Попав на спектакль «Pro Руслана и Людмилу» в постановке Дениса Юдина в театре «Ангажемент», далеко не сразу вы попадаете собственно в сказку. Нырять придется глубоко, зато есть шанс сконструировать ее для себя заново, попутно убеждаясь, насколько неприкосновенная классика может оказаться гибкой, упругой, легкой и смешной. Так сказать, вполне пригодной для жизни. Как и задумано авторами — собственно Александром Сергеевичем и драматургом Светланой Баженовой, по пьесе которой поставлен тюменский спектакль.
Занавес полуоткрыт. За ним, на сцене молодежь. Явно кого-то ждут. Появляется еще один персонаж со стаканом чая в подстаканнике, суетливый, прилизанный Василий Кириллович (Кирилл Лепихин). После небольшого актерского тренинга с исполнителями его герой начинает, преувеличенно жестикулируя, некую театрализованную лекцию по заявленной поэме Пушкина. Притихшие зрители вспоминают, чем именно они занимались на задних партах на уроках литературы, поскольку, по всей видимости, им предстоит еще один, пусть и в театре.
Академический морок, навеваемый Василием Кирилловичем, уничтожают два непонятных, почти булгаковских персонажа, обозначенных в списке исполнителей как Ведущий 1 (Владислав Даричев) и Ведущий 2 (Николай Давыдов). Чего это, мол, вы тут, дорогой товарищ, надрываетесь? Полегче! И, интересничая плащами, увлекают собравшихся (на уроке зачеркнуто) на сцене и в зрительном зале в противоположном направлении — отбросив пафос, протопать по сюжету, который создателям блокбастеров, прогуливавших литературу, предположим, не снился.
Но морок, уже другой, вроде ведьм в Макбете, несмотря на нарочитую реальность происходящего, все равно просачивается на сцену. Там появляются две стихии (Юлия Шек и Софья Лаврусенко, в спектакле отвечавшая в том числе за пластику), которые, в отличие от исполнителей ролей в театрализованной лекции, из образа не выходят и в любой непонятной ситуации продолжают гнуть свою мифологическую линию. А еще Наина (Екатерина Захарова), появляющаяся с эффектом черта из табакерки, и примерно так же выглядящая. Сразу при ее появлении возникает мысль, что ограничение по возрасту 16+ поставили именно для того, чтобы некрепкие духом не заработали себе инфаркта в неприлично нежном возрасте. В школе же поэму проходят довольно рано, напирая на сказочную составляющую и игнорируя пассажи для взрослых.
В этих минимум трех параллельных реальностях — аматорская школьная постановка, события, спровоцированные ведущими, и цветущая буйным цветом хтонь — действие и происходит. И поскольку одни герои действуют сразу во всех его пластах, то противоречия словно и не возникает. На эту сложную конструкцию наслаивается условность театра, которую постановщики использовали вовсю, и на это действительно приятно смотреть. Условность эта ничем другим не притворяется. Так неведомо из какой рощицы появившиеся в большом количестве палки заменяют артистам и музыкальные инструменты, и создают шумовые эффекты, и весомо выстраиваются в декорации. Дуб растет и колосится только в видеопроекции, и исполинская голова в исполнении Алексея Шлямина грозит проезжим рыцарям с нее же.
Особую радость зрителям доставил полет Черномора (все тот же универсальный Кирилл Лепихин), повисшего в системе, скрытой под причудливым костюмом, над сценой и раскачиваемый за длиннющую бороду. Покачать Черномора доверили зрительнице с первого ряда. Надо сказать, своей властью над волшебником она вовсе не злоупотребляла.
Игра с условностями в этой постановке становится одной из центральных движущих сил, подогревающей интерес к происходящему. Редкий театр имеет возможность баловать зрителей и подготовить для того или иного спектакля дорогие, роскошные декорации. Но сила воображения отлично видна в постановках, созданных как будто из ничего, как будто вовсе без усилий. Эта кажущаяся легкость, проницаемость театральной сказки, в частности, позволяет зрителям говорить с героями, как было на январском представлении, что обнаруживает в зрителях творческое начало и делает каждое представление уникальным.
Эта же кажущаяся простота позволяет артистам играть размашисто, не скупясь на эмоции. В полном смысле слова — играть в роль как в куклу. Тот же Черномор, которого успел изобразить и Николай Давыдов, выглядит у него и страшным волшебником, и площадным скоморохом, его изображающим, выпущенным на потеху публике. Три «грации» — Ткачиха, Повариха и Бабариха — тоже, кстати, почти клоунада. Их сыграли Елена Юдина, Мирослава Евдокимова и Надежда Емельянова соответственно. Они же появляются в образах арапов-очкариков, дворни киевского князя и многих других. Образы гротескные и яркие, а еще мимолетные, что тоже ценно. За такими впечатлениями, проверить их, приходят еще.
Вместе с тем подлинности происходящему добавляли штрихи вроде вполне реального нежного поцелуя влюбленных Руслана (Илья Гержина) и Людмилы-Люды (Наталья Караганова) в финале и их же трогательных объятий. Или актерские упражнения в самом начале, которые, вероятно, так и происходят в театральных классах.
Наверное, как раз эта смелость разыграть козырь актерской, театральной техники, не прятаться за правдоподобием, не выстраивать в очередной раз стен между исполнителями и зрителями и стала самым важным приобретением для всех присутствовавших. Получился театр, который не притворяется жизнью, и в котором внезапно, словно вопреки этому, оказывается много жизни и подлинности. Чаще всего это происходит в «Ангажементе» на детских спектаклях. Наконец, добрались и до взрослых. Убедиться или поспорить можно будет 19 февраля, когда состоится очередной показ премьерной постановки «Pro Руслана и Людмилу».
Фото автора
