Несмотря на то, что сцена малая, работа на ней была проведена масштабная.
— Потом чайку, и опять в рейс…
Засидевшаяся в четырех стенах Катерина, героиня премьерной постановки «Угонщица» в театре «Ангажемент», готова воплотить в реальность чужую выдумку, лишь бы только почувствовать себя живой, настоящей. Очень карантинную пьесу, на самом деле, написал уральский драматург Алексей Еньшин в 2018 году. В 2019-м ее взяли в «Четкие читки», в 2020-м — на малую сцену. А в зале под каждой маской наверняка скрывалась своя история самоизоляции, как и мечта о ее преодолении.
Замес — в духе времени. Пранкеры шутят над старушками.
Каким-то образом сочиненная ими история об угоне трамвая и пикнике с горячительным и пирожками просачивается в СМИ, не утруждавшимися проверкой фактов. Позже сами же шутники раскалываются: старушки ни при чем, не было никаких старушек. Но эта нелепая история стала песчинкой, вызвавшей лавину в жизни одной из бывших вагоновожатых (Людмила Петрушева). Лавина эта, безудержная, беспощадная, затянула всех, кто был рядом, от алкашей за стенкой до полицейского, пытавшегося в одиночку противостоять этой стихии, безуспешно.
Пьесу на читках и на сцене поставил артист театра «Ангажемент» Денис Рекало. Это не первая его работа в театре в качестве режиссера, но впервые в «Ангажементе» он указан и как художник-постановщик. Несмотря на то, что сцена малая, работа на ней была проведена масштабная, учитывая прошлогоднюю, теперь получается — тренировочную читку с проверкой на зрителях. Их отзывы и решили дело.
Потому и увиденное становится событием, важной для театра премьерой.
Смелость и отчасти дерзость постановки заключается не только в выборе молодым режиссером для молодежного театра пьесы про пожилых людей, которые при этом остаются современными персонажами, но и в предельном обнажении приемов. Зритель видит пожилых героинь, у которых, по умолчанию, все позади, на пустой в общем-то сцене. Как, чем мое внимание вы собираетесь удержать, мог бы спросить он, если бы у него был шанс. Денис Рекало умудряется так густо застроить эту пустоту и обмануть ожидания, что все вопросы скоро пропадают.
Сцена действительно пуста.
Серая бетонная коробка с тремя проемами в задней стенке. Два закрыты дверями, а в третьем виднеется обычный разрисованный граффити лифт. Посреди непривычно пустого пространства панцирная койка и тетрис из старых телевизоров (вот зачем театр бросал клич по их сбору), показывающих поначалу телевизионный снег. И это пустое пространство и экраны телевизоров становится единым холстом, куда проецируются тревожащие героиню образы идущего трамвая, снова и снова, по кругу. «Чайку, и опять в рейс». В какой-то момент этот замкнутый рельсовый круг в реальности распался, но в жизни героини в каком-то смысле остался прежним.
Ощущение пустоты пропадает.
Опытные артистки театра Людмила Петрушева и Ксения Кудрявцева получили возможность сделать ценное заявление — пожилые люди, запертые в своих квартирах, потому что не в силах спуститься по лестнице, выключенные из жизни, уже как бы свою жизнь номинально прожившие, но еще остающиеся, ждущие неизвестно чего, они реальны, с чувством юмора, беспощадным, бездумным, на зависть, авантюризмом и желанием просто жить и дышать. И этим героини, Катя и Таня, собственно, не отличаются от любого другого человека какого бы то ни было возраста.
Что символично, героини не вызывают жалости и чувства вины.
Возможно, потому, что созданы на тот момент 38-летним автором, о пенсии скорее всего знающим понаслышке. Но, к примеру, Катерина в исполнении Людмилы Петрушевой, хотя и едва передвигается по квартирке на больных ногах, тех самых, которые не в силах доставить героиню за пределы ее бетонной тюрьмы, но в какой-то момент искрометно пляшет, отпустив свои страхи, захваченная эйфорией от своей новой разбойничьей идеи, вдохновленная на дерзкое преступление, собирающаяся таким образом стать заметной, вернуть свою жизнь. Ее Катя — «преступница» лирическая, романтическая. Не жалость, а скорее зависть она вызывает. Терять ей нечего. Отчего бы и не помахать юбкой в окне угнанного трамвая? Таня Ксении Кудрявцевой настроена скептически, держит себя строго и даже сурово, хотя налицо ее мягкость. Но, видя, как веселится Катя, Татьяна тоже постепенно отпускает вожжи, тает.
Главный акцент автор, а за ним и режиссер ставит не на возрасте, одиночестве и заброшенности как будто стертых, вычеркнутых из жизни пожилых женщин, а на отношениях двух героинь, запутанных, неловких и, вроде бы, малозначимых. Или, на самом деле — на отсутствии отношений. Ну что там, в конце, концов, они могли не поделить? Клубок ниток, корвалол, коробку с бирушами? В течение последних сорока лет Таня лишь однажды приближалась к Катиному дому, и то только для того, чтобы проверить, не ее ли мертвое тело нашли пролежавшим полгода в запертой квартире, о чем писали в новостях. При этом так или иначе, даже на расстоянии, в состоянии бойкота по крайней мере одна из них продолжает разговаривать с другой, бесконечно проговаривая свою часть диалога. Она и сейчас пришла только проверить, не в тюрьме ли Катерина. Пьеса выстроена так, что тесной связи двух героинь мы узнаем постепенно, и лишь в кульминации понимаем, насколько эта связь глубока и прочна, несмотря ни на что.
Эти связи — когда все отношения оборваны, прекращены, все точки над и расставлены, все мосты сожжены и взорваны, адреса забыты, а номера телефонов удалены — если они настоящие, каким-то чудом налаживаются, прорастают вновь. Незаметно для героев и зрителей. Ну, а в свете последних событий можно добавить: чем дольше изолируемся, тем больше трамваев потребуется угнать.
А как впихнули в постановку трамвай?
Как ни странно, трамвай был. Трижды. Безумные, похожие на чужие сны, проекции несущегося трамвая — раз. Многофункциональная панцирная койка, исчезающая их обихода, как и трамваи, призрак иного, уходящего быта — два. Простой и шикарный ход — два ярких желтых прожектора за одной из дверей, возникающих внезапно и исчезающих так же, как будто в обычном коридоре многоэтажки проезжал виновник всего случившегося, — три. Жаль только, что вот этот ход с трамвайными огнями не становится по-настоящему акцентной точкой, мелькнув, как показалось, довольно случайно.
Для кого спектакль?
В зале на премьере сидела довольно разномастная публика. Наверняка и те, кто знал тюменскую «Угонщицу» по читкам. И все похохатывали. В пьесе много смешного, забавного, что артисты театра сделали еще более объемным и ярким.
Удивительным образом финал пьесы не оставляет ощущения трагедии. Наоборот, вся непростая история «старушек», собравшихся угнать трамвай, перерастает в давящий на мимими момент единения, даже идиллии. Сложно сказать больше, не пересказывая сюжет. Но самые любопытные придут в театр, а самые настырные разыщут пьесу. Словом, не важно, сколько вам лет, если вы когда-либо по-настоящему, окончательно и навсегда ссорились с близкими (а кто нет?), постановка для вас.
Следующие показы — в ноябре.
_Фото со страницы театра в ВКонтакте_
