Севастополь, вынесенный в название, появится в самом конце фильма.
Премьера прошлой недели — «Битва за Севастополь» Сергея Мокрицкого — отчетливо делится на две составляющих — потрясающе искреннее кино о войне и попытку встроить это кино в непростую современную конъюнктуру. И если первое смотрится на одном дыхании, то на второе требуются усилия. Но при этом нельзя сказать, что первое не стоит второго.
Почему о Великой Отечественной снимают все новые фильмы? Словно каждое новое поколение пробует осмыслить произошедшее, пережить заново этот травматический опыт, подставить «свои» лица в предлагаемые обстоятельства. Попытка Сергея Мокрицкого внушает доверие прежде всего потому, что фокус внимания в «Битве…» с грозных событий тех лет перемещен на молодую женщину с винтовкой, которую первый же обстрел оглушил реальностью смерти так, что, кажется, мир на какие-то мгновения перестал существовать. Эта молодая женщина — Людмила Павличенко (Юлия Пересильд), самый результативный снайпер Второй мировой войны, убившая 309 фашистов.
Но для того чтобы рассказать историю, авторам потребовались посредники, переговорщики. Закольцованная композиция «Битвы…» начинается с непререкаемого на Западе авторитета — Элеоноры Рузвельт (Джоан Блэкэм) — и ею же заканчивается. Чтобы сторонним, из-за океана, взглядом, не смущая умы больше, чем они уже смущены, окинуть необычную историю обычной советской женщины и показать ее как будто бы беспристрастно. В ситуации, когда все ставится под сомнение, это оправданное, но довольно раздражающее решение. Словно для того чтобы посмотреть кино, нам предложили встать на голову — перелететь через океан.
Для начала зрителей отправят в США, где на студенческой конференции в 1942 году оказывается студентка-историк Людмила Павличенко, которую американские журналисты, падкие на сенсации, немедленно прозвали «Леди Смерть». И сначала она действительно кажется персонажем экзотического комикса — сработала стойка на голове. Вместе с иностранными журналистами зрители смотрят на эту странную женщину в солдатской форме словно в первый раз и начинают задавать вопросы, которые любой бы стал задавать, столкнувшись с незнакомцем: кто же вы такая?
Можно сказать, что история Людмилы Павличенко, Героя Советского Союза, рассказана без надрыва, потому что надрыв — это все, что происходит в ее жизни за год войны. И показан он не масштабами происходящей катастрофы, гибнущих людей, горящих городов. Все это в глазах Юлии Пересильд. «Оптимизировав» таким образом затраты, вполне в духе времени, авторы невероятным образом добились большего, чем могли бы, применив всю мощь современной шоу-индустрии. Учитывая, насколько высоки были ставки, оцените вклад актрисы, когда будете смотреть фильм. Так кино о той страшной войне перестало быть аттракционом вроде «Пирл Харбора».
Также в заслугу авторам необходимо поставить то, с каким бесстрашием они берутся за этику. Кажется, что авторы «Битвы…» нашли способ избегать черного и белого, ваших и наших. Даже вражеские солдаты, беззаботно празднующие Рождество под прицелом снайперов, — это несентиментальная цель, поражение которой приблизит развязку. «Война — это… такая жизнь», — говорит герой Евгения Цыганова. Такая жизнь у тех и у других.
Кажется, что в «Битве…» нет неудобных тем. Да, героиня, у которой погиб возлюбленный, готова, как кошка с мышью, играть с противником на прицеле в смертельную игру, методично истязая человека. Да, ей, истерзанной войной молодой женщине, приходится отвечать за страну, где в лагерях гибнут люди. И она отвечает — отрезвляющим молчанием, как любой реальный человек, далекий от политики в силу своей искренности и поэтому наиболее эффективный в ней.
При этом противопоставления, делящие мир на ваших и наших, даже в условиях военных действий, лишены силы, не срабатывают. Как санитарка, вытаскивая из-под огня раненого бойца, попутно, словно автоматически, не деля мир на своих и чужих, а только на здоровых и раненых, находит в себе силы помочь угрожавшему ей немецкому солдату, так и Людмила, победив в изнурительной дуэли с прославленным снайпером, который пришел по ее душу, раненная его менее точным выстрелом, плачет над семейными фотографиями противника и находит в себе силы усталым жестом, полным безысходности, закрыть ему глаза.
Не срабатывают противопоставления России и США, России и Украины, принимавшей участие в создании фильма. Мир в этой «Битве…» становится удивительно цельным. Трагедия оставленной Одессы, обреченного Севастополя, где погибли и были захвачены в плен мирные жители, ставшие беззащитными после отхода советских войск, была и остается общей, человеческой трагедией, где тоже нет места вашим и нашим. «Как подумаю, что фрицы соберутся у Дюка, аж с души воротит», — говорит мимоходом один из бойцов в крохотном эпизоде. Его чувства тоже не надо объяснять ни нашим, ни вашим.
Севастополь, вынесенный в название, появится только в самом конце. Людмилу Павличенко после очередного тяжелого ранения чудом удается увезти из обреченного города. Никакой битвы, льющейся крови, выстрелов, грохота и криков. Лица жителей — такие, какими они могли быть, несколько статичных планов и сухие сводки потерь — вот что такое битва за Севастополь в этом фильме. Словно не нашлось в арсенале авторов символов и приемов, способных передать трагедию каждого из погибших там людей, сравнимую с трагедией целой страны. Словно не уместилась эта, все увеличивающаяся судорога в рамки художественного осмысления. Словно войну действительно нельзя сыграть. Как минуту молчания. Остальное несущественно.
