Война искалечила тело отца, гнула, но не смогла сломить его внутренний стержень, его сильный русский дух.
Лучшее, что каждый может сделать в память о Великой Победе, это не забывать. Благодарность за нее должна передаваться из поколения в поколение, как генный код.«Вслух.ру» и «Вслух о главном» продолжают цикл публикаций, посвященный юбилею Победы. Приглашаем всех принять в нем участие. Письма с фронта и из тыла, открытки, воспоминания — все это и есть настоящая, не книжная история, которую пишем сегодня мы все вместе.Мой отец, папа, любимый папочка Матвей Алексеевич Волков родился в 1918 году в деревне Шаблыкино Ишимского уезда. Что я знаю о моем отце? Возможно, что и ничего. Меня родили, когда маме было 38, а папе 46. Соседи (думаю, что от зависти) говорили: мол, родили себе внучку. С уверенностью могу сказать, что папа любил меня очень сильно. Моих троих старших братьев он тоже любил, но меня — особенно. К моменту моего рождения у папы за спиной уже была целая жизнь — яркая, насыщенная, нелегкая: тюрьма, война, месяцы в госпиталях… Родители не рассказывали, как они жили до меня, а при мне они просто жили: трудились, держали хозяйство (коров, гусей, поросят, пчел), отмечали праздники, собираясь большой компанией, пели, шутили и радовались каждому дню.
Когда папы не стало, из ящика комода я достала старую кожаную папку, пропахшую табаком или махоркой (папа бросил курить после войны — по его словам, «курил он крепко»). Этот ящик привлекал мое внимание, когда я была еще маленькой, что-то таинственное хранилось там под замком. В папке лежали пожелтевшие бумаги: свидетельство о рождении, справка о ранении и анкета вступающего в члены компартии, заполненная отцом в 1953 году. В этом документе — жизнь моего папочки в датах. В 1936—1938 годах он работал в колхозе «Красный факел» слесарем, трактористом. В 1938 году папу посадили на три года за хулиганство. Младшая сестра отца рассказывала, что в деревне он никому спуску не давал, часто дрался и за одну из драк был осужден. Освободился в августе 1941-го и до мая 1942-го работал в колхозе трактористом. Май-июль 1942 года — рядовой запасного полка Западно-Сибирского военного округа. Июль 1942 — март 1943 года — Сталинградский фронт, 252-я стрелковая дивизия, отдельный противотанковый дивизион, командир орудия. Март-август 1943 года — эвакогоспиталь в городе Борисоглебске, на излечении после ранения. Август 1943 — январь 1944 года — Второй Украинский фронт, Вторая гвардейская армия. Январь — август 1944 — эвакогоспиталь в городе Сухуми, на излечении после ранения. Август 1944 — февраль 1945 года — Первый Белорусский фронт, 19-я механизированная бригада, командир взвода. Февраль-июль 1945 года - эвакогоспиталь в городе Лодзь, Польша, на излечении после ранения. Вот такие сухие даты, а что за ними стоит? Боль, кровь, голод, холод, вши, грязь. Мама говорила, что их поколение жизни не видело, война проклятая все порушила. Из деревни Боково Абатского района, в которой жила мама, на фронт забрали восемьдесят мужиков, а вернулись только двое… Вот такая статистика. А сколько слез за этими цифрами? Папа не любил говорить о войне, не надевал награды (три ордена Красной Звезды, орден Великой Отечественной войны первой степени), но каждый год 9 мая у папы случался приступ: он бился, скрипел зубами, стонал. Братья были готовы к этому, они просто его держали. Все проходило быстро, как будто ничего и не было, но даже страшно подумать, какие такие воспоминания и переживания могли такого сильного мужчину так ломать и корежить. Я не знаю подробностей, и мои братья не знают — папа нам не рассказывал о войне, берег нас, потому что война — это грязь, смерть, боль… Война оголяет характеры, в такое время люди не могут притворяться, все нараспашку, и сразу видно, какой ты человек. Нет времени на полутона, все или белое, или черное. Всего несколько сухих даже не рассказов, а фраз, которые я слышала от отца про войну. Мне было лет десять, в школе дали задание, и я пристала к папе, чтобы рассказал о войне. Он нахмурился и говорит: «Что тебе рассказать, варначка. Ну, слушай. Пошли мы в лобовую атаку, я с карабином, на котором штык. И вот бежит на меня фашист, хочет убить, и я заколол его, он упал, а я смотрю: совсем мальчишка, глаза голубые-голубые… Так вот, до сих пор этот немец убитый мне снится…» Отец замолчал… И другой случай. Дело было в Польше. Папа воевал в танковой бригаде. Так вышло, что он отстал от своего экипажа. Когда они заняли какой-то населенный пункт, после боя отец увидел трех товарищей, с которыми он воевал плечо к плечу, убитых, изуродованных, с отрезанными носами, ушами. После такого «зрелища» отец на танке въехал в колонну военнопленных фашистов… Его бы отдали под трибунал, но начался новый бой, после которого командир сказал моему отцу: «Жив останусь — представлю тебя, Волков, к ордену».Еще одна история. Заняли немецкий населенный пункт (опять не знаю какой), после боя папа чистил оружие, когда фашист с крыши дома выстрелил ему по рукам. Пули попали в обе кисти, повредили правый локтевой сустав. Тяжелое ранение, пять месяцев госпиталя, и потом год реабилитации дома. Папе хотели отнять руку, он не дал, удалили кость. Рана гноилась, под гипсом завелись черви, но все обошлось. Об этом ранении сохранилась справка, а о других я не знаю подробностей, лишь то, что было ранение в ногу и несколько контузий. Орден Красной Звезды нашел своего героя Матвея Волкова в 1991 году. Об этом писали в местной газете, рассказывали по радио. Дата в орденской книжке — 13 января 1945 года. Вернувшись с войны, папа окончил бухгалтерские курсы. Когда я родилась, он трудился в Маслянской ПМК, долгие годы проработал там главным бухгалтером. Я не замечала, что у него правая рука «не работает», он все делал сам, никто и не догадывался, что он инвалид войны второй группы. Никогда он не кичился своими заслугами. Брат рассказывал, что когда провожал папу из Тюмени домой, они стояли в очереди за ж/д билетом. Подошел мужчина намного моложе папы и стал кричать, что он участник войны и его обязаны обслужить по первому разряду. Тогда папа тихо подошел к мужику, показал удостоверение инвалида ВОВ и попросил не шуметь. Мужика и след простыл. В этом поступке — весь папа. Когда мой муж встречал его на вокзале, таксисты неоднократно с уважением предлагали подвезти «генерала» бесплатно — была видна его боевая выправка.
Война искалечила тело отца, гнула, но не смогла сломить его внутренний стержень, его сильный русский дух. Папа ушел из жизни в 1997 году. Сильнейшие боли сносил молча, ушел тихо, накрывшись с головой одеялом. Каждый год, пока был жив папа, 9 мая мы приезжали из Омска и Тюмени в Маслянку в родительский дом на Праздник. Сейчас 9 мая — это день памяти о родителях, переживших эту страшную войну…
