Собрание офортов «Капричос» Франсиско Гойи выставлено в Тюменском государственном музее изобразительных искусств целиком. В музейных традициях принято было показывать лишь первые части этой всемирно известной сюиты, и дело даже не в том, что экземпляры полного альбома уникальны, а музеи мира, в которых они хранятся можно перечислить по пальцам, слишком «глубокое» и «страшное» открывается перед зрителями при просмотре всех офортов, чересчур непонятны и, в то же время, узнаваемы злобные мерзкие создания, которые художник выплеснул из своей души.
Конец 18 века, Испания в то время одна из отстающих в экономическом, социальном и культурном плане стран. Еще в 1780-х годах в Мадриде сжигали ведьм на кострах, а при слове инквизиция, испанцы опасливо переглядывались.
Тем не менее, до сорока пяти лет Франсиско Гойя — благополучный художник, чья палитра чиста и светла. В молодости — чувственный «мачо», любимец женщин, получивший нож в спину от соперников, позже — работник королевской ковровой мануфактуры.
Но кризис был близко. Испанская реальность с тайной полицией и инквизицией, религиозные процессии и аутодафе (сожжение на костре), крайнее обнищание народа и разврат королевского двора не могли не повлиять на тонкую душу художника. А тут еще на его голову обрушивается несчастье — Гойя глохнет. Мир становится беззвучным. Мастер погружается в собственные фантазии и размышления. Под его кистью появляются картины разительно непохожие на его прежние полотна: на нас смотрят безобразные представители потустороннего мира.
Только любовь вытаскивает художника из наступающего безумия. Кто знает, был ли глухой стареющий художник действительно любим герцогиней Альбой или она лишь удовлетворяла свои прихоти? Но итог их отношений был плачевен — герцогиня оставила Гойю. Если любовь Альбы удерживала художника на краю той бездны, в которую он уже заглянул, то крушение этой любви вновь погрузило художника в ад, где господствуют силы тьмы.
«Капричос»…За полтора года сюита вырвалась из окровавленной души художника. Двести лет исследователи и зрители не могут расшифровать ее смысл и значение комментариев, данных Гойя перед судом инквизиции, где художнику удалось вывернуться.
Книга делится на три части. Первая посвящена миру людей, чья суть — пороки. Жадность, вероломство, распутство, продажность, жестокость, лицемерие «смотрят» на нас с гравюр. Кстати, среди изображенных людей немало исторических лиц, современников Гойя, хотя сам художник отвергает всякое сходство.
Вторая часть самая маленькая и понятная. Ее называют «ослиная сюита», так как главные действующие персонажи — именно эти упрямые животные, да еще обезьяны. Намеки прозрачны: Гойя изображает «ослиную» знать и продажных деятелей искусств, уподобившихся дрессированным предкам человека.
Почти все офорты последней части населены всевозможной нечестью: бесами, ведьмами и ведьмаками, домовыми и прочими «служаками» сатаны. Есть, по крайней мере, две главные точки зрения на эту часть сюиты. Одни исследователи видят в этих офортах политическую сатиру на правительство и церковь Испании того времени. Другие уверены в том, что перед нами не сатира, не гротеск, а нечто более глубинное и страшное, образ мира, который сложился в воспаленном сознании художника. Как бы то ни было, но с бесовщиной нельзя заигрывать безнаказанно. На определенном этапе Гойя перестал контролировать себя и ушел к сакральным глубинам души человека. Как считают многие искусствоведы, в этом никто еще так далеко не заходил…
Выпуск офортов запретили почти сразу. Целый тираж — 240 экземпляров держал у себя король Карл IV, он мог любоваться этим произведением искусства наедине с собой, но не хотел допустить, чтобы «Капричос» видели массы. Слишком шокирующей, запредельной, неприличной для своей эпохи была психологическая откровенность сюиты.
До самой смерти Франсиско Гойя не преставал рисовать, но вершиной его творчества, и он понимал это, была сюита. Художник ушел из жизни непонятым. И только таинственный «Капричос» заставляет говорить о нем из поколения в поколение.
