Московский режиссер Владимир Захаров репетировал "Последнюю жертву" Александра Островского три месяца. Правда, по театральным кулуарам расползаются слухи о том, как недовольны были работой с москвичом некоторые артисты, как главрежу тюменского театра Алексею Ларичеву пришлось за пять дней переделывать и "спасать" спектакль...
Московский режиссер Владимир Захаров репетировал «Последнюю жертву» Александра Островского три месяца. Правда, по театральным кулуарам расползаются слухи о том, как недовольны были работой с москвичом некоторые артисты, как главрежу тюменского театра Алексею Ларичеву пришлось за пять дней переделывать и «спасать» спектакль… На какие бы жертвы ни пришлось пойти труппе ради премьеры, она того стоила. В «Последней жертве» все роли сели актерам по фигуре. Одни сумели правдоподобно придумать свой образ, другим идеально подошел характер, предложенный драматургом и режиссером, они живут на сцене, они предельно органичны и близки со своими персонажами. Замечательный эффект производит преображение Геннадия Куцана в роли купца Прибыткова. Вроде бы тот же самый театральный бас, те же жесты и мимика, которые часто превращают роли Куцана в набор шаблонов, бородатый анекдот. Но на этот раз актер сумел так почувствовать героя, что, не меняя инструментов, достиг достоверности образа. Прибыткова — едва ли не самый интересный и привлекательный персонаж спектакля. В условиях, когда любовь продается и покупается, он ведет себя честнее всех, желая заслужить симпатию красавицы Тугиной. Играющая в «настоящую любовь» красавица оказывается героем-перевертышем. Марина Слепнева тоже лепит Юлию Тугину из подручных материалов. Кажется, перед нами привычная героиня Слепневой, все та же негибкая идеалистка, прячущая за сдержанностью страсти и душевные томления. Тугина будто бы наивна и влюблена, но не упускает случая заметить, что любовь Дульчина она оплачивает своим тающим состоянием. О своем разорении она помнит первым делом, когда узнает про предательство любовника. И замуж выходит преспокойно, помучив неудачливого жениха ложью о собственной смерти. Холодная, рассудочная и амбициозная женщина Юлия Тугина. В сравнении с ней дурачок Дульчин кажется просто мальчишкой. Впечатление блестящего мужчины он производит где-то вне сцены, о его щедрости, уме и красоте мы узнаем только по рассказам. На деле же герой Андрея Черкашова — безвольный мот, игрушка судьбы. Барышни балдеют от него до тех пор, пока не узнают, как фальшив блеск и имидж «доброго барина». Кредиторы наступают, любимую приходится бросить, но при этом несчастный Дульчин еще и мучается совестью. Непонятно, его это совесть или социальный стереотип, но она его мучает. Вадима Дульчина жалко. Но поскольку Андрей Черкашов играет его жалким от начала до конца пьесы, интерес к персонажу быстро теряется. А вот его приятель Дергачев, которому предначертана драматургом роль весьма противная, трактуется Владимиром Обрезковым напротив, крайне симпатично. Его порывистая манерность в сочетании с бедным костюмом может показаться глупой. Но Дергачев приличный человек. Он уважает дружбу, ему знакомо сочувствие, он мудрый оптимист и полон собственного достоинства. Неожиданными свойствами души украсила спектакль гротескная парочка — профессиональный кутила Лавр Миронович (Владимир Орел) и его дочь-девица Ирина Лавровна (Ольга Игонина). Они смешны, нелепы, аляповато одеты, их всерьез не принимает никто из персонажей. Но люди они милые, беззлобные. Интеллигентные, между прочим, поклонники романов. Добротные дуэты разыгрывают Капитолина Баженова (Михевна) и Ирина Тутулова (Глафира Фирсовна). Насупленная и несгибаемая Тутулова одела Глафиру Фирсовну в железный корсет. Эта суровая особа больше похожа на вестника богов, помощницу рока, чем на живую женщину. Кажется, роль ее — двигать сюжет. Для красоты и правдоподобности сюжета появляется на сцене разряженная, роскошная и горячая купчиха Пивокурова (Елена Махнева). Как и все персонажи, которые первым делом кажутся нелепыми и отвратительными, Пивокурова показывает себя доброй и наивной. Просто не слишком счастливая пышка, мечтающая об утехах любви. Всего в одной краткой сцене появляется печальный клоун, лакей Дульчина. Однако эпизодическая роль лишь подтверждает талант Андрея Волошенко — его публика заметила, уж будьте спокойны. Чего не скажешь о проходном персонаже Алексея Иноземцева, впрочем, выполнившего свою работу чисто и честно. Интересный, но как будто сырой характер представил Владимир Ващенко. Слишком вял восточный человек Салай Салтаныч, механически теребит книжку то ли с мудростями, то ли со списком должников. Это ростовщик-неудачник. Казалось бы, может вертеть должниками, а он нервничает, робеет, сочувствует, может быть, не решается тряхнуть как следует. Это для ростовщика — гиблое дело. Как бы не быть ему следующей жертвой алчного мира. Алчный мир, олицетворяют неопределенного вида субъекты в очках-консервах и цилиндрах. Они являются из разгульного угара и исчезают в нем, утаскивая очередную жертву. Субъекты эти обитают в мире, который построил главный художник театра Алексей Паненков. Для оформления спектакля Паненков использовал свою любимую формулу, имевшую успех в тюменском «Ревизоре», курганской «Женитьбе» и других постановках. Он одевает классическую пьесу в постмодернистские наряды, придуманные раз и навсегда: шляпы с перьями, как будто нарисованными на бумаге, зеленые лайкровые перчатки, мундиры из лоскутов, блестящие пуговицы, клепки. Сцену украшают сейфы или игровые автоматы (при необходимости — лифты, приносящие из преисподней очкастых субъектов). Металлический задник с неведомыми символами, сцена на сцене — тут царят игра, фальшь и вкрадчивый ужас. «Последняя жертва» — спектакль-игра, обманка. Кажется, судьба героев трагична, но пьеса остается комедией. Глянешь на персонажа, вроде пропащий, ничтожный тип, а приглядишься — хороший, благодушный человек. Пустым орехом оказывается тот, кто выступает в сиянии гордости и достоинства. Любовь и страсть оборачиваются фальшивкой, а за расчетливостью прячутся натуры ранимые и искренние. Кругом деньги — звенят в кассе, царят в разговорах, — но «кто чего стоит» вычисляется не в рублях. Так что деньги тут — всего лишь антураж для человеческой комедии.
