Первое, что увидели участники круглого стола, посвященного тюменскому кино, зайдя в лесочек за деревней Карачино, это полевая кухня с печенюшками и чаем.
_Будьте уверены, если в окрестностях Тобольска, в живописных излучинах местных речушек и стариц, в душистых сосновых перелесках и светлых рощицах вам встретятся хипповатого вида полуголые мужички с гарнитурами в ушах, то вы опасно близки к истории. В последние год-два духовную столицу особенно полюбили киношники, снимающие там эпическое кинополотно о становлении Сибири — фильм «Тобол»._
Первое, что увидели участники круглого стола, посвященного тюменскому кино, зайдя в лесочек за деревней Карачино, это полевая кухня с печенюшками и чаем. Степенный дядя в старинном костюме, стоя у походного столика, неторопливо попивал чаек из пластикового стаканчика.
Дальше — больше. На крутом бережку над водой вокруг живописнейшей избушки сновал разномастный люд. Среди них артисты при полном съемочном параде, съемочная группа и рабочие, обеспечивающие зашедший в тобольские дебри съемочный процесс всем необходимым — от воды до порядка в кадре, чтобы в процессе съемок кто-нибудь не проскочил где не надо.
За избушкой обнаружился чум с буднично распластанными на нем мокрыми после купания мужскими труселями. Тропинка, уходившая вглубь леска, вела к полянке с едва курившимся костерком, вокруг которого отдыхали артисты, не нужные сейчас на съемочной площадке, а еще дальше начиналось самое интересное.
В этот день снимали сцену, в которых христианский бог побеждает селькупских идолов, являя небольшое, но доступное их пониманию чудо. Вот к тому, чтобы произвести это чудо по команде режиссера Игоря Зайцева, и готовились практически в военном порядке, планируя заменить его «спецэффектом», обеспеченным обыкновенным газовым баллоном и контролируемой вспышкой пламени.
Любопытные гости прокрались в небольшую ложбинку, посреди которой были уже установлены столбы с вырубленными на них человеческими лицами — идолы. Вокруг них стояли и сидели, ожидая команды помрежа, артисты, изображающие кто остяков, кто служилых людей, прибывших в таежное северное стойбище.
«Все артисты массовки, пройдите на съемочную площадку!» — раздается команда по рации. От костерков, от быстрых привалов на полянку с идолами собираются люди в старинных одеждах, вооруженные кто ружьем, кто саблей, а кто луком. Если бы не помощники в майках и кепках, в спортивных и камуфляжных штанах, можно было бы вообразить, что мы случайно провалились в щель во времени.
Начинается обычная съемочная рутина: после команды сбора приходит режиссер и машет руками, давая указания помощникам. Следом по рации массовку начинают расставлять по площадке: вон тот, с луком, — три шага влево; молодой человек — два шага назад. И так добрых полчаса, пока все участники сцены, человек тридцать, не замерли на своих местах в максимально живописном порядке.
«Внимание, репетиция!» — раздается вездесущий голос из рации, можно называть его просто Голос.
Падает якобы срубленный идол, вспышка огня, актер произносит фразу: «Видно, ваш бог сильней». И так несколько раз. Техники проверяют напор из газового шланга, пожарный зорко следит за техниками и за баллоном, помощник проверяет, не мелькает ли в кадре все перечисленные, другой поправляет «природную декорацию» — то есть куст, попадающий в кадр, затем перемещают еще пару артистов, для большей живописности, стоящие поодаль журналисты втихомолку шутят, как обеспечить фильму побольше, чем 10 млн зрителей.
В это время выясняется, что гримеры по ошибке уехали на другую съемочную площадку. Пока идут переговоры с аргументами вроде «Солнце ждать не станет», прилетает известие, что гримеры таки домчались и выгружаются.
Наконец, все готово…
В это время в палатке неподалеку режиссер с оператором Юрием Коробейниковым вполголоса твердят: «Еще, еще, еще, еще, еще — до конца». Картинка на одном из монтиоров послушно ползет вверх, пока не упирается в небо, обрамленное ветками деревьев. «Во-от!» — говорят они в один голос.
«Тишина на площадке!» — раздается Голос. Крадущихся на цыпочках шепотом останавливает паренек с рацией, знаками объясняя, что дальше — только под страхом смерти. Съемочная группа большая, и связываться с ними никто не пробует. Стоят.
Происходит все то же: падает идолище, вспышка, раздаются знакомые слова, тянет пластмассовую шею вслед за облаком дыма, уходящим в вечереющее небо над карачинскими сосенками, камера и, наконец, режиссер говорит: «Снято. Спецэфферкт был!»
Все разом выдохнуло, задвигалось. Парень, только что с серьезным видом карауливший священные границы кадра, сбросил с себя бремя ответственности и побежал к реке. Там он и еще кто-то отчаянный сиганули в воду прямо с живописных ладей, стоящих у деревянных мостков, звонко и радостно матерясь в холодной водице. В это самое время чуть повыше, у деревянной избушки и чума с труселями серьезный Олег Урушев рассказывал о том, что выйти с фильмом на китайский рынок не так-то просто, и о том, где готовый «Тобол» покажут в первую очередь.
_Жаркий многотрудный день катился к вечеру. А гости, благодарные дружелюбным артистам, удивительно щедрому сибирскому лету и, кстати, полному отсутствию комаров (от них и от клещей площадку обработали заблаговременно), покатились в Тюмень, чтобы рассказать об этом вам._
