В компьютере остался текст рукописи. И рецензия на нее. К счастью, театр взял на себя благородную задачу издать книгу Рюрика Иосифовича. Жаль, что он сам ее не увидит. Зато увидят все, кто его любил или уважал. И узнают о нем намного больше. Удивятся его бесшабашной откровенности, его "неприукрашиванию" самого себя. И быть может, лучше поймут не только самого автора, но и его время. А значит, в чем-то и самих себя.
Уходит хороший человек, и думаешь всякий раз примерно одинаково — как удивительно быстротечна жизнь. И всякий раз сложно представить себе, что все остается — трава, дома, машины на улицах, книги на полках. Только вот человек тот уже не увидит всего этого никогда. И эта Великая банальность поражает. На днях ушел навсегда из этого мира Рюрик Иосифович Нагорничных. Выпускник ГИТИСа. Режиссер. Артист Тюменского театра драмы и комедии.
Вот ведь, совсем недавно, он приходил в редакцию, как всегда импозантный. Тонко шутил и делал милые комплименты. Мы обсуждали рукопись его книги, придумывали, как можно было бы ее издать. Как свойственно «тюменскому Гафту», он, посмеиваясь, прочел одну из своих эпиграмм — на самого себя: «Артист НАГОРНИЧНЫХ поспать всегда найдет, где притулиться. А если не найдет кровать… НА ГОРНИЧНЫХ он отоспится!». Он мужественно сражался с болезнью… В компьютере остался текст рукописи. И рецензия на нее. К счастью, театр взял на себя благородную задачу издать книгу Рюрика Иосифовича. Жаль, что он сам ее не увидит. Зато увидят все, кто его любил или уважал. И узнают о нем намного больше. Уверена, удивятся. Удивятся его бесшабашной откровенности, его «неприукрашиванию» самого себя. И быть может, лучше поймут не только самого автора, но и его время. А значит, в чем-то и самих себя.
В рецензии сказано, что едва ли написанное можно отнести к спокойному повествованию. Вернее, да, оно спокойное. Но это спокойствие взволнованного писателя, тонкого и интеллигентного.
Чего стоит одна только сцена, когда маленький Рюрик в коротеньких штанишках и бантом на шее при всем честном народе выстрелил — ба-бах! — из детского пистолетика в портрет вождя народов. Бог весть, чем могла закончиться для него самого и его семьи эта шалость…
Не прибегая к спецэффектам, он удивительно деликатно рассказывает о своей матери. Сцена встречи взрослого успешного сына и стареющей матушки, ее купание — одна из самых сильных в романе. «Мне был 41 год. Жизненные невзгоды и сложности уже закалили и даже очерствили душу мою, а тут его вдруг захлестнула горячая волна жалости и нежности. Я помог маме раздеться и залезть в ванну. Затем, намылив, омыл её бесконечно родное и усталое тело тёплыми струями душа. Не в силах осмыслить происходящее, мама заплакала и со слезами на глазах, смущённо, растерянно и нежно повторяла, как во сне — «Рюрик…Рюрик… Рюрик…».
Никакой бенефис, никакой творческий вечер или газетная статья не смогут раскрыть путь актера. Особенно столь неординарного и колоритного, как Рюрик Нагорничных. Он мог стать летчиком — в книге очень интересно описывается его знакомство с авиацией (другой, знакомой нашим современникам лишь по дрожащим кадрам кинохроники). Мог стать моряком — доказывая маме и себе свою зрелость, автор сознательно отправился в морское училище.
А мог никем не стать — здоровьем был настолько слаб, что врачи не сулили ему долгого века.
Однако судьба распорядилась иначе. И поправился — «всем смертям назло». И полетел, правда, по-другому — в свободном полете человека искусства. Читателю же — такая вот лента Мебиуса — истории летчика-моремана-и много еще кого — дадут возможность гораздо лучше узнать и понять личность и творчество Рюрика Иосифовича. Жаль, что уже без него.
