На факультетах журналистики, например, студенты узнают, что с тоболяком Григорием Елисеевым знаменитый Николай Некрасов сотрудничал около двадцати лет.
Никакой дружбы и даже особого приятельства меж ними не наблюдали, хотя на болезнь и смерть Некрасова он отозвался горячо и проникновенно. Достоевский выписал из него образы Шигалева в «Бесах» и Ракитина «Братьях Карамазовых». С ним были знакомы Чернышевский и Салтыков-Щедрин. И все крутилось вокруг знаменитых тогда петербургских журналов демократического толка вроде «Отечественных записок» и «Современника», где активно сотрудничал, а последний и редактировал рожденный в Тобольске Григорий Захарович Елисев.
russia-on.ru
Григорий Елисеев, фото russia-on.ru
В калейдоскопе русской прессы
На факультетах журналистики студенты узнают, что с Григорием Елисеевым Николай Некрасов сотрудничал около двадцати лет. В конце 1858 года в «Современнике» была опубликована первая статья Елисеева «О Сибири», а через год он становится постоянным сотрудником журнала. О том, каким авторитетом пользовался Елисеев в редакции «Современника», можно судить по следующему отзыву Чернышевского: «…Читал ли кто статьи Григ. Зах. Елисеева? Никто. Ответственность за них лежала на мне. Я никогда не читал их (кроме первых, по которым увидел, что можно доверять Елисееву). А Некрасов тем меньше читал их».
В девять лет Гриша Елисеев остался круглым сиротой. И все же окончил Тобольскую духовную семинарию и даже Московскую духовную академию. Бакалавр, профессор русской церковной и гражданской истории в Казанской духовной академии, ученый секретарь ее правления. Написал «Жизнеописание святителей: Гурия, Германа и Варсонофия, казанских и свияжских чудотворцев» и «Краткое историческое сказание о чудотворных иконах…».
В своих лекциях Елисеев развивал демократические взгляды, чем заслужил уважение слушателей и вызвал недовольство начальства. В 1850-м он вынужден был «снять с себя духовное звание». Спустя четыре года Елисеев и вовсе оставил профессорскую кафедру в академии и уехал на родину, в Сибирь. Начал служить сначала в Омске, а затем советником губернского правления в родном Тобольске. По характеру службы Григорий Захарович знакомится с практической жизнью крестьянства, что сильно повлияло на его дальнейшую литературную деятельность.
С января 1859-го наш земляк становится одним из ведущих сотрудников литературно-художественного и сатирического журнала Курочкина и Степанова «Искра». Периодически Елисеев печатается в знаменитом «Современнике». А в «Искре» он возглавляет публицистический отдел «Хроника прогресса», являвшийся как бы своеобразной передовой журнала. Между прочим, это была мощная проба сил — «Хроника прогресса» стала прообразом будущих «Внутренних обозрений» «Современника». «Хроники…» представляли собой сатирический обзор важнейших событий общественной жизни страны. Подспудно Елисеев пропагандировал в них морально-этические и политические взгляды Чернышевского, ратовал за народное просвещение, за демократизацию литературы, выступал как литературный критик. Он создал пародийную, сатирическую маску благонамеренного обывателя штабс-капитана Захарченко — типичного крепостника с казенно-патриотическими взглядами и помещичьими привычками. Захарченко приветствует государственный строй Турции, где «не хлопочут о свободе, а все хорошо идет. А уж, кажется, какое положение еще может быть хуже положения Турции», и возмущается, «как этому Гарибальди все с рук сходит».
В 1861 Елисеев возглавил в «Современнике» отдел «Внутреннее обозрение» — обзор жизни царской России, в котором главное место отводил положению крестьян, борьбе за ликвидацию крепостного права и освобождение крестьян с землей. После крестьянской реформы стремился разъяснить ее антинародную сущность. Выходило, что Григорий Захарович по-прежнему стоял на позициях Чернышевского и подобных ему. В 1861—1862 годах Елисеев делается старейшиной петербургского Шахматного клуба — места встреч членов общества «Земля и воля», одного из центров революционно-демократической пропаганды, руководимого Чернышевским.
В феврале 1862 года Елисеев избран редактором артельного журнала «Век», приобретенного у поэта Вейнберга. В печатавшихся там статьях Григорий Захарович критически рассматривал предстоящие реформы, в частности судебную. Однако журнал просуществовал лишь два месяца из-за недостатка средств и различного отношения пайщиков к политической линии.
В конце 1862 года Григорий Захарович стал редактором ежедневной газеты «Очерки». В ее передовицах он говорил о проблемах крестьянского вопроса начала пореформенного времени. Впрочем, совсем скоро, уже в 1863-м, «Очерки» перестали издаваться, поскольку, боясь ответственности за радикальное направление газеты, издатель Очкин перепродал ее редактору «Современного слова» Писаревскому.
После смерти Добролюбова и ареста Чернышевского Елисеев выдвигается на одно из первых мест в прогрессивной журналистике. В 1863-м он оставляет сотрудничество в «Искре» и других изданиях и отдает все силы «Современнику», а затем становится одним из его руководителей. Григорий Захарович по праву считается создателем отдела «Внутреннее обозрение» не только в «Современнике», но и в русской журналистике.
Кроме «Внутренних обозрений», Елисеев ведет в «Современнике» отдел «Обозрение журналистики» и пишет ряд историко-литературных работ, таких, как «Очерки истории русской литературы по современным исследованиям», критически разбирает ряд произведений Успенского, Ахшарумова, Достоевского…
В 1866-м издание «Современника» прекращено, тогда же Елисеева арестовали по каракозовскому делу, но вскоре освободили, хотя до 1882-го он оставался под надзором полиции.
sibistorik.ru
Журнал «Отечественные записки», sibistorik.ru
Яркие личные и литературные качества Елисеева помогли ему завоевать большое влияние в литературной среде, где его считали одним из самых опытных, нравственно чистых и искусных журналистов. В 1868-м Некрасов, решив издавать очередной светоч русской журналистики — «Отечественные записки», из всех сотрудников «Современника» периода 1863—1866-го годов заручился согласием одного Елисеева, пригласив его в качестве соредактора. В такой же должности в журнале пребывали Салтыков-Щедрин, а позднее и Михайловский.
На дружеской ноге с Некрасовым Елисеев не был. Более того, они часто расходились в оценке происходящего. Несмотря на то, что отдел публицистики в журнале возглавлял Елисеев, Некрасов нередко поручал ответственные публикации Салтыкову-Щедрину. Иногда разногласия настолько обострялись, что Елисеев намеревался уйти из журнала.
«Он, конечно, всегда признавал ум и талант Некрасова, — писал Михайловский, — и огромность его заслуги в литературе. Но вместе с тем мне случалось слышать от него очень резкие отзывы о нравственной личности поэта…» Кривеко считал, что Елисеев умел «ладить с Некрасовым», но питал к нему неприязнь. «Впоследствии, когда мы ближе познакомились, он уже не стеснялся, а прямо бранил Некрасова и истолковывал некоторые его действия так, что мне приходилось не раз оспаривать его, выставляя совершенно другое объяснение…»
После смерти поэта Елисеев оценил его с позиции интересов демократического движения России. В некрологе, вырезанном цензурой из «Отечественных записок», он писал: «Своим сочувствием к покойному, признанием его заслуг интеллигентное общество указало тот путь, по которому должен идти каждый талант, чтобы удостоиться общественного признания. За каплю крови, общую с народом, сохраненную поэтом до конца жизни, оно не вспомянуло на его могиле о тех случайных отклонениях, которые он делал на пройденном им пути и которые так смущали совесть поэта в последние годы его жизни». Елисеев характеризовал Некрасова как народного поэта, главу «нового направления литературы» и журналистики.
При всей популярности «Внутренних обозрений» и в «Современнике», и «Отечественных записках», имя Елисеева было мало известно читающей публике. «Обозрения» печатались им либо анонимно, либо под псевдонимом Грыцько. При жизни его сочинения не издавались. Единственная, вплоть до настоящего времени, попытка их издать, предпринятая Михайловским, оказалась неудачной. Удалось выпустить лишь первый том материалов Елисеева, и почти весь тираж был уничтожен цензурой. Литературное наследие Григория Захаровича по сути осталось неизученным.
Как Достоевский «кольнул семинаристов»
Встречи Григория Захаровича Елисеева и Фёдора Михайловича Достоевского носили случайный характер. Они пересекались в комитете Литературного фонда, куда Достоевский и Елисеев были избраны одновременно, виделись в редакции «Отечественных записок» в связи с публикацией там «Подростка». Они точно встречались в Бад-Эмсе в июле-августе 1876-го, о чем Достоевский сообщал жене в письме: «Здесь вчера на водах я встретил Елисеева (обозреватель „Внутренних дел“ в „Отечественных записках“), он здесь вместе с женой, лечится, и сам подошел ко мне. Впрочем, не думаю, чтоб я с ним сошелся: старый „отрицатель“ ничему не верит, на все — вопросы и споры, и главное, совершенно семинарское самодовольство свысока. Сегодня я Елисеевых на водах не встречал. Не рассердился ль он на меня за то, что я вчера кольнул семинаристов? Вообрази характер и самоуверенность этих семинаристов: приехали оба лечиться по совету петербургского доктора Белоголовова, а здесь не взяли никакого доктора, свысока уверяют, что это вовсе не нужно, и принялись пить кренхен без всякой меры: „Чем больше стаканов выпьем, тем лучше“ — и не имея даже понятия о диете».
В другом послании к супруге с вод Бад-Эмса Фёдор Михайлович ужесточает характеристику Елисеева: «Елисеевы, кажется, на меня рассердились и сторонятся. Дряннейшие казенные либералишки и расстроили даже мне нервы. Сами лезут и встречаются поминутно, а третируют меня, вроде как бы наблюдая осторожность: „не замараться бы об его ретроградство“. Самолюбивейшие твари <…>. Эти два думают учить такого как я…».
Встречался Достоевский с Елисеевым на Пушкинском празднике в 1880 году. Резко отрицательно отозвался великий писатель на статью Елисеева в «Отчественных записках» о причинах ухода семинаристов в университеты и лицеи, в которой автор предлагал готовить священников двух типов: для исполнения церковной службы и для просветительской деятельности. Вот и случилось, что Елисеев был выписан Достоевским в образе Шигалевав в «Бесах». А то, что по молодости лет Григорий Захарович писал книги о святителях и жития святых, было обыграно Достоевским в записных тетрадях 1876-1877 гг. к «Дневнику писателя» 1876 г. и в характеристике «семинариста-нигилиста» Ракитина в романе «Братья Карамазовы».
Перечитав последний, напомним, что Фёдор Михайлович уделил Михаилу Ракитину-Елисееву семь с лишним страниц седьмой главы своего романа «Семинарист-карьерист». Этот герой Достоевского получает духовное образование по факту рождения, как сын священника, однако не собирается идти по стопам отца… Притворяется другом Алёши Карамазова для собственной выгоды. После неудачной попытки добиться «позора праведного» заявляет, что больше не желает с ним знаться. Чувствует презрение со стороны прочих персонажей романа, поэтому хочет покинуть монастырь и отправиться в Петербург, чтобы стать литератором. Вот как буквально расписал Фёдор Михайлович мысли Ивана Карамазова о будущем семинариста-карьериста: «…если я-де не соглашусь на карьеру архимандрита в весьма недалеком будущем и не решусь постричься, то непременно уеду в Петербург и примкну к толстому журналу, непременно к отделению критики, буду писать лет десяток и в конце концов переведу журнал на себя. Затем буду опять его издавать и непременно в либеральном и атеистическом направлении, с социалистическим оттенком, но держа ухо востро, то есть, в сущности, держа нашим и вашим и отводя глаза дуракам… оттенок социализма не помешает мне откладывать на текущий счет подписные денежки и пускать их при случае в оборот, под руководством какого-нибудь жидишки, до тех пор, пока не выстрою капитальный дом в Петербурге…
— Ах, Миша, ведь это, пожалуй, как есть все и сбудется, до последнего даже слова! — вскричал вдруг Алёша, не удержавшись и весело усмехаясь".
Литературоведы отмечали появление героя, думающего только о том, как ему лучше устроиться в этом мире, расчетливого, въедливого и реалистически мыслящего. Для него нет разницы между продолжением религиозной карьеры, либо резким переходом к ее критике, так как не имеет значения, кому служить. Ракитин легко сходится с людьми, когда это в его интересах… Помещица Хохлакова считала его «за самого благочестивого верующего молодого человека» — до того он умел со всеми ладить, если только усматривал в них для себя выгоду. Хорошо отзывался о нем и следователь, однако Дмитрий говорит: «Карамазовы не подлецы, а философы», а Ракитин — «не философ, а смерд». Достоевский особенно обращает внимание читателей на то, что этот его герой — новый тип героя современной России: «К общему-то делу в последнее время прицепилось столько разных промышленников, и до того исказили они все, к чему ни прикоснулись, в свой интерес, что решительно все дело испакостили».
Ну не полюбился тоболяк Елисеев Фёдору Михайловичу.
При подготовке публикации использовались источники: vidania.ru, bibra.ru, w.histrf.ru
Фото cdn3.russian7.ru
