Кольцо из кандалов князя Оболенского

«Мы сознаем, что европейская территория в долгу перед Сибирью. Какие удивительные музеи — все шикарно, все душевно. Москва отстает в этом отношении. Когда вернулся, моя знакомая внимательно посмотрела на меня и сказала, что „ты съездил по местам своих предков, это чувствуется“. Она совершенно права, во мне что-то изменилось после посещения мест ссылки моего прапрадеда», — такой комментарий дал корреспонденту интернет-газеты «Вслух.ру» Андрей Колосовский, потомок губернатора (и декабриста) Кашкина, двоюродного брата — опять же декабриста — Евгения Оболенского. Для большинства из нас, наверное, декабристы — это такие красавцы-офицеры из чудесного фильма «Звезда пленительного счастья». Это сплошные «игори костолевские», романтичные и мужественные. Для Ялуторовска, для его жителей декабристы — не экранные герои, они вроде добрых соседей, которые жили-были в их родном городе и хоть и уехали, но оставили о себе хорошую память. Их далеких родственников — наших современников — по-свойски называют «потомки». Так и звучит на ежегодных фестивалях «Декабристские вечера», которые проводятся в старинном городке c 7 по 14 декабря уже 18 лет — «потомки приехали», «сегодня потомки придут в нашу школу»… В этом году потомков на самом фестивале не было. Так уж получилось, что некоторые из них побывали в Ялуторовске и других «декабристских» городах в конце октября в рамках большого турне, организованного Союзом писателей России и Декабристским обществом Санкт-Петербурга.С одной стороны, было бы справедливо сказать, что этот фестиваль особенный — он приурочен к 180-й годовщине отправки декабристов в Сибирь и 150-й годовщине их амнистии. С другой стороны, каждый из фестивалей обладает своим «выражением лица». Однако мероприятие не является самоцелью, скорее, «вечера» — удачная форма для обстоятельного разговора с собственным прошлым, возможность вглядеться всякий раз по-новому в привычные улицы, в старые зеркала музеев, в предметы, наполняющие дома ссыльных государственных преступников. Итак, в Ялуторовске на поселении с 1829 года по 1856 год проживали девять декабристов: Тизенгаузен, Ентальцев, Враницкий, Черкасов, Якушкин, Муравьев-Апостол, Пущин, Оболенский, Басаргин.Скорбящий ангел полковника ВраницкогоВасилий (Вацлав) Иванович Враницкий, полковник квартирмейстерской части, приехал в город в августе 1830 года уже очень больным и умер 2 декабря 1832 г. в возрасте 57 лет. Государственных преступников до 1837 года на городских кладбищах не хоронили. Матвей Иванович Муравьев-Апостол, который прибыл в Ялуторовск через четыре года после кончины Враницкого, могилы товарища уже не нашел. Только скорбящий ангел (установлен в 1992 г.) на старом кладбище напоминает о том, что здесь закончил свой земной путь Вацлав Враницкий. На этом для Ялуторовска связь со ссыльным декабристом оборвана. Якушкин — образованный «бычок»За последние 22 года Ялуторовск посетили 20 потомков декабристов. Чаще других здесь бывали потомки Ивана Дмитриевича Якушкина. Для ялуторовчан, пожалуй, это самый любимый декабрист. Такое трепетное отношение к отставному капитану связано с тем, что за 20 с лишним лет, что он прожил в Ялуторовске, он много сделал для просвещения жителей сибирского городка. Чуть отступая в сторону, отметим, что и по характеру это был особенный человек. Родовитый ссыльный жил в Ялуторовске не своим домом — снимал его у местной жительницы. Жил просто, без изысков. К моде относился с презрением. Занимался физкультурой и моржеванием. Настойчив был в достижении своих целей настолько, что еще полковые друзья прозвали его «бычком»: упрется — с пути не свернешь. Благодаря содействию молодого священника Знаменского, Якушкин устроил в городе две школы (Синод еще в 1836−37 гг. разослал указы об открытии при церквах приходских училищ). Мужская школа открылась в августе 1842 г. Уже к маю 1846 года в этом приходском училище обучались 200 мальчиков из Ялуторовска, его округа и некоторых соседних городов. Мальчиков обучали чтению, письму, арифметике, черчению, географии, началам механики. Примечательно, что преподавание велось по способу взаимного обучения по методе Ланкастерской. Якушкин сам писал учебники по многим предметам, собирал гербарии и подробно описывал растения, даже делал глобусы. В память об умершей жене Якушкин открыл и школу для девочек. С 1846 по 1856 гг. в нее были приняты 240 девочек. В женской школе установлена была плата за учение по 25 руб., но ее вносило лишь небольшое число зажиточных родителей, за остальных же уплачивали декабристы, их родные и знакомые. Манифест 26 августа 1856 г. освободил Якушкина, как и других декабристов, от ссылки, но не дал им права жительства в столицах. В декабре 1857 г. Якушкин умер. У него остались два сына, от них и продолжился старинный род. В 1983 году в Ялуторовске побывал праправнук декабриста — Владимир Вячеславович Якушкин. В 1995 году на открытии отреставрированного дома, где 18 лет прожил декабрист Якушкин, приехал Иван Георгиевич Якушкин. Несколько позднее город посетил также Дмитрий Дмитриевич Якушкин, бывший пресс-секретарь Бориса Ельцина. Примечательно, что отец Дмитрия — Дмитрий Иванович Якушкин в свое время был резидентом советской разведки в Вашингтоне. Оба они — и отец, и сын — были блестящими журналистами-международниками.В 2000 году на «Декабристские вечера» приехал из Москвы еще один потомок Якушкина — Николай Формозов, а в прошлом году, 2005-м, — его родная сестра Елизавета Бонч-Осмоловская, тоже, как и ее мать, преподаватель МГУ, биолог. Как отмечает заведующая историко-мемориальным музеем декабристов Альбина Болотова, Елизавета Александровна выступала в школах с рассказами о своей родословной и интересной работе. Где только ей не доводилось бывать как заведующей лабораторией по изучению микробиологии: и над землей, и под водой… На салоне в доме декабриста, сообразно месту и действию, она поведала гостям, как стала наследницей кулона Екатерины II. Драгоценную реликвию Елизавете подарила ее любимая учительница иностранного языка, которая в свое время получила его на балу из рук самой императрицы. Примечательно, что практически жизнь всех потомков Якушкина оказалась так или иначе связана с просвещением, образованием, филологией. Многим из них передались и личные качества знаменитого прадеда — упорство, интеллигентность, скромность.Иван Пущин и его английские потомкиПотомок древнего рода (в 1987 году исполнилось 500 лет роду Пущиных), внук адмирала и сын сенатора, а также государственный преступник Иван Иванович Пущин прибыл в Ялуторовск в 1843 году и поселился вместе с другим декабристом — Оболенским в доме купца Бронникова. В Ялуторовске Пущин прожил 13 лет. Помогал местным жителям выигрывать тяжбы в суде, писал письма на «большую землю». В его доме не один год жили вдова и дети декабриста Кюхельбекера. Именно Пущин выписал в Ялуторовск первый клавесин, который подарил вскоре Муравьеву-Апостолу, чей дом стал своеобразным светским салоном. После Ялуторовска Иван Иванович женился на вдове декабриста Фонвизина — Наталье Дмитриевне. В 1990 году в Ялуторовск приезжала из Англии потомок Пущина — Мария Лаврентьевна Вильямс с дочерью Элизабет. Дед Марии — Иван — родился в Ялуторовске, сама Мария — в имении Пущиных, недалеко от Орла. В 1917 году эмигрировавшие родители увезли ее в Англию, затем в Америку. Вернувшись в Англию, она вышла замуж за дипломата и с ним объехала весь мир. Зная хорошо русский язык, в годы Второй мировой войны она работала в агентстве «Рейтер». Как отмечает историк Альбина Болотова, за рубежом Мария Вильямс не только встречалась с потомками царского рода Романовых, но и с одним из Романовых даже давала концерты на улицах Лондона. Он в костюме медведя играл на гармошке, Мария плясала. Собранные деньг шли в помощь Красной армии. Мария Лаврентьевна написала три книги, и одна из них, «Красное и белое», представлена на выставке «Достойны памяти предков», которая сейчас экспонируется в Архиерейском доме в Тобольске. Один интересный момент: судьба распорядилась так, что потомки Пущина и Якушкина породнились, сами не подозревая, быть может, такого исторического поворота.Барон ЧеркасовБарон Алексей Иванович Черкасов прожил в Ялуторовске 4 года. По приказу графа Бенкендорфа в 1837 г. вместе с другими государственными преступниками, находившимися на поселении в Западной Сибири — Нарышкиным, бароном Розеном, Лорером, Лихаревым, Назимовым и князем Одоевским, декабрист Черкасов был определен рядовым в отдельный Кавказский корпус и навсегда покинул Ялуторовск. Никого и никогда из его рода Ялуторовск больше не встречал. Память человека устроена весьма своеобразно. Порой все, что попадает на страницы учебника истории, кажется далекой далью, завешанной почти сказочным муаром. Как будто и было это, да столь давно, что и не совсем верится… И потому сложно бывает воспринять дерзкого, гениального, противоречивого Пушкина живым человеком, даже сидя у окна его любимого кафе в Питере. Сложно представить и его современников-декабристов людьми из плоти и крови. А ведь, если разобраться, времени прошло не так и много — последние из них покинули наш мир немногим больше ста лет назад.Покупал дом государственный преступник, продавал — потомственный дворянинМатвей Иванович Муравьев-Апостол, внук гетмана Апостола — сподвижника Петра I, во многом определил память о себе и своих товарищах декабристах, написав однажды знаменитое письмо потомкам. Никаких особых тайн в этом листке бумаги нет, так, «для удовольствия господ археологов». Но именно эта записка, запечатанная в бутылку и спрятанная под плаху пола, стала толчком для создания первого в России музея декабристов, которому в 2007 году исполнится 80 лет. Итак, в Ялуторовске Матвей Муравьев-Апостол (единственный оставшийся в живых из трех братьев: одного казнили, второй сам покончил с жизнью) в 1836 году поселился с женой в доме, купленном у купца Белоусова. Как рассказала Альбина Болотова, в купчей сказано, что «покупал государственный преступник…». Забегая вперед, отметим, что 20 лет спустя, когда Матвей Иванович покидал городок и продавал дом, в другой купчей уже написано «продал потомственный дворянин…». После смерти маленького сына супруги Муравьевы-Апостолы взяли на воспитание двух девочек, которых обучили различным наукам, иностранным языкам и игре на музыкальных инструментах. Примечателен тот факт, что сам способный к иностранным языкам, Матвей Иванович был убежден, что каждый человек может выучить язык за полгода. И старался привить любовь к учению окружающим. Именно дом Муравьева-Апостола стал в Ялуторовске культурным центром. Здесь по вечерам звучала музыка, играли в карты, читали газеты и книги. Здесь можно было без опасения поделиться с друзьями своими мыслями и переживаниями. Не случайно после того, как Муравьев-Апостол переехал в Москву, он опубликовал свои «Воспоминания» о пребывании в Сибири, воспоминания о «клубных» вечерах и товарищах по оружию и несчастью. В 1991 году из Женевы приезжал в Тюмень и, конечно же, побывал в Ялуторовске князь Андрей Владимирович Муравьев-Апостол — потомок сестры Матвея Ивановича. В гости приехал не с пустыми руками — благодаря Андрею Владимировичу экспозиция дома-музея его знаменитого предка пополнилась подлинными вещами рода Муравьевых-Апостолов, среди которых, например, красивый костяной нож для разрезания бумаг. Кстати, сын Андрея Владимировича (ныне уже покойного) Кристофер впервые побывал в России вместе с отцом в 1991 году. Тогда же он увидел, в каком плачевном состоянии находится их дом на Старой Басманной улице. Это одно из немногих деревянных зданий в Москве, переживших пожар 1812 года. Через 6 лет Кристофер вместе со своим отцом Андреем Владимировичем создали фонд, задачей которого стало создание Дома-музея Матвея Муравьева-Апостола. В декабре 2000 года музей получил право долгосрочной аренды главного дома усадьбы, с обязательством реставрировать его и открыть для широкой публики. В реставрационных работах использовались те же материалы и технологии, что и в XVIII—XIX вв.еках. Предполагается, что музей будет посвящен не только роду Муравьевых-Апостолов, но и дворянской русской культуре в целом. В 2003 году к 210-летию со дня рождения Матвея Муравьева-Апостола и Ивана Якушкина, как писал в свое время «Вслух.ру», в Ялуторовск приехала праправнучатая племянница Матвея Муравьева-Апостола — Мария Бибикова из Франции (Мари Вуарэн Бибикофф). По словам Альбины Георгиевны Болотовой, прапрабабушка Мари-Софья Никитична Муравьева, родившаяся в Сибири, получила богатейшее наследство от своей бабушки Екатерины Федоровны, матери декабриста Никиты Михайловича Муравьева. Мама Мари эмигрировала после революции 1917 года во Францию, там им пришлось долго бедствовать, чтобы оплатить проживание в маленькой комнатушке, они изготавливали игрушки из шерсти и ткани, шили купальники. Девочка проучилась четыре года, на дальнейшее образование не было денег. Она нянчилась с детьми американцев, приезжавших на кинофестиваль в Канны, продавала на вокзалах бутерброды с лотков. Случай помог ей уехать в Англию и бесплатно выучиться на медсестру. Правда, из-за того, что английский диплом не котировался во Франции, ей пришлось первое время работать в Швейцарии. Научившись на вечерних курсах печатать на машинке и стенографировать, она нашла работу двуязычного секретаря во Всемирной организации здравоохранения. Проработав год в Конго, вернулась в Женеву, вышла замуж. Только в 1996 году, после его выхода на пенсию, они переехали в Ниццу. Жизнь не баловала наследницу знаменитого русского дворянского рода, но все трудности помогал преодолевать ее твердый характер, перешедший по наследству от прапрабабушки Софьи Никитичны Муравьевой (еще в детстве ее прозвали Ноной за привычку всегда выражать протест: «Но-но»). Мари Вуарэн только в 57 лет начала изучать русский язык и преуспела в этом.Душа Ентальцева была ранена Летом 1830 г. в Ялуторовск из Березово перевели подполковника Андрея Васильевича Ентальцева. Он приехал с женой Александрой Васильевной. Ентальцевы купили у коллежского советника Шеншина большой дом за 1300 руб. Свободное время Андрей Васильевич посвятил изучению медицины и врачеванию, ибо, как отмечали его современники, характер он имел всегда ровный, со всеми одинаково приветливый. По книгам и справочникам изучал он принципы заболеваний и способы излечения. Славился не только как хороший лекарь, но и диагност, который в том числе ставил диагноз по глазам. Есть предположение, что Ентальцев обладал и некоторыми экстрасенсорными способностями. Однако сам Ентальцев от нездоровья не уберегся. Душевные травмы, каторга, наговоры и обыски нанесли непоправимый урон его здоровью, и в январе 1845 года он умер в возрасте 57 лет. Вдова его смогла уехать из Сибири только после амнистии 1856 года. Потомков у Андрея Васильевича не осталось.Князь Оболенский — ПигмалионБлестящий князь, поручик лейб-гвардии Финляндского полка, сын губернатора, начальник штаба и фактический руководитель восстания Евгений Петрович Оболенский прибыл в Ялуторовск (как все — после каторги) в 1843 году. Было ему 47 лет. Увлеченно помогал Якушкину в занятиях просветительства — преподавал различные предметы в школах, позднее даже инспектировал их. В свободное время столярничал, резал по дереву, увлекался огородничеством и садоводством. В совершенстве знал латынь, греческий, французский, немецкий и английский. Через два года по прибытии женился на местной жительнице Вареньке Барановой, свободной крестьянке, которая была нянькой незаконнорожденных дочери и сына И. И. Пущина. Нет смысла скрывать, что даже его товарищи-декабристы без энтузиазма отнеслись к данному браку, но князь был тверд в своем решении. Кроме того, он активно занялся образованием и воспитанием своей жены и как настоящий Пигмалион создал свою княгиню, которая в дальнейшем достойно вошла в светское общество. Более того, Варвара даже стала родственницей Пушкиных. После амнистии 1956 года Оболенский поселился в Калуге. Однако не только он повлиял благотворно на свою половину, но и она внесла новые мысли и чаяния в душу супруга. Не случайно позднее Оболенский занялся подготовкой крестьянской реформы 1861 года в Калужской губернии. Евгений Петрович скончался в 1865 году, завещав похоронить себя среди «простых людей». «Я хочу быть среди народа», — сказал он. В 1998 году в Ялуторовске побывал подлинный потомок князя Оболенского Владимир Николаевич Токарев. Он подарил музею немало предметов, принадлежащих семье Оболенских-Кашкиных: охотничьи сапоги, микроскоп, письменный прибор, игральные карты, книги… Он, подполковник разведки, многое перенял от своего предка — князя, поручика Евгения Петровича Оболенского, отмечает заведующая историко-мемориальным музеем Альбина Болотова. Владимир Николаевич, как и его дед, оружейник Токарев, в Туле окончил механический институт и первое время конструировал оружие. А потом, служа уже в разведке, он не только писал учебники по искусству шпионажа, но и занимался лепкой, гравировал и чеканил, сочинял стихи, учил языки, увлекался антиквариатом. В его богатейшей коллекции наград есть очень много знаков отличия, принадлежащих их славному роду, рассказывает Альбина Георгиевна. Одной из самых дорогих реликвий у Токаревых было кольцо князя Оболенского. Примечательно кольцо тем, что сделано оно из золота и чугуна. Чугун тот — часть кандалов с каторги князя-декабриста.В октябре 2006 года в Ялуторовске в рамках большого «декабристского» турне, организованного Союзом писателей России и Декабристским обществом Санкт-Петербурга, побывал Андрей Георгиевич Былим-Колосовский, праправнук декабриста Сергея Кашкина, двоюродного брата Евгения Оболенского, консультант фильма «Звезда пленительного счастья». Как рассказал корреспонденту «Вслух.ру» Андрей Георгиевич, в семье, конечно, было известно о знаменитых предках — Оболенских и Кашкиных, но известно как-то так, для себя. «Мой отец работал в солидном оборонном ведомстве, я тоже потом в этой системе работал много лет, не до дворянства было», — говорит Колосовский. Однако когда он зашел в дом Муравьева-Апостола в Ялуторовске и встал рядом с портретом князя Оболенского, музейщики ахнули — до чего ж похож… Андрей Георгиевич не смог ничего передать в дар музею, которому выразил свое самое искреннее восхищение и уважение. Дело в том, что его отец после смерти своих родителей попал в детский дом. Какие уж тут раритеты… Известно, что очень не повезло и родовому имению под Нижней Калугой. От дома остались руины, множество картин, дорогой мебели, книг и утвари было вывезено в неизвестных направлениях, пропали и папки с документами…Басаргин: «Сибиряки и американцы должны жить одинаково хорошо»Поручик лейб-гвардии Егерского полка Николай Басаргин после провала на Сенатской площади был приговорен к политической казни — символическому сложению головы на плаху и после — к пожизненной каторге. В Ялуторовск приехал последним — в 1848 году (покинул тоже последним — в 1857 году, умер в 1861). Служил писарем в Ялуторовском земском суде. Здесь же, в Ялуторовске, женился на сестре ученого Менделеева — Ольге Ивановне. Как рассказали в музее, поначалу Басаргин думал, что его наказали Сибирью. В дальнейшем, а прожил он в Сибири 9 лет, он переменил свое мнение, увлекся исследованиями социально-экономического устройства края, о чем даже написал свои «Записки». В них он писал также, что надо сделать так, чтобы сибиряки жили так же хорошо, как американцы. Ведь основные условия жизни у тех и других одинаковы.Немного отходя в сторону от темы, отметим, что в маленьком городке (правда, столице штата Иллинойс) Спрингфилде есть прекрасный музей, посвященный Линкольну. Это чудо передовых технологий позволяет проследить всю жизнь президента Америки, начиная с его детства и заканчивая смертным одром. Один человек, пусть и незаурядный, но сколь интересно и многообразно представлена его жизнь как часть истории страны. Ялуторовск вполне сопоставим со Спрингфилдом только в размерах. Однако в этом городке истории много больше, много больше героев разного времени. Жаль, что и сейчас, когда Басаргина уж много лет нет на земле, разница между американцами и сибиряками, равно как между американскими музеями и сибирскими, велика чрезвычайно.Прямых потомков у Басаргина не осталось, только потомки его воспитанников.Сады чернокнижника ТизенгаузенаПолковник, командир Полтавского полка Василий (Вильгельм-Сигизмунд) Карлович фон Тизенгаузен в Ялуторовск препровожден из Тобольска в конце мая 1829 года. Прожил в Ялуторовске дольше всех — 24 года. Место для проживания ему выделили на окраине города около кладбища. Здесь он через год построил красивый дом, правда, он неоднократно загорался и вновь отстраивался. Как рассказала Альбина Болотова, в Ялуторовске о Тизенгаузене ходили одновременно и добрая и недобрая молва. Добрая — как о прекрасном садовнике, который одним из первых в Сибири культивировал яблони, который заброшенный пустырь превратил в цветущий сад. Вместе с наемными рабочими работал с заступом в руках. Он рассаживал яблони, устраивал аллеи, вскапывал клумбы и катил тачку с дерном, причем шутил: «На каторге выучился». Недобрая — как о чернокнижнике, человеке неправославной веры. В самом деле, Тизенгаузен жил один, был католиком, и в доме его не было икон, а в нижнем подвальном этаже стояло несколько больших статуй нимф, фавнов и олимпийских богов. Это пугало людей. Тизенгаузен проявил себя на каторге и в ссылке как очень разумный и взвешенный человек. Однажды он даже урезонил целую группу декабристов, которые в отчаянии хотели бежать с каторги. По сути — спас им жизнь. В 1853 году Тизенгаузен вернулся на родину — в Нарву. Было ему тогда 72 года. Через 4 года его не стало. Потомок декабриста Тизенгаузена — Тамара Владимировна Тизенгаузен впервые побывала в Ялуторовске в 1985 году. Ей самой тогда исполнилось 75 лет. На заседании горсовета она рассказывала о своем прапрадеде В. К. Тизенгаузене, остзейском бароне, полковнике, командире Полтавского пехотного полка, декабристе, состоявшем в родстве с великими полководцами Суворовым и Кутузовым. Как рассказывает Болотова, Тамара Владимировна после окончания Первого Московского медицинского института в годы войны пошла на фронт, где работала на передовой. Работали хирурги бригадным методом: во время боя разбивали палатку, ставили столы и оперировали. После войны объехала полмира — работала в Африке, Индии, на Ближнем Востоке… На вопрос о наградах Тамара Владимировна достала целлофановый кулек с тремя килограммами орденов и медалей. До последних дней своей жизни (а она прожила 93 лет) у нее никогда не было свободного времени. Вот такие они — славные декабристы, славные их потомки, которым передались многие черты их знаменитых родственников. В этом определении нет ни лести, ни преувеличения. Ялуторовску еще есть что рассказать о своих добрых соседях, блестящих князьях, баронах, достойных русских людях. Правду говорят, что человек жив, покуда живет память о нем.Фотогалерея: Декабристские вечера в Ялуторовске