Куда исчезают тюменские дети?

Новости последних дней приводят родителей в ужас: сначала пропавшая и найденная убитой Полина Малькова из Красноярска. Потом пропавшие и найденные живыми и здоровыми пятнадцатилетние девочки из Иркутска, мальчишки-второклассники из Архангельска, тело одного из которых нашли в реке… Истории эти, конечно, разные. Но неспроста они случились почти в одно время, обратив на себя особое внимание общества. Даже в спокойном регионе юга Тюменской области, проблема без вести пропадающих детей заставляет серьезно задуматься. Нет ничего хуже неизвестности. Это понимали еще матери и жены участников Великой Отечественной войны, локальных войн и конфликтов: за погибшего можно молиться, плакать, приходить на могилу.… Но растянутая на неопределенное время неизвестность может свести с ума. Мирное время удваивает или утраивает переживания, особенно, если речь идет о детях.БегункиВалерий Лузгинов, начальник отдела организации розыскной работы управления уголовного розыска ГУВД по Тюменской области, считает, что в нашем регионе ситуация с исчезновением детей более менее спокойная: по крайней мере, у нас нет фактов похищений и других из ряда вон выходящих случаев. Хотя и о благополучии говорить не приходится. С начала нынешнего года в розыск объявлено 34 несовершеннолетних (к этой цифре обычно прибавляют еще 44 человека — объявленные в розыск продолжительное время, по закону пропавший без вести человек числится в розыске на протяжении 15 лет). 30 человек удалось найти. «Истории этих найденных детей стары, как мир», — вздыхает Валерий Александрович.20 из них — «бегунки» со стажем — это дети из детских домов, приютов Тюмени, Успенки, Ембаево, для которых бродяжничество стало нормой жизни. «Вы меня не отдавайте в детский дом, я все равно сбегу!» — честно признается сотрудникам милиции беглянка, которую нашли благодаря тому, что она стала свидетелем преступления. Выхода из такой ситуации Валерий Лузгинов не видит, как не видят его воспитатели и заведующие детскими учреждениями, которым после исчезновения ребенка остается только объявлять его пропавшим. Может быть, держать таких под замком? Причем летом, как правило, число без вести пропавших бродяг увеличивается, говорит Лузгинов, одни автостопом отправляются к родственникам, другие за иными приключениями, чаще всего не вписывающимися в рамки закона. Другая категория пропадающих несовершеннолетних детей хоть и живут с родителями, но знать не знают о том, что такое ответственность и забота о родителях. Истории их в чем-то даже смешны: собираясь в школу, друзья заигрались в компьютер, пропустили один урок, другой, потом вовсе решают никуда не ходить. «Режутся» в компьютер до вечера. А мамы, не встретив по привычке чад у школы, поднимают на уши всех знакомых и милицию. (Бывают, что подростки просто напиваются и засыпают у одного из друзей). Встречаются игроки поазартнее — те, что имеют дело с «однорукими бандитами». Такие исчезают из дома вместе с деньгами родителей, долго скрываются, чувствуя за собой вину. Иногда звонят — с требованием выкупа. Некоторых из них находят в соседних городах. В особую группу своих клиентов оперативники относят девчонок, которые решают зарабатывать на хлеб, оказывая сексуальные услуги на магистральных дорогах. Свое ремесло они осваивают, не предупреждая родителей, которые переживают за них и обращаются в милицию. Для таких «деточек» лето — тоже самое подходящее время для «путешествий». Дача, рыбалка, купание — маршрут оперативникам известный. Даже романтично, если не считать, какую бумажную волокиту тянет за собой каждый из таких случаев. Валерия Александровича такие истории возмущают, а отношение ко всему некоторых родителей — особо. Лишь единицы мам и пап извлекают уроки, иногда за руку приводят детей к оперативникам — на беседы. Хоть и звучит сегодня архаично, но, по мнению Лузгинова, такое общение имеет смысл: «Самое главное объяснить ребенку, к чему может привести такой побег». Но большинство родителей после долгожданной встречи со своим чадом не приходят в ГУВД даже на допрос, необходимый для того, чтобы закрыть дело о розыске (милиция обязана выяснить, по какой причине исчез ребенок и где находился все время). Так дело и «висит», но не долго: по наблюдению Валерия Александровича, у таких родителей дети через какое-то время снова пропадают. Лузгинов старается быть честным: он не говорит о скепсисе, который рождается у милиции после таких розыскных мероприятий, но признается, что вырабатывается определенный стереотип: придет, как нагуляется, куда денется. «Это серьезная проблема, — вмешивается в разговор Василий Харчевников, начальник управления уголовного розыска ГУВД по Тюменской области. — Необходима профилактика случаев самовольного ухода детей из дома». Оперативники, которые присутствуют при разговоре, мимоходом бросают: «Внимание детям больше надо уделять, интересоваться, чем живет ребенок!». Рецепты раздавать легче…Исчез без следаИз 46 человек, находящихся сегодня в розыске, в том числе и тех, что числятся долгое время, примерно 10% уже нашлись, но по разным причинам розыскные дела не могут быть прекращены. В прокуратуре находится 16 уголовных дел, расследуемых в связи с исчезновением людей по ст. 105 УПК «убийство».Один из последних случаев произошел в 2005 году — пятилетний мальчик пропал во дворе собственного дома (в деревне, недалеко от Тюмени). Прошло почти два года, но никакой информации о нем нет. Поскольку деревня, в которой жил малыш, окружена болотом, есть предположение, что с ребенком произошел несчастный случай. Вообще болотистая местность, говорит Валерий Лузгинов, — первое место несчастных случаев. В смертельный плен попадаются в основном грибники и ягодники. За последнее время в Нижнетавдинском районе так пропало 15 человек. Конечно, бывают и счастливые «находки»: в декабре прошлого года, например, нашлась девочка, которую объявили в розыск десять лет назад, когда ей было всего пять лет. Оказалось, что все это время она жила в цыганской семье, куда ее продала мама. Пятнадцатилетняя девушка стала оформлять документы, так и нашлась, но обрадовались ли друг другу родственницы?.. Вновь рассуждая о стабильной, по сравнению с другими регионами, ситуации в Тюменской области, в управлении считают, что число раскрытых дел по без вести пропавшим людям, в том числе несовершеннолетним, могло быть и больше, работай в области слаженный механизм. С 2001 года в управлении уголовного розыска лоббируют вопрос об открытии в области Бюро регистрации несчастных случаев (БРНС). На ежегодное содержание такой службы необходимо 3 млн руб., но эффективность от ее работы, уверены Валерий Лузгинов и Василий Харчевников, почувствовали бы не только органы УВД, но и граждане. Бюро регистрации несчастных случаев аккумулировало бы всю информацию, которую граждане, потерявшие близких, сами собирают по больницам, моргам, медвытрезвителям и другим службам. Да и тот факт, что такие службы давно уже работают во многих российских городах, говорит о их востребованности. Самое главное — это отличный механизм поиска людей. Как бюро находок, сравнивает Лузгинов, который в рабочих командировках хорошо изучил систему и подготовил пакет необходимых документов. Но ответ на то, будет ли открыто такое бюро в Тюмени, пока затерялся в кабинетах.Тюмень: «Мария» спасает детей от пьяных мамаш и голода