Новое детище известного российского режиссера Виталия Мельникова "Агитбригада "Бей врага!" увидело свет, или, вернее, тьму зрительного зала в Тюмени. Вчера в кинотеатре "Премьер" состоялась премьера фильма, созданного Югорской киностудией совместно с Ленфильмом. "Агитбригада" стала вторым большим кинематографическим проектом студии "Югра-фильм" после ...
Новое детище известного российского режиссера Виталия Мельникова «Агитбригада «Бей врага!» увидело свет, или, вернее, тьму зрительного зала в Тюмени. Вчера в кинотеатре «Премьер» состоялась премьера фильма, созданного Югорской киностудией совместно с Ленфильмом. «Агитбригада» стала вторым большим кинематографическим проектом студии «Югра-фильм» после удачного дебюта«Франца и Полины», прошедшего в Тюмени в прошлом году.
Военные истории не перестают волновать югорских продюсеров. И хотя в «Агитбригаде» нет «настоящих» немецких солдат времен Второй мировой, не взрываются снаряды, не раздаются пулеметные очереди, военная тема раскрывается в фильме в полном объеме, только, если можно так сказать, с изнанки, из глубокого тыла. Дело в том, что агитаторы, в числе которых комсомолка, пионер, артистка, «кинщица» и художник, в сопровождении контуженого милиционера Никанора Васильевича (Виктор Сухоруков) плывут по широкой сибирской реке, «проповедуя» волю к победе и поднимая боевой дух тыловиков, воспитывая раскулаченных и не давая забыть условную вину происхождения ссыльным немцам на лесоповале.
Повествование нанизано на нить апокрифичного речного путешествия, с любовными приключениями, юмором, пафосом, драмой, детективной историей, трагедией и даже кораблекрушением и высадкой на необитаемый остров. Река — некое чистилище для людей, которые в иных обстоятельствах, в просвещенной стране и в мирное время никогда не оказались бы в одной лодке, как в прямом, так и в переносном смысле этого слова. Лодка, кстати, недвусмысленно напоминает ковчег, снабженная будкой, стенки которой талантливо размалеваны разнообразной советской агитацией. Причем, на неустойчивость подобной конструкции в советское время не раз сетует Никанор.
Среди пассажиров лодки артистка Вера (Наталья Ткаченко), сосланная в Сибирь за исполненную на английском песенку про ковбоев, типичная питерская интеллигентная дама, тем не менее она с легкостью меняет изящное пальто и модную шляпу на телогрейку и платок, прочувствованно играет на аккордеоне на деревенских танцах и поет колыбельную для немецких ссыльных на родном для них языке. Комсомолка Зина (Анна Данилова), простодушное стихийное существо с нормальными женскими инстинктами, потихоньку молится случайно найденной в пионерском клубе иконе Николы чудотворца: «Бог! Если ты есть, дай мне жениха хорошего, а я все что хочешь для тебя сделаю, честное комсомольское!». Художник Вадим (Кирилл Пирогов), молниеносно рисующий задиристые скетчи на начальство на днище порожней бочки — не желает мириться с тупостью и произволом власти, изображает в сценках карикатурного немецкого генерала. Пионер Раднэр (Никита Лейтланд), уставший объяснять значение своего имени «Радуйся новой эре», верит в то, что его родителей, обвиненных по зловещей 58-й статье, после войны непременно освободят, и стреляется «за идею» со сверстником Лео из немецкого поселения на самодельных дуэльных пистолетах.
Милиционер Никанор в исполнении Сухорукова, неплохо вписывающийся в череду убедительных фриков в исполнении артиста, завершает этот Ноев ковчег различных типов из советской пропаганды. Начальник бригады, в отличие от остальных героев, на протяжении фильма неуловимо меняет образ мыслей, что делает его центральной фигурой истории. В конце концов, под тлетворным влиянием интеллигенции в Никаноре просыпаются вполне человеческие чувства, которые потом возобладают над долгом функционера жестокой системы.
Ковчег «Бей врага!», несущий электрический свет кино в темных просторах сибирского «мракобесия», на пути своем встречает не только теплый прием, но даже горячие любовные объятия. Иногда у бригады случаются промахи. Сибирская старообрядческая деревня запирается в сарае. «Сжигаться мы пришли, не желаем Чапаева смотреть», — просто и как-то даже обыденно поясняет огромный мужик с бородищей опешившим агитаторам. «Ничего, и в нашем деле неудачи бывают», — ободряет бригаду Никанор на пути из «непокоренной» деревни.
У Мельникова в этом фильме от трагического до смешного не нужно даже идти. Чувствуется, что в жестких условиях тотальной жестокости чувство юмора — единственное, что спасает от полного опустошения. Да еще живые люди, живущие по берегам широкой сибирской реки, на добрых землях, не тронутых войной. Только проплывают на баржах по этапу то ссыльные прибалты, то башкиры, или другие какие народности из всего многообразия братских республик. И власть из района постреливает в глухих местах в безобидных и доверчивых местных охотников. А так в каторжной Сибири хороших людей, по Мельникову, хватает.
Фильм этот, как и предыдущий, снят в приглушенных, словно пропыленных от времени, тонах. На экране преобладает серо-зеленая тонировка, что делает картинку цельной и проникновенно «исторической». Кроме того, подкупает в истории и кинематографическая тема. Самый трогательный момент, пожалуй, тот, когда самую знаменитую сцену из «Чапаева» братьев Васильевых сообразительные агитаторы прокручивают назад, чтобы не расстраивать впечатлительного зрителя. Борис Бабочкин, как ни в чем не бывало, выныривает из пучин, уже было совсем поглотивших легендарного героя, и выбегает обратно на пустынный берег Урала, живой и почти нередимый. Зрители радуются — вот она сила искусства. Вообще люди, связанные с кино, хотя бы опосредованно, оказываются, по Мельникову, существами, обладающими неким высшим знанием. Тут и электричество, незнакомое в глухой сибирской деревне, и рекламный анонс будущего фильма о победе, который воспринимается буквально как достоверное известие о конце войны. «Вы что! Это же анонс, там же сказано — это только еще будет, а не случилось уже», — восклицает Никанор, уворачиваясь от веселых плясок сибиряков. «Да ведь уже бражку открыли!» — приводят железный аргумент в пользу правдивости информации о победе простодушные деревенские жители.
На фоне трагической развязки, после которой героев ковчега не ждет ничего хорошего, открытый финал с лозунгами о светлом будущем расчувствовавшегося Никанора выглядит утешительно. Герои отплывают в послевоенные голод, репрессии, оттепель, застой, перестройку, развал Союза и долгожданную демократию. Кому как повезет, конечно. Простая история об изнанке войны закончена не просто многоточием, а кажется вовсе без знаков препинания.
