий охотник с ностальгическим именем Льювилин Мосс (Джош Бролин) находит место кровавой разборки с кучей трупов, где умирающий мексиканец в полузабытьи просит воды. Игнорируя поначалу просьбу, охотник выслеживает путь последнего участника драмы, почившего на некотором расстоянии от места трагедии в объятиях того самого чемодана с деньгами. Льювилин попадается на приманку судьбы и забирает деньги, мрачный исход недавней разборки его ничему не научил. К тому же он поддается жалости и возвращается к умирающему с целой канистрой воды.

А дальше начинается собственно кошмар: изобретательный ветеран Вьетнама Льювилин со сдержанным изяществом уворачивается от выпадов апокалиптического Антона с баллоном. Какое-то время. И когда уже зритель начинает осторожно надеяться на благополучный исход игры со смертью, то находит героя мертвым. Простая американская женщина, теща Льювилина Моса, явно не привыкла что-то скрывать от незнакомцев.

Надо сказать, сюжетных ниточек в истории достаточно. Центральная тянется к Льювилину с чемоданом американской конвертируемой мечты. Однако самая прочная нить тянется от шерифа Эда Тома в исполнении постаревшего, но чрезвычайно убедительного Томми Ли Джонса. Шериф и несет всю ответственность за название фильма, его смысловую нагрузку и лирические отступления от кровавой бани на улицах старой патриархальной Америки. Человеческим отношениям между людьми приходит конец, так или иначе говорят герои фильма. Уже невозможно все решить в разговоре за стойкой бара, а понятия чести, как и пределы дозволенного и допустимого, сместились в черную зону, недоступную для взгляда.

При всем обаянии Бардема, изобретательности сценарных ходов и цельности восприятия, фильм производит впечатление очень прагматичной, настойчивой жалобы или скорее пасквиля на мировой порядок, согласно которому старые добрые времена ковбоев сменили времена и порядки беспринципных наркодилеров. Цельность восприятия, кстати, достигнута весьма оригинальным, простым и действенным способом: совершенно нет музыки, из самого захудалого приемничка кажется вовсе не доносится ни одной беззаботной музыкальной фразы. Лаконичная и деловитая операторская работа помогает выстраивать ясный сюжет без красивостей, создавая иллюзию если не документального фильма, то уж эффект присутствия обеспечивая надежно. Детали — только в связи с острой необходимостью. Любование дырявой подошвой сапога на трупе — знак старухи с косой. Кошка у опрокинутой миски молока — индикатор вторжения. Рефрен отражения преступника и стража порядка в темном стекле экрана старинного телевизора Хитачи — причинно-следственная связь. Сосредоточенное скорбное лицо Томми Ли Джонса в тишине, которая словно не прерывалась с самого начала — последний кадр фильма и по совместительству точка.

В судьбу злосчастных миллионов авторы окончательной ясности вносить не посчитали нужным, словно лишний раз повторяя избитую истину, что деньги в жизни — не главное, а уж смысл всего снятого — тем более. Недосказанной остается и история о злодее, немотивированная жестокость которого заставляет задаться вопросом о природе его безумия. Однако, оставляя зрителей в неведении, авторы словно уточняют и углубляют безусловность его власти над судьбами людей «с биографиями». Страшный человек, переступая через большое количество условностей, не прерывает путь. Как минимум до сегодняшнего дня он уже прошел около трех десятков лет. За это время старые герои сопротивления давно ушли в прошлое. Остались те, кто сидит в зрительном зале.

Есть ощущение, что сами американские зрители, для которых ковбои и шерифы — не герои «параллельного» мира, как для нас, а вполне реальные люди, фильм Коэнов смотрится совсем безысходно.5 марта у тюменцев была последняя возможность увидеть этот неоднозначный фильм на большом экране тюменских кинотеатров.