Иногда в голове была полная каша. Один ветеран рассказывает одно, другой говорит, что первый не прав. Было все не так. Приходилось перепроверять иногда сведения — в музеи звонить, историкам нашим, краеведам.
«Наша война. Тюмень 41−45» — так называется спецпроект телеканала «Ладья-СТС», посвященный 60-летию Победы. Три месяца телезрители следили за хроникой событий, происходивших во время Великой Отечественной войны в Тюмени. Сегодня о «Нашей войне» расскажут авторы проекта — корреспонденты «Ладьи-СТС» Роман Мамонтов и Ксения Волкова.
Семь лет назад Ксения Волкова первокурсницей прошла летнюю практику на «Ладье». С тех пор ни разу не изменяла родному каналу. Кроме информационных программ работала в развлекательно-познавательном проекте «Ладья-День», вела рубрики о кулинарии, моде, красоте и здоровье. За заслуги в развитии средств массовой информации на фестивале «Тюменская пресса-2004» Ксения Волкова получила благодарность из рук губернатора.
— Накануне 60-летия Победы в эфире большинства российских телеканалов шли программы, посвященные Великой Отечественной. В чем отличие проекта «Наша война. Тюмень 41−45»?
— В чем главное отличие, понятно из самого названия. Во-первых, «коллективный разум» службы информации выбрал именно слово «война», а не «Победа» (как это сделали другие). «Война» в широком смысле. Это не только сражения, это битвы за урожай, выпуск стратегически важной продукции… Во-вторых, на протяжении трех месяцев мы рассказывали и показывали вклад тюменцев в Победу (этого на центральных каналах не увидишь). Мы выбрали оптимальный для проекта хронометраж — 4−5 минут. И пытались собрать самые интересные, иногда малоизвестные факты о тюменских предприятиях, госпиталях, училищах, о воинах-сибиряках. Мы сразу решили для себя — соревноваться с коллегами бесполезно. У нас свои рамки. Если честно, мне кажется, мы своего добились.
— Кому принадлежит идея проекта?
— Идею подала наша ведущая, Светлана Голякова. Другая ведущая — Ольга Солоницына, шеф-редактор Людмила Кириллова, несколько режиссеров, операторы
— Каким образом подбирались темы для сюжетов, где вы находили материал?
— Основной список тем составил Роман. Ему структурировать события Великой Отечественной легче. Он, как любой мальчишка и мужчина, войной интересовался больше. К тому же Рома уже который год занимается поисковой работой. Потом и я подключилась. Занималась более «женскими» темами. Например, как школьники на фронт уходили, как медики наши работали. Хотя я и про 368-ю дивизию сибирскую снимала сюжет, и про пехотное училище. Естественно, какие-то темы мы отбрасывали на стадии подготовки к съемкам. Созванивались с нашими музеями, архивами. Если у них нет документов, экспонатов или, к сожалению, никого из свидетелей событий по этой теме нет уже в живых, — приходилось искать замену. Мы выпустили в эфир 22 сюжета рубрики. Но список тем у нас не иссяк. Еще есть о чем рассказать зрителям.
— За время съемок и подготовки проекта были ли моменты, заставившие переоценить, взглянуть по-новому на события тех лет?
— Иногда в голове была полная каша. Один ветеран рассказывает одно, другой говорит, что первый не прав. Было все не так. Приходилось перепроверять иногда сведения — в музеи звонить, историкам нашим, краеведам. А вообще, кстати, меня очень раздражали в эти предъюбилейные месяцы программы, ток-шоу по федеральным каналам на тему типа: «А нужна ли нам была такая победа?». Война была. Люди гибли, люди жили, работали, детей учили. Была наша война и наша Победа.
— Воевал ли кто-то в твоей семье?
— Да, бабушкин отец, брат. В школе я каждый год самодельные открытки ветеранам делала, ходила их поздравлять. Каждый что-то рассказывал, я впитывала. …Я в книжном магазине себе книги купила «Стихи и песни о войне», пришла домой и пела, одна. Мне как новые факты, исследования о ВОВ интересны, так и банальные четверостишья.
— На телевидении, в отличие от газет, не бывает подшивок. Будет ли найденный вами материал, каким-то образом обобщен?
— Отрадно, что нашу с Ромой идею и руководство канала поддержало. И зрители с подобным обращением к нам подходили не раз прямо на съемках. Так что скоро проект «Наша война. Тюмень 41−45» выйдет на DVD. Я считаю, что наши материалы — это неплохое дополнительное пособие к учебникам по истории.
Роман Мамонтов на телевидении — с 99-го. Работал корреспондентом, выпускающим редактором, ведущим утренней программы. В соавторстве с Павлом Лопаревым снял два документальных фильма о поисковиках: «Десант памяти» и «Мертвые и живые». В 2002 и 2003 гг. эти проекты вошли в тройку лучших и были отмечены спецдипломами телевизионного конкурса «ТЭФИ — Регион».
— Рома, что значат для тебя слова «Великая Отечественная война», «9 Мая», «Победа»?
— В детсаду мы часто играли в «войнушку» пластилиновыми солдатиками. Мои бойцы всегда были с красными звездами на шлемах. А еще выжигали на фанерках танки «тридцатьчетверки» и штурмовики «ИЛ». Такой для меня и осталась эта война. А слова «Великая Отечественная» до сих пор ассоциируются с неровными бортами танков, летящих над окопами, и «ранеными» пластилиновыми солдатами. В тех сражениях у нас всегда был 41-й год. Наши отступали, но знали: через четыре года мы фрицам дадим прикурить. Я буквально вырос на военных фильмах, книгах и бабушкиных рассказах о тыловой жизни в деревне. Великая Отечественная — это такой глубокий слой в жизни, что я готов часами говорить о 41−45-м. И жена уже к этому привыкла, и родители. Правда, историк из меня никудышный! Но отдельные военные эпизоды героев «Нашей войны» обязательно друзьям рассказываю. А 9 Мая для меня — это финал. Конец поисковой экспедиции вот уже 7 лет. И где бы я ни был в этот день: в Великом Новгороде, Ржеве, Москве, Тюмени или Берлине, — я его отмечаю, как свою маленькую победу.
— Что привело тебя в отряд поисковиков и что заставляет каждый год вновь отправляться в Долину смерти?
— Привела некая элитарность, ранее существовавшая в поисковом отряде. На втором курсе я попал в «Савояр», который работал при организации «Республика Неугомонных». Туда вообще вначале брали тех, кто прошел спецподготовку в Школе выживания, — очень надежных людей. Потому что в Долине из человека наружу выходит вся грязь. Это настоящий экзамен. Вот и я захотел окунуться в войну 60-летней давности. Меня и Пашу Лопарева командарм Артур Ольховский взял как журналистов. Мы описывали экспедицию в дневнике. А потом — поехало. Камеры стали возить, аппаратуру. Фильмы снимать. И настолько это захватило! Потому что за две недели ты проживаешь жизнь солдата 2-й Ударной армии, почти полностью погибшей в новгородских болотах. Конечно, ты не голодаешь, в тебя не стреляют, но место-то не изменилось. Оно дышит теми боями. А когда на раскопе анализируешь, как мог человек погибнуть, учитывая расположение останков, личные вещи, местность, — полностью в этом растворяешься. Рассказать о людях, которые проходят через поиск, — задача, которую мы несколько лет выполняли. И конечно, в Долине особая философия жизни, которая заставляет взглянуть на привычные вещи под немыслимым углом.
— «Наша война» не первый твой проект о Великой Отечественной войне. Чем работа над ним отличается от работы над предыдущими проектами?
— Другие проекты — это опять-таки фильмы о Долине. Сейчас смотришь — они какие-то угловатые. Но я отношусь к ним, как к победе. Где-то над собой, где-то над природой (потому что снимали в ужасных условиях). Те фильмы — это часть сознания, которое отвечает за патриотизм, наверное. Я горжусь теми проектами. К «Войне» подошел по-другому. Когда узнал, что «Тюмень» и «1941−1945» столько связывает, подумал, что тут никакого эфирного времени не хватит, чтобы все рассказать. Сразу удвоили расчетный хронометраж. Если фильмы про Долину — это боль людей, оставшихся лежать в лесах 42-го, то «Наша война» — боль людей, которые выжили в таких условиях, в которых мы точно не выживем. И это истории ну, допустим, ста человек, а ветеранов — несколько тысяч. Можно тонны бумаги исписать. И нужно это сделать. К каждой серии я относился, как к небольшому памятнику тем тюменцам, которые рассказывали о войне.
— Начиная подготовку проекта «Наша война», вы в качестве одной из главных ставили цель найти как можно больше неизвестных исторических фактов. Удалось ее достичь?
— Судить зрителю. Но я уверен, что все наши эпизоды открывают что-то новое. По крайней мере, представителям молодой аудитории «Ладьи-СТС». Если историей специально не заниматься, не узнаешь, что в Туре, возможно, лежат обломки учебной торпеды; что тюменские минометы изготавливали в том числе и заключенные; что в деревнях было полно дезертиров, которые нападали на сельмаги; что кошек, которые спасли Эрмитаж от крыс, тюменцы сами несли на сборные пункты,
— Возникали ли какие-либо трудности в работе над проектом?
— Трудность первая и главная — время. Иногда ветеран мог наговорить кассету на 35 минут. И 30 из них слушаешь на одном дыхании. А продолжительность готового интервью — всего 1 минута. Резали со слезами на глазах. Трудно работать с документами. В гос-архиве Тюменской области — масса интересных документов, иногда уникальных. К сожалению, много сведений осталось за бортом. Спасибо Майе Андреевне Смирновой, которая зачастую была нашим гидом по «бумажной войне». Вообще, историкам низкий поклон. А вот операторам нашим цены нет. Ведь порой «картинки» для сюжета крайне мало, и приходилось играть с тенями, с изображением в расфокусе
— Что есть патриотизм в современном мире? Что для тебя значит быть патриотом и считаешь ли ты себя таковым?
— В юбилейный год столько «патриотов» появилось! А нужны люди, которые, рассуждая о Памяти, делали бы реальные вещи, чтобы эта память осталась не только на растяжках и плакатах. Для меня слово «патриот» напрямую связано с людьми, которые принесли в мир победу и которым даже в Берлине говорят: «Спасибо, солдат!». Ты вот представляешь, что такое броситься под танк с миной? Не бросить мину, а самому лечь под гусеницы. Чтоб не прошел этот танк через линию обороны. Я — нет. И когда у героев «Нашей войны» спрашивал: «Зачем?», — ответа не добился. Этот вопрос для меня, наверное, самый сложный. По современным параметрам — мы все время от времени патриоты. А вот если бы я снял фильм с таким же эффектом, как «Спасти рядового Райана» Спилберга, тогда записывай Мамонтова — в патриоты. По тем меркам — фронтовым.
