Как Тюмень оказалась причастна к созданию «космического» танка Т-34

Один из двух танков Т-34, находящихся в самом центре Берлина, у Рейхстага и Бранденбургских ворот на территории мемориала Тиргартен, имеет мистическое отношение к Тюмени. А история жизни тюменца Павла Россомахина, приложившего руку к «крепости брони» этого танка, и вовсе достойна экранизации.

От тюрьмы спасла война

В январе 1927 года директор Тюменского краеведческого музея Павел Афанасьевич Россомахин через газету «Красное знамя» обратился к тюменцам «…Музей с благодарностью возьмет любую фотографию о старой Тюмени (здания, улицы, процессии, крестные ходы, костюмированные представления и т. д.). Было бы очень желательным также иметь и образцы старых тюменских газет и описания различных обычаев, праздников, народных увеселений и загадочных колдовских историй».

Судьба самого Россомахина — сюжет для авантюрного романа. Он родился 1 декабря 1886 года в Тюмени. После смерти отца, мелкого почтового чиновника, мать бросила детей, и 14-летний Павел остался для четверых братишек и сестренок за старшего. «Жилось, — вспоминал он, — очень трудно. Стипендии, которые я получал в реальном училище, не хватало, и мне пришлось давать частные уроки. День проходил так: вставал в 3-4 часа утра, стряпал хлеб, готовил чай… c 9 до 3-х — занятия в училище, потом сразу на уроки до позднего вечера, а завтра то же самое…».

Одаренный и трудолюбивый юноша окончил в 1905 году Александровское реальное училище в Тюмени «первым учеником» и поступил безо всякой протекции в Академию художеств. Однако «существовавшие там консервативные порядки, — отмечал Россомахин, — мне не понравились, и я вернулся из Санкт-Петербурга в Тюмень, где устроился учителем — хотелось работать в народе и для народа. Дело наладил с ребятишками, сдружился. Преподавал им математику, родной язык, естествознание, рисование и гимнастику. В свободное время рисовал и изучал свой родной край. Эту страсть мне привили живописец Н. В. Кузьмин и директор реального училища И. Я. Словцов, с которым я работал в его музее».

Тогда же Россомахин «сошелся с политическими ссыльными, каковых здесь было предостаточно». Он вел среди крестьян антиправительственную пропаганду, критиковал в журнале «Сибирские вопросы» уездное чиновничество. За учителем следила полиция, его квартиру в Тюмени на улице Садовой (сейчас Дзержинского) обыскивали. От тюрьмы спасла… Первая мировая война (1914-1918). Посчитав, что «интеллигенту стыдно сидеть в тылу, когда рабочие и крестьяне гибнут в окопах», Россомахин добровольно ушел на фронт.

По хранящемуся в Российском государственном военном архиве послужному списку Россомахина он «считался вольноопределяющимся 43-го Сибирского пехотного полка».

В дореволюционной России вольноопределяющимися назывались добровольно поступившие на военную службу лица с высшим или средним образованием и имеющие право сдать экзамены на первый офицерский чин. Им также позволялось иметь не казенное, а собственное обмундирование и обувь, сшитую на заказ, но обязательно из солдатского сукна. Видимым отличием вольноопределяющихся от простых солдат были погоны, которые обшивались витым бело-черно-оранжевым шнурком. В таких погонах Россомахин сфотографирован перед отправкой на войну.

Его посылали в военное училище, но он всякий раз отказывался: «Должен нести все тяготы с народом». Пока хватало офицеров довоенной подготовки, командование считалось с этим принципом. Но после неудачных сражений 1915 года и огромных потерь среди офицерского состава Россомахина все же отправили в школу прапорщиков в грузинский город Телав.

Его послужной список свидетельствует: «В марте 1916 года произведен в первый офицерский чин и назначен младшим офицером 218-го, а затем — 160-го запасных полков». 30 августа того же года прапорщик Россомахин (погоны с одним просветом и одной пятиконечной звездочкой) зачислен в 6-й Сибирский пехотный полк, где командовал пешими разведчиками и штурмовой ротой. За боевые отличия награжден Георгиевским крестом IV степени, орденами Св. Владимира IV степени, Св. Анны IV степени, Станислава III степени. Солдаты уважали своего командира: он не пил, не курил, не сквернословил… Не прятался в боях за спины подчиненных… После февральской революции 1917 года штабс-капитана Россомахина (пять звездочек на погонах с одним просветом) избрали командиром полка.

Встреча с Лениным

Октябрьский переворот завершил развал русской армии. Одним из первых декретов новой власти — Всероссийского центрального исполнительного комитета (ВЦИК) и Совета народных комиссаров (СНК) стал подписанный 10 ноября 1917 года декрет «Об уничтожении сословий и гражданских чинов», который отменял прежнюю структуру общества и упразднял все военные и гражданские ордена, медали и другие знаки отличия.

Оружие, боеприпасы и военное имущество продавались, деньги делились, и — по домам. Из сорока с лишним командиров полков западного фронта только Россомахин вывез тремя эшелонами личный состав с вооружением в Пензу. «Там, — вспоминал он, — на меня смотрели как на больного — сохранить такое богатство. А я по-другому не мог, как же — народный учитель».

Не случайно именно его отправили к Ленину делегатом 1-го Сибирского корпуса рассказать о реальном положении на фронте. Воспоминания Россомахина о встрече с «вождем мирного пролетариата» не публиковались по идеологическим соображениям. По утверждению боевого офицера, его собеседник, которого партийно-государственная пропаганда считала выдающимся военным организатором, «оказался плохим знатоком военного дела: не знал, что двух эшелонов Красной гвардии недостаточно, чтобы заполнить бреши на фронте…».

Ленин очень подробно расспрашивал Россомахина о настроениях в армии. Сказал, что партии пришлось воспользоваться частично элементами, чуждыми пролетариату, проще говоря, уголовниками, иначе «нам не удалось бы восстание, однако мы постепенно очистимся от них». В конце беседы Ленин рекомендовал «обязательн6о побывать у военного комиссара Подвойского, так как тот затевает относительно регулярной армии. Сходите к нему, он хорошо говорит…».

Из командиров полка — в директоры музея

Но Россомахин в мае 1918 года предпочел уехать в Тюмень. Хотел учительствовать, а тут — восстание чехословацкого корпуса военнопленных: так в Сибири началась гражданская война. Когда 20 июля «белые» вошли в Тюмень, то составили список «сочувствующих красным» — в их числе оказался и Россомахин. От расстрела его спасло «ходатайство учительского союза и жителей Тюмени». Сослуживец полковник Дмитриев дал письменное поручительство: «Знаю Павла Афанасьевича как честного человека, а честного человека за убеждения расстреливать нельзя».

Выйдя из тюрьмы, Россомахин занялся созданием городского краеведческого музея. Бывая в деревнях, выступал против насильственной мобилизации. Перед отступлением из Тюмени колчаковцы вновь хотели с ним расправиться, но ученики спрятали своего учителя в погреб. Когда 8 августа 1919 года Тюмень заняли «красные», то назначили бывшего штабс-капитана, не спрашивая его согласия, командиром батальона 6-го крепостного полка. Такие подразделения формировались из перебежчиков и дезертиров. Обе армии — красная и белая — состояли в основном из мобилизованных крестьян, которые иногда по нескольку раз переходили из одного войска в другое.

Ленин 9 июня 1919 года приказал Реввоенсовету Восточного фронта: «Мобилизуйте людей в прифронтовой полосе поголовно от 18 до 45 лет, ставьте им задачей взятие ближайших больших заводов вроде Мотовилихи, обещая отпустить, когда возьмут их, ставя по два и три человека на одну винтовку». Поэтому крепостные полки использовались «красными» в Сибири в качестве штрафных частей для прорыва «белой» обороны и расходовались полностью в одном-двух боестолкновениях.

После разгрома колчаковщины в феврале 1920 года Россомахина освободили от военной службы по болезни, и он возвратился в Тюмень. Здесь его избрали в уездный ревком, где он заведовал одновременно отделами народного образования, здравоохранения, финансов, разрабатывал новые школьные программы и редактировал местную газету «Известия». За публикацию статей о пьянстве и мздоимстве партийных работников и чекистов Россомахина арестовали, предъявив обвинение «в контрреволюции путем печати». «Трое суток, — вспоминал он, — просидел в подвале Тюменской Ч К, пилил дрова и ел селедку».

Стычки с тупым местным начальством наскучили Россомахину: в августе 1920-го уехал на Всероссийский съезд учителей в Москву и там уже добровольно вступил в Красную армию. Ему поручили сформировать из воронежских крестьян 1-й образцовый полк, который гонял по Украине разрозненные отряды атамана Махно. Председатель Реввоенсовета республики Троцкий, инспектируя этот полк, не сдержал восторга: «С начала революции не видел таких дисциплинированных, сознательных и непьющих бойцов».

Для мечтавших о «мировой революции» большевиков границы возникших на развалах Российской империи «суверенных государств», таких как Азербайджан, Армения и Грузия, не являлись неодолимым препятствием. Направленный полпредом Советской России в Тифлис (Тбилиси) С. М. Киров устроил там «народное восстание», создал «правительство», которое сразу же обратилось за помощью к революционному северному соседу.

По перевалам через Кавказский хребет в Грузию был направлен 272-й стрелковый полк 91-й бригады 31-й дивизии. Командовать этим полком назначили Россомахина. За разгром отрядов грузинских националистов и взятие Нового Афона его наградили орденом Красного Знамени (знак ордена 8189). При несомненных военных способностях — при штурме хорошо укрепленной Новоафонской крепости полк Россомахина потерял семь бойцов убитыми и 19 ранеными — командиру-орденоносцу выдали путевку для учебы в академии Генштаба. Но он упросил Реввоенсовет фронта отправить его в распоряжение помглавкома по Сибири В. И. Шорина — хотелось ближе к дому.

Очередное возвращение в Тюмень совпало с Западно-Сибирским крестьянским восстанием против продразверстки. Бывший народный учитель возглавил части особого назначения Тюменской губернии. Протесты Россомахина против массовых бессудных расстрелов повстанцев не нравились губкомовской верхушке, и после подавления восстания его «вычистили» из коммунистической партии как «выходца из мелкобуржуазной среды» и гоняли с должности на должность — одно время он исполнял до 33 обязанностей! Наконец, в 1927 году Павла Афанасьевича назначили директором окружного краеведческого музея (тогда Тюмень на правах округа входила в состав Уральской области с центром в Свердловске).

Как нашли и утратили метеорит «Тюменец»

На газетное обращение «Соберем памятники тюменской старины» (29.01.1927) местные старожилы рассказали Россомахину о падении в 1903 году в окрестностях Тюмени «огромного светящегося шара» (за пять лет до Тунгусского метеорита — А.П.).

По описанию местности Россомахин нашел в районе деревни Ушаково (территория поселка Молодежного — А.П.) большой метеорит, очистил его от травы и песка, перевез в город и зарегистрировал в Главнауке под названием «Тюменец».

21 апреля 1930 года в переданном Россомахину Благовещенском соборе на улице Республики открылся антирелигиозный музей. «Через 225 лет вместо очага мракобесия будет очаг науки и культуры», -сообщила окружная газета «Красное знамя». Главным экспонатом этого музея стал «небесный камень», свидетельствующий о «небожественном происхождении вселенной».

Антирелигиозная экспозиция просуществовала недолго. Объявленная Ц К ВКП (б) в 1932 году «2-я пятилетка безбожия» началась в Тюмени со сноса Успенской церкви и Благовещенского собора. Саперная рота дислоцированной в Тюмени 65-й стрелковой дивизии в ночь с 13 на 14 июня взорвала собор без уведомления директора музея и в его отсутствие.

Чтобы выразить свое отрицательное отношение к разрушению культурно-исторических памятников атеист Россомахин обратился в народный суд Тюмени с жалобой на неправомерные, по его мнению, распоряжения и действия горсовета. При этом он воспользовался невежеством представителей местной власти, проигнорировавших правовую принадлежность Благовещенского собора к учтенным Главнаукой архитектурным шедеврам.

Рассмотрев заявление Россомахина, суд 17 января 1934 года приговорил заместителя председателя Тюменского горсовета А. А. Савина к одному году принудительных работ с удержанием в пользу города четверти заработной платы.

Убедившись, что самоуправство и излишнее рвение в перевыполнении директив «2-й пятилетки безбожия» могут привести к нежелательным последствиям, новое руководство горсовета (с декабря 1933-го по декабрь 1934-го существовала Обско-Иртышская область с центром в Тюмени — А.П.) воздержалось от сноса других тюменских храмов. Так краевед Россомахин сохранил для родного города его достопримечательности. Однако главный экспонат антирелигиозного музея — метеорит «Тюменец» — считался после взрыва здания бывшего собора утраченным.

Как танкисты выкупили «небесный» танк

Недавно мне стало известно, что Павел Афанасьевич нашел-таки в церковно-музейных руинах небесный камень и спрятал его в экспозицию нового антирелигиозного музея, о котором писал в статье «Музей и вторая пятилетка» («Красное знамя», 12.01.1933) «…Антирелигиозный музей организовал своими силами и средствами. Посещаемость и отзывы (главным образом рабочих) были хорошими. Горсовет на содержание этого музея не отпускал ни копейки, а вместо помощи… продал здание, закрепленное за сектором науки на слом».

Краевед Россомахин призывал горсовет и общественные организации «помочь в восстановлении антирелигиозного музея. Для этого надо немного: вместо разрушенного дать новое помещение и обеспечить его средствами. Жду ответа по существу». Не дождался!

В январе 1935 года была образована Омская область, в состав которой включили упраздненную Обско-Иртышскую область. Россомахина направили в Омск директором областного краеведческого музея, а в 1937-м арестовали. Повод для ареста — «хранение в музее старинного оружия» — быстро перерос в обвинение: «подготовка вооруженного восстания с целью свержения Советской власти».

Его продержали в тюрьме почти два года — требовали указать известное якобы ему место сокрытия в 1919 году ценностей сибирского «белого» движения. Он не проговорился, понимал: в этой тайне — его спасение. А следователей НКВД убедил в том, что будет искать этот клад при археологических раскопках. В 1939 году Россомахина отпустили в Тюмень, но держали под постоянным наблюдением. Вновь его «выручила» война с гитлеровской Германией: 55-летнего майора запаса Россомахина назначили помощником командира 1276-го стрелкового полка, сформированной в Ишиме 384-й стрелковой дивизии, которая вошла в состав 11-й армии Северо-Западного фронта.

Дивизия истекла кровью в тяжелых боях под Старой Руссой на реке Ловати. Из 1276-го Ялуторовского полка уцелело 18 бойцов, которых после гибели командира, майора Б. М. Витлина, вывел из окружения Россомахин. В сентябре 1943 года в письме в Тюмень он просил жену Валентину Петровну передать в фонд обороны хранимый в погребе дома на улице Коммуны (до 1922-го Царевогородищенская 1-я) метеорит: «…Ты знаешь, где он…».

В Магнитогорске небесный камень использовали в качестве катализатора при плавке броневой стали. В Челябинске из готовых стальных плит собрали танк Т-34. Его купили на личные сбережения приехавшие в южноуральский город за новой техникой танкисты 1-й гвардейской танковой бригады генерал-полковника М. Е. Катукова. Инициатором этой покупки выступил ветеран этого соединения механик-водитель старшина П. Д. Ковалев, раненый в Курской битве. Находясь в госпитале, он внес 15 тысяч рублей на строительство танка и обратился к И. В. Сталину с письмом, в котором просил, чтобы ему дали возможность стать механиком-водителем этой боевой машины.

Вскоре пришла телеграмма: «Мой боевой привет и благодарность Красной армии, товарищ Ковалев, за вашу заботу о бронетанковых силах Красной армии. Ваше желание будет исполнено. И. Сталин». После излечения Ковалев ознакомил с ответом Верховного главнокомандующего своих однополчан, и они также решили передать свои сбережения на строительство танка.

Возникает вопрос: каким образом танкисты скопили 100 тысяч рублей («условная» цена танка)? Благодаря приказу Сталина от 24 июня 1943 года N 0387 «О поощрении бойцов и командиров за боевую работу по уничтожению танков противника». В этом документе установлены премии: «…за каждый уничтоженный (подбитый) танк противника экипажем нашего танка: командиру, механику-водителю танка и командиру орудия (башни) по 500 рублей каждому, остальным членам экипажа — по 200 рублей каждому…». Нетрудно подсчитать «условную» цену «космического танка Тюмени» в уничтоженных в Курской битве и на Правобережной Украине танков вермахта танкистами 1-й гвардейской танковой бригадой.

Заговоренный

Этой бригадой командовал гвардии полковник Абрам Матвеевич Темник. В ноябре 1939 года он прибыл в Тюмень после войны с японцами на Халхин-Голе для организации здесь по приказу наркома обороны СССР К. Е. Ворошилова военно-пехотного училища. Среди первых курсантов — 600 участников боестолкновений на дальневосточных границах, из них свыше 300 награждены орденами и медалями.

Через год капитана Темника, награжденного за Халхин-Гол орденом Красного Знамени, направили на курсы при Военной академии бронетанковых и механизированных войск РККА. Великая Отечественная война застала его под Гродно в Белоруссии комиссаром противотанковой артиллерийской бригады. С боями артиллеристы пробились из окружения, вынеся на руках тяжело раненого Темника.

Из госпиталя он писал жене, оставленной в Тюмени в доме для комсостава на углу улиц Республики и Челюскинцев: «Простите, что долго не сообщал о себе. Наша часть находилась в окружении. Бились до последнего патрона, но врагу не сдались. Вынесен из окружения с прострелянными ногами. Но в госпитале не задержусь, уйду на фронт…». В октябре 1944 года подполковник Темник возглавил 1-ю гвардейскую танковую бригаду.

Перед Висло-Одерской наступательной операцией войск 1-го Белорусского и 1-го Украинского фронтов (январь-февраль 1945 года) бригада получила новые тридцатьчетверки. «Днем и ночью приходили эшелоны, — вспоминал командарм Катуков. — С гомоном, криками, шутками высыпали на платформы пополнение — рязанские, ярославские, вологодские, уральские, сибирские ребята. Кое-кто из них уже понюхал пороху, другие знали о войне только понаслышке — из газет, рассказов вернувшихся по ранению земляков. Были среди них совсем юные, жизнерадостные офицеры — выпускники танковых училищ».

Ни один фашистский снаряд не смог пробить броню купленного в Челябинске танка — он был словно заговорен. О его неуязвимости в 1-й танковой армии ходило немало разговоров. Эта слава окончательно утвердилась после танкового сражения с превосходящими силами противника возле города Кунерсдорф. На поле, где 1 августа 1759 года во время семилетней войны русские войска наголову разбили армию прославленного в те времена полководца — прусского короля Фридриха II. В том бою впервые отличился 30-летний полковник А. В. Суворов.

«Во второй половине дня 2 февраля я приехал в Кунерсдорф, — продолжал рассказ Катуков. — Там еще дымились подбитые танки и пылали пожары. На одной из узких улочек я разыскал Темника. Он стоял у танка… Единственного уцелевшего при отражении контратаки противника».

Этот танк, считавшийся заговоренным, комбриг закрепил за собой в качестве командирского. Здесь же, на кунерсдорфском танковом полигоне, гвардейцы захватили новинку гитлеровской бронетанковой техники — сверхтяжелый танк «Мышонок».

Накануне Берлинской наступательной операции в 1-й гвардейской танковой армии насчитывалось около 45 тысяч солдат и офицеров, 709 танков и самоходно-артиллерийских установок, 700 орудий и минометов.

На Берлин

5 апреля 1945 года на окраине небольшого городка Бирнбаум в штабе 1-го Белорусского фронта на совещание и военную игру собрались командующие четырех общевойсковых и двух танковых армий, члены военных советов и начальники штабов армий, командиры отдельных танковых и кавалерийских корпусов, начальники родов войск и служб фронта. Здесь Россомахин, ставший к тому времени полковником и старшим помощником начальника оперативного управления штаба этого фронта, встретился с начальником штаба 1-й гвардейской танковой армии генерал-майором М. А. Шалиным.

Они были знакомы еще по Тюмени. В 1927 году бывший прапорщик 17-го Сибирского полка, награжденный орденом Красного Знамени за «подавление Кронштадского мятежа», возглавлял в нашем городе окружной военкомат. При нем порученцем состоял Мао Вэй-Юнь, старший сын Мао Цзедуна, будущего председателя компартии Китая. Через год они, как сообщила газета «Красное знамя», «убыли в длительную командировку». После окончания восточного факультета военной академии имени Фрунзе Шалин служил военным атташе при посольстве СССР в Токио, затем в разведотделе СибВО в Новосибирске. В августе 1943 года назначен начальником штаба 1-й гвардейской танковой армии.

Позднее, анализируя наступление войск 1-го Белорусского фронта на Берлин после прорыва тактической зоны обороны противника и взятия Зеловских высот, маршал Советского Союза Г. К. Жуков отмечал «значительную роль 1-й гвардейской танковой армии, которая, выйдя 24 апреля на юго-восточную окраину Берлина, облегчила дальнейшую борьбу в самом городе». Этот успех был достигнут ценой больших потерь: погибли многие танкисты, и среди них полковник Темник.

«…Его танк подавлял огневые точки противника, прорубал себе путь в плотной обороне, — писал Катуков. — Автоматчиков в бригаде было мало, и танкистам часто самим приходилось вступать в ожесточенные схватки с гитлеровцами, засевшими в подвалах, на этажах и чердаках зданий. Когда совсем поредел строй нашей пехоты, Темник лично возглавил штурмовую группу. Уже удалось очистить от врага один квартал. Но тут неподалеку разорвалась мина. Темник был ранен в живот. На следующий день, 25 апреля, он умер в армейском госпитале…».

Командира похоронили в Берлине у рейхстага и Бранденбургских ворот. А охранять покой погибших при штурме Берлина воинов установили на постаменте тот самый «заговоренный» чудо-танк.

В Германии хотят снести «тридцатьчетверки»

Неумолим бег времени. Дважды Герой Советского Союза, командующий 1-й гвардейской танковой армии Михаил Ефимович Катуков стал маршалом бронетанковых войск (1959), автором мемуаров «На острие главного удара», выдержавших несколько изданий.

Бывший тюменский военком и начальник штаба танковой армии Михаил Алексеевич Шалин возглавлял в 1945 году штаб 39-й общевойсковой армии в Порт Артуре и Военно-дипломатическую академию. Дважды назначался начальником Главного разведывательного управления Генштаба Советской армии (1952) и (1957-1958). Умер в 1970 году.

Полковника Россомахина уволили в отставку по возрасту в апреле 1947 года. К его царским наградам и революционному ордену Красного Знамени добавились ордена Красной Звезды, Отечественной войны I и II степени, медали «За освобождение Варшавы», «За взятие Берлина», «За победу над Германией в Великой Отечественной войне 1941-1945 годов». Он вернулся в Тюмень и прожил еще десять лет. Вспоминать о войне не хотел. В созданных им художественных полотнах и 255 этюдах, хранящихся в Тюменском музее, нет ни одной батальной сцены, только пейзажи.

В связи с известными событиями на Украине в Германии заговорили о сносе части мемориала Тиргартен в Берлине — танков Т-34. Немецкий журналист Вольфганг Хеболот заявил, что советская бронетехника в центре Берлина выглядит неуместно, поскольку Россия якобы представляет собой главную угрозу для Европы.

В 2014 году на фоне украинского кризиса журналисты BiLa и BZ уже направляли петицию в бундестаг, где настаивали на «удалении» тридцатьчетверок с территории мемориала Тиргартен. Впрочем, такие, например, как Йорг Ганценмюллер из Йенского университета сумели убедить общественность в недопустимости ставить в один ряд современную политику России в отношении Украины и сохранение памяти советских воинов, погибших в борьбе с нацизмом.

«Здесь находятся не только танки, но и солдатские могилы. Чествование героев и скорбь о павших нельзя отделять друг от друга. И тот, кто требует убрать танки, оскорбляет чувства скорбящих» — объяснил свою позицию немецкий ученый.

Однако предложения об удалении «Т-34» с постамента вновь может оказаться в центре политической повестки бундестага.

Новый бой у рейхстага «заговоренный» чудо-танк выдержит. Потому что в его уральской броне — все также неутомимо и тревожно бьется космическое сердце Тюмени.

Фото: miroslawdurma, pixabay.com