Документальная история от писателя и краеведа Александра Петрушина.
Жизнь тюменца Павла Россомахина — сюжет для авантюрного романа. Павел Афанасьевич воевал в Гражданскую, прошел и Первую и Вторую мировые войны, несколько раз был под арестом, сидел в тюрьме, встречался с Лениным. А еще сделал немало полезного для родного города, возглавляя краеведческий музей.
От тюрьмы спасла Первая мировая
Наш герой родился 1 декабря 1886 года в Тюмени. После смерти отца, мелкого почтового чиновника, мать бросила детей, и 14-летний Павел остался для четверых братишек и сестренок за старшего. «Жилось, — вспоминал он, — очень трудно. Стипендии, которые я получал в реальном училище, не хватало, и мне пришлось давать частные уроки. День проходил так: вставал в 3-4 часа утра, стряпал хлеб, готовил чай… c 9 до 3-х — занятия в училище, потом сразу на уроки до позднего вечера, а завтра то же самое…».
Одаренный и трудолюбивый юноша окончил в 1905 году Александровское реальное училище в Тюмени «первым учеником» и поступил безо всякой протекции в Академию художеств. Однако «существовавшие там консервативные порядки, — отмечал Россомахин, — мне не понравились, и я вернулся из Санкт-Петербурга в Тюмень, где устроился учителем — хотелось работать в народе и для народа. Дело наладил с ребятишками, сдружился. Преподавал им математику, родной язык, естествознание, рисование и гимнастику. В свободное время рисовал и изучал свой родной край. Эту страсть мне привили живописец Н.В. Кузьмин и директор реального училища И.Я. Словцов, с которым я работал в его музее».
Тогда же Россомахин «сошелся с политическими ссыльными, каковых здесь было предостаточно». Он вел среди крестьян антиправительственную пропаганду, критиковал в журнале «Сибирские вопросы» уездное чиновничество. За учителем следила полиция, его квартиру в Тюмени на улице Садовой (сейчас Дзержинского) обыскивали. От тюрьмы спасла… Первая мировая война (1914 — 1918).
Георгиевский крест
Посчитав, что «интеллигенту стыдно сидеть в тылу, когда рабочие и крестьяне гибнут в окопах», Россомахин добровольно ушел на фронт.
По хранящемуся в Российском государственном военном архиве послужному списку Россомахина он «считался вольноопределяющимся 43-го Сибирского пехотного полка».
В дореволюционной России вольноопределяющимися назывались добровольно поступившие на военную службу лица с высшим или средним образованием и имеющие право сдать экзамены на первый офицерский чин. Им также позволялось иметь не казенное, а собственное обмундирование и обувь, сшитые на заказ, но обязательно из солдатского сукна.
Видимым отличием вольноопределяющихся от простых солдат были погоны, которые обшивались витым бело-черным-оранжевым шнурком. В таких погонах Россомахин сфотографирован перед отправкой на войну.
Его посылали в военное училище, но он всякий раз отказывался: «Должен нести все тяготы с народом». Пока хватало офицеров довоенной подготовки, командование считалось с этим принципом. Но после неудачных сражений 1915 года и огромных потерь среди офицерского состава Россомахина все же отправили в школу прапорщиков в грузинский город Телав.
Его послужной список свидетельствует: «В марте 1916 года произведен в первый офицерский чин и назначен младшим офицером 218-го, а затем — 160-го запасных полков». 30 августа того же года прапорщик Россомахин (погоны с одним просветом и одной пятиконечной звездочкой) зачислен в 6-й Сибирский пехотный полк, где командовал пешими разведчиками и штурмовой ротой.
За боевые отличия награжден Георгиевским крестом IV степени, орденами Св. Владимира IV степени, Св. Анны IV степени, Станислава III степени. Солдаты уважали своего командира: он не пил, не курил, не сквернословил… Не прятался в боях за спины подчиненных…
Встреча с Лениным
После февральской революции 1917 года штабс-капитана Россомахина (пять звездочек на погонах с одним просветом) избрали командиром полка. Октябрьский переворот завершил развал русской армии. Одним из первых декретов новой власти — Всероссийского центрального исполнительного комитета (ВЦИК) и Совета народных комиссаров (СНК) стал подписанный 10 ноября 1917 года декрет «Об уничтожении сословий и гражданских чинов», который отменял прежнюю структуру общества и упразднял все военные и гражданские ордена, медали и другие знаки отличия.
Оружие, боеприпасы и военное имущество продавались, деньги делились, и — по домам. Из сорока с лишним командиров полков западного фронта только Россомахин вывез тремя эшелонами личный состав с вооружением в Пензу. «Там, — вспоминал он, — на меня смотрели как на больного — сохранить такое богатство. А я по-другому не мог, как же — народный учитель».
Не случайно именно его отправили к Ленину делегатом 1-го Сибирского корпуса — рассказать о реальном положении на фронте. Воспоминания Россомахина о встрече с «вождем мирного пролетариата» не публиковались по идеологическим соображениям. По утверждению боевого офицера, его собеседник, которого партийно-государственная пропаганда считала выдающимся военным организатором, «оказался плохим знатоком военного дела: не знал, что двух эшелонов Красной гвардии недостаточно, чтобы заполнить бреши на фронте…».
Ленин очень подробно расспрашивал Россомахина о настроениях в армии. Сказал, что партии пришлось воспользоваться частично элементами, чуждыми пролетариату, проще говоря, уголовниками, иначе «нам не удалось бы восстание, однако мы постепенно очистимся от них». В конце беседы Ленин рекомендовал «обязательн6о побывать у военного комиссара Подвойского, так как тот затевает относительно регулярной армии. Сходите к нему, он хорошо говорит…».
За убеждения не расстреливают?
Но Россомахин в мае 1918 года предпочел уехать в Тюмень. Хотел учительствовать, а тут — восстание чехословацкого корпуса военнопленных: так в Сибири началась гражданская война. Когда 20 июля белые вошли в Тюмень, то составили список «сочувствующих красным» — в их числе оказался и Россомахин. От расстрела его спасло «ходатайство учительского союза и жителей Тюмени». Сослуживец, полковник Дмитриев, дал письменное поручительство: «Знаю Павла Афанасьевича как честного человека, а честного человека за убеждения расстреливать нельзя».
Выйдя из тюрьмы, Россомахин занялся созданием городского краеведческого музея. Бывая в деревнях, выступал против насильственной мобилизации. Перед отступлением из Тюмени колчаковцы вновь хотели с ним расправиться, но ученики спрятали своего учителя в погреб.
Когда 8 августа 1919 года Тюмень заняли «красные», то назначили бывшего штабс-капитана, не спрашивая его согласия, командиром батальона 6-го крепостного полка. Такие подразделения формировались из перебежчиков и дезертиров. Обе армии — красная и белая, состояли в основном из мобилизованных крестьян, которые иногда по нескольку раз переходили из одного войска в другое.
Ленин 9 июня 1919 года приказал Реввоенсовету Восточного фронта: «Мобилизуйте в прифронтовой полосе поголовно от 18 до 45 лет, ставьте им задачей взятие ближайших больших заводов вроде Мотовилихи, обещая отпустить, когда возьмут их, ставя по два и три человека на одну винтовку». Поэтому крепостные полки использовались красными в Сибири в качестве штрафных частей для прорыва белой обороны и расходовались полностью в одном-двух боестолкновениях.
Арест и вступление в Красную армию
После разгрома колчаковщины в феврале 1920 года Россомахина освободили от военной службы по болезни, и он возвратился в Тюмень. Здесь его избрали в уездный ревком, где он заведовал одновременно отделами народного образования, здравоохранения, финансов, разрабатывал новые школьные программы и редактировал местную газету «Известия».
За публикацию статей о пьянстве и мздоимстве партийных работников и чекистов Россомахина арестовали, предъявив обвинение «в контрреволюции путем печати». «Трое суток, — вспоминал он, — просидел в подвале Тюменской ЧК, пилил дрова и ел селедку».
Стычки с тупым местным начальством наскучили Россомахину: в августе 1920-го уехал на Всероссийский съезд учителей в Москву и там уже добровольно вступил в Красную армию. Ему поручили сформировать из воронежских крестьян 1-й образцовый полк, который гонял по Украине разрозненные отряды атамана Махно.
Председатель Реввоенсовета республики Троцкий, инспектируя этот полк, не сдержал восторга: «С начала революции не видел таких дисциплинированных, сознательных и непьющих бойцов».
Для мечтавших о мировой революции большевиков границы возникших на развалах Российской империи «суверенных государств», таких как Азербайджан, Армения и Грузия, не являлись неодолимым препятствием. Направленный полпредом Советской России в Тифлис (Тбилиси) С.М. Киров устроил там «народное восстание», создал «правительство», которое сразу же обратилось за помощью к революционному северному соседу.
По перевалам через Кавказский хребет в Грузию был направлен 272-й стрелковый полк 91-й бригады 31-й дивизии. Командовать этим полком назначили Россомахина. За разгром отрядов грузинских националистов и взятие Нового Афона его наградили орденом Красного Знамени (знак ордена 8189). При несомненных военных способностях — при штурме хорошо укрепленной Новоафонской крепости полк Россомахина потерял семь бойцов убитыми и 19 ранеными — командиру-орденоносцу выдали путевку для учебы в академии Генштаба. Но он упросил Реввоенсовет фронта отправить его в распоряжение помглавкома по Сибири В.И. Шорина — хотелось ближе к дому.
Здание краеведческого музея. Наши дни
Очередное возвращение в Тюмень совпало с Западно-Сибирским крестьянским восстанием против продразверстки. Бывший народный учитель возглавил части особого назначения Тюменской губернии. Протесты Россомахина против массовых бессудных расстрелов повстанцев не нравились губкомовской верхушке, и после подавления восстания его «вычистили» из коммунистической партии как «выходца из мелкобуржуазной среды» и гоняли с должности на должность — одно время он исполнял до 33 обязанностей! Наконец, в 1927 году Павла Афанасьевича назначили директором окружного краеведческого музея (тогда Тюмень на правах округа входила в состав Уральской области с центром в Свердловске).
Небесный камень
В январе 1927 года директор Тюменского краеведческого музея П.А. Россомахин через газету «Красное знамя» обратился к тюменцам: «…Музей с благодарностью возьмет любую фотографию о старой Тюмени (здания, улицы, процессии, крестные ходы, костюмированные представления
На газетное обращение местные старожилы рассказали Россомахину о падении в 1903 году в окрестностях Тюмени «огромного светящегося шара» (за пять лет до Тунгусского метеорита. — А.П.).
По описанию местности Росомахин нашел в районе деревни Ушаково (территория поселка Молодежного. — А.П.) большой метеорит, очистил его от травы и песка, перевез в город и зарегистрировал в Главнауке под названием «Тюменец».
21 апреля 1930 года в переданном Россомахину Благовещенском соборе на улице Республики открылся антирелигиозный музей. «Через 225 лет вместо очага мракобесия будет очаг науки и культуры», -сообщила окружная газета «Красное знамя». Главным экспонатом этого музея стал «небесный камень», свидетельствующий о «небожественном происхождении вселенной».
Антирелигиозная экспозиция просуществовала недолго. Объявленная ЦК ВКП (б) в 1932 году «2-я пятилетка безбожия» началась в Тюмени со сноса Успенской церкви и Благовещенского собора. Саперная рота дислоцированной в Тюмени 65-й стрелковой дивизии в ночь с 13 на 14 июня взорвала собор без уведомления директора музея и в его отсутствие.
Чтобы выразить свое отрицательное отношение к разрушению культурно-исторических памятников атеист Россомахин обратился в народный суд Тюмени с жалобой на неправомерные, по его мнению, распоряжения и действия горсовета. При этом он воспользовался невежеством представителей местной власти, проигнорировавших правовую принадлежность Благовещенского собора к учтенным Главнаукой архитектурным шедеврам.
Рассмотрев заявление Россомахина, суд 17 января 1934 года приговорил заместителя председателя Тюменского горсовета А.А. Савина к одному году принудительных работ с удержанием в пользу города четверти заработной платы.
Убедившись, что самоуправство и излишнее рвение в перевыполнении директив «2-й пятилетки безбожия» могут привести к нежелательным последствиям, новое руководство горсовета (с декабря 1933-го по декабрь 1934-го существовала Обско-Иртышская область с центром в Тюмени — А.П.) воздержалось от сноса других тюменских храмов. Так краевед Россомахин сохранил для родного города его достопримечательности. Однако главный экспонат антирелигиозного музея — метеорит «Тюменец» — считался после взрыва здания бывшего собора утраченным.
Тюрьма и Вторая мировая
Недавно мне стало известно, что Павел Афанасьевич нашел-таки в церковно-музейных руинах небесный камень и спрятал его в экспозицию нового антирелигиозного музея, о котором писал в статье «Музей и вторая пятилетка» («Красное знамя», 12.01.1933) «…Антирелигиозный музей организовал своими силами и средствами. Посещаемость и отзывы (главным образом рабочих) были хорошими. Горсовет на содержание этого музея не отпускал ни копейки, а вместо помощи… продал здание, закрепленное за сектором науки на слом».
Краевед Россомахин призывал горсовет и общественные организации «помочь в восстановлении антирелигиозного музея. Для этого надо немного: вместо разрушенного дать новое помещение и обеспечить его средствами. Жду ответа по существу». Не дождался!
В январе 1935 года была образована Омская область, в состав которой включили упраздненную Обско-Иртышскую область. Россомахина направили в Омск директором областного краеведческого музея, а в 1937-м арестовали. Повод для ареста — «хранение в музее старинного оружия» — быстро перерос в обвинение: «подготовка вооруженного восстания с целью свержения Советской власти». Его продержали в тюрьме почти два года — требовали указать известное якобы ему место сокрытия в 1919 году ценностей сибирского белого движения.
Он не проговорился, понимал: в этой тайне — его спасение. А следователей НКВД убедил в том, что будет искать этот клад при археологических раскопках. В 1939 году Россомахина отпустили в Тюмень, но держали под постоянным наблюдением. Вновь его «выручила» война с гитлеровской Германией: 55-летнего майора запаса Россомахина назначили помощником командира 1276-го стрелкового полка, сформированной в Ишиме 384-й стрелковой дивизии, которая вошла в состав 11-й армии Северо-Западного фронта.
Дивизия истекла кровью в тяжелых боях под Старой Руссой на реке Ловати. Из 1276-го Ялуторовского полка уцелело 18 бойцов, которых после гибели командира майора Б.М. Витлина вывел из окружения Россомахин. В сентябре 1943 года в письме в Тюмень он просил жену Валентину Петровну передать в фонд обороны хранимый в погребе дома на улице Коммуны (до 1922-го Царевогородищенская 1-я) метеорит: «…Ты знаешь, где он…».
В Магнитогорске небесный камень использовали в качестве катализатора при плавке броневой стали. В Челябинске из готовых стальных плит собрали танк Т-34, который прошел всю войну и сегодня — часть мемориала Тиргартен в Берлине
Полковника Россомахина уволили в отставку по возрасту в апреле 1947 года. К его царским наградам и революционному ордену Красного Знамени добавились ордена Красной Звезды, Отечественной войны I и II степени, медали «За освобождение Варшавы», «За взятие Берлина», «За победу над Германией в Великой Отечественной войне 1941-1945 годов».
Он вернулся в Тюмень и прожил еще десять лет. Вспоминать о войне не хотел. В созданных им художественных полотнах и 255 этюдах, хранящихся в Тюменском музее, нет ни одной батальной сцены, только пейзажи.
