"Запрещенных слдат" читать тяжело. И оторваться от чтения невозможно.
Об истории Второй мировой войны написаны пирамиды книг. Есть книги генералов, есть лейтенантов. Есть книги, написанные историками. Эта книга — необычная по содержанию и строгая по форме написана двумя авторами — главным редактором газеты «Тюменский курьер» Рафаэлем Гольдбергом и экс-чекистом, историком по образованию и писателем-исследователем по призванию Александром Петрушиным. Сегодня в Тюмени прошла презентация книги «Запрещенные солдаты».
Как пояснил Александр Петрушин, у авторов не было единой позиции. Журналист Гольдберг — романтик, сам он, Петрушин, — скептик, который не хотел бы героизировать ни людей, чьи фамилии и истории составили основу книги, ни события, в центре которых они оказались. Однако обоим хотелось максимально точно поименно назвать тех тюменцев, кому довелось в годы войны попасть в плен, выжить в нем и вернуться на родину. Особых авторских отступлений здесь нет. Выводы, как отмечает Рафаэль Соломонович, сделает сам читатель.
Военная доктрина Сталина не признавала плена. И офицеры и солдаты в случае угрозы пленения должны были пустить себе пулю в лоб. Однако люди есть люди, и далеко не у всех хватало духа застрелиться. Как пишет Василий Васильев, бывший тракторист молокосовхоза «Вагайский», попавший в августе 42-го года в плен: «…Утром 12 августа на восходе солнца мы услышали гул моторов и увидели идущие прямо на нас по пшенице немецкие танки. Танкисты, стоя в открытых люках, показывали своей пехоте, ггде прячутся русские солдаты, которых собрали в плен. У нас забрали оружие и погнали в село… Еще ночью к нам прибежал командир I роты и сказал, что надо стреляться. Но наш ротный оборвал его, чтобы не сеял панику. Здесь была девушка-медсестра. Она заплакала и просила ее застрелить. Утром я увидел, что эта девушка убита выстрелом в лоб, но кто из командиров ее убил, я не знаю. Она осталась лежать в пшенице, а нас около трех тысяч человек согнали в овраг, опутанный в один ряд колючей проволокой…».
В царской армии, пояснил Александр Петрушин, плен не считался позором. Более того, тех, кто сумел бежать из плена, отмечали особыми почетными нашивками. Маршал Жуков пытался возродить такое отношение к военнопленным, но сделать это не успел, так как в результате придворных интриг его самого сняли с поста министра обороны.
Ни в одной стране мира, сказал Александр Петрушин, отвечая на вопрос корреспондента «Вслух.ру» нет такого отношения к соотечественникам, вернувшимся из вражеского плена. Вся жизнь таких людей оказалась разделена невероятным забором: до плена и после, перепрыгнуть через который было невозможно. Они постоянно находились под колпаком соответствующих спецслужб, к ним подсылали агентов, которые составляли на свои донесения. Их не брали на хорошую работу. Через мелкое сито просеивали и всех ближайших родственников экс-пленных.
В сентябре 1991 года органы КГБ передали на государственное хранение фильтрационные дела и трофейные учетные документы на вернувшихся из плена граждан. В 2005 году — в юбилей Победы — с этих документов снят гриф секретности. Среди этих документов не менее 10 тысяч — касаются тюменцев. Вместе с погибшими в плену — не менее 15−20 тысяч. Между тем, российский генеральный штаб считает, что в немецком плену оказалось 4 миллиона 559 тысяч советских солдат и офицеров. Более двух миллионов погибли в плену зимой 1041−1942 года. Из немецкого, финского и румынского плена домой вернулись миллион восемьсот тридцать шесть тысяч человек. 250 тысяч остались за границей.
Родина неласково встречала вырвавшихся из плена соотечественников. Фильтрационными лагерями и допросами в контрразведке. Впрочем, как заметил Петрушин, многое зависело от обстоятельств: каким человеком оказывался следователь, «показался» или нет экс-пленный на беседе в органах, были ли свидетели происшедшего. Однако нередко малограмотные солдаты, которых вырвала из деревень война, просто не могли убедительно рассказать свою историю. «Меня привели в комендатуру, забрали револьвер и часы. Потом меня убили…», такое объяснение содержит одно из фильрационных дел. Как отметила заведующая отделом Государственного архива общественно-политических объединений Тюменской области Майя Смирнова, при встрече с бывшими военнопленными ее всегда поражает, что несмотря на свои мытарства, они не потеряли веру в Родину. Более того, многие из таких людей, кому довелось работать в плену на немецкую промышленность, отказались от дойчмарок, которые Германия выплачивает в качестве пособия этой категории граждан.
«Мы не представляли себе всей тяжести этой работы, когда взялись за нее», — говорит Гольдберг. Студентка журфака ТюмГУ Ксения Подчувалова, одна из шести добровольных помощниц авторов книги, также говорит о том, что было тяжело — и прежде всего, психологически. «У нас теперь другое отношение и к войне и к литературе о войне», — добавила Ксения. Карточки, аккуратно заполненные на русском и немецком языках, все данные о военнопленном. Откуда и куда перемещался этот человек, где проходил фильтрацию. За небольшими листками бумаги — судьбы тысяч людей. Легко ошибиться, распутывая корявый крестьянский почерк объяснительных записок и автобиографий.
«Запрещенных слдат» читать тяжело. И оторваться от чтения невозможно. Это только первый том — «от, А до К». И издан он благодаря финансовой поддержке департамента информационной политики Тюменской области. Историю тюменских военнопленных еще предстоит дописать…Книга вызовет много споров и вопросов, уверены авторы. И заверили, что они готовы к продолжению разговора.«Запрещенные солдаты» — фоторепортаж
