Корреспондент "Вслух.ру" поработал на Тюменском мусоросортировочном заводе.
_Гораздо проще о чем-то рассказать, когда сам попробуешь. Мусоросортировочный завод открылся полгода назад. Тогда же у нас появилась новая специальность — сортировщик мусора. Понятное дело, работа не самая чистая, зато неплохо оплачивается. В тонкости профессии погрузился наш корреспондент._
Профессия — сортировщик
Взял с собой сменную одежду, так как был уверен, что повседневная может пропитаться неприятным запахом — мне же еще потом в редакцию ехать! Знаю об этом, так как уже приходилось во время подобной смены профессии поработать на очистных сооружениях. Будет с чем сравнить. Кстати, больше всего на очистных сооружениях, куда стекаются все нечистоты, мне, помимо неприятного запаха, запомнилась большая куча из… заварки. С той поры вычищаю заварку из чайника рукой и только потом его ополаскиваю. Много чего ненужного кидают горожане и в мусорные баки. Что именно, решил посмотреть сам на конвейере Тюменского мусоросортировочного завода.
Моя должность на заводе так и называется — сортировщик, а место, где я будут работать — сортировочная кабина. Перед тем, как приступить к обязанностям мне выдали респиратор, защитные очки, прорезиненные перчатки и белый комбинезон. Также прошел инструктаж по технике безопасности. В общем-то, все обычно и понятно: надо смотреть по сторонам, когда идешь к рабочему месту, использовать средства защиты, брать пакеты с мусором за края, так как внутри могут быть острые предметы.
Инженер по технике безопасности Павел меня предупредил, что в сортировочной камере с непривычки у работника может появиться головокружение. В этом случае нужен перерыв в работе. Но я был уверен, что мне это не грозит: за спиной — несколько прыжков с парашютом, полеты на мотодельтаплане, тюменской «летающей лодке». Еще нигде не укачивало. Если мне и нужно к чему-то готовиться, то только к отвратительному запаху. Да, еще Павел предупредил — если увижу, что жизни или здоровью моих коллег что-то угрожает, необходимо остановить конвейер.
Как только зашел на территорию завода, понял, что внутри не так уж все и плохо в плане «ароматов» — запах, конечно, присутствует, но не слишком резкий, как от идущего впереди мусоровоза на дороге. Поднимаюсь по лестнице на второй ярус. В сортировочной кабине — три транспортерные ленты, на каждой из них с двух сторон стоят рабочие. Их задача — выхватывать глазами и доставать из проезжающего на ленте мусора «свой». Я должен выбирать картон и бумагу.
«Добычу» нужно скидывать в бездонное чрево бака рядом с собой. Все внимание — на транспортную ленту. Она завалена отходами жизнедеятельности. Как я и предполагал, львиную долю мусора составляет пластиковая и полиэтиленовая упаковка. Кое-где появляются старые газеты, рекламные журналы, тетрадки, книжки и то, что от них осталось, а также куски картона от коробок. Все это нужно извлекать, если бумага в пакетах, и кидать в бак. Работать нужно быстро, так как лента все время движется. Каждый раз порываюсь вытащить из мусора тетрапакеты из-под сока, но такой картон в переработку не годится.
Запах в сортировочной камере вполне терпимый, даже если снять маску. Воздух относительно чистый благодаря вытяжке. Еще, говорят, в цехах и сортировочных камерах постоянно проводят уборку и все дезинфицируют. Понимаю, что работать можно.
Головокружение от успехов
Только я разобрался, что и как нужно делать, появились первые рефлексы, и тут начали происходить чудеса: в разгар работы вижу, как конвейер медленно останавливается, а я, стоя на полу, начинаю двигаться. Тут же хватаюсь руками за край «стола» с лентой. С утра я, естественно, ничего такого не пил, даже кофе (поел немного, опасаясь, что может стошнить). В голове промелькнуло: «Наверно нанюхался тут чего-то». Видя, что я замер, соседка справа начинает успокаивать: «У всех такое бывает, не переживайте, пройдет за пару дней». Стоило немного отвлечься от работы, как мое состояние пришло в норму. Я осознаю, что пол подо мной никуда не поехал, а транспортерная лента не останавливалась. Ведь все это время я слышал гул от работы механизмов, хотя и не так отчетливо.
Тут я и вспомнил про предостережение Павла. Ни за что бы не поверил, пока сам не попробовал. Скорее всего, во время движения транспортерной ленты и концентрации на том, что постоянно движется, нарушается работа вестибулярного аппарата. Еще пару раз мне становилось не по себе, правда, не так пугающе.
В общей сложности я смог продержаться на рабочем месте около 40 минут. За это время понял, что в основной массе бумага и картон не сырые и грязные, как предполагалось ранее. Не раз мне попадалась чистые газеты, листы бумаги, порванные платежки и прочие документы, которые при желании легко прочитать. То есть сохранность сырья довольно хорошая, хотя иногда попадался отсыревший картон. Если он сохранял форму, его можно было кидать в бак, если же больше походил на тряпку, то отправлялся дальше по конвейеру.
Выбирая бумагу и картон, я то и дело натыкался на кучи травы и с корнем выдранную ботву. Откуда они здесь? Как попали в бак? Если это трава с приусадебного участка, то почему ее не положили в компостную яму. Если бы раньше кто-то складывал траву в мусорный бак, его бы сочли ненормальным. Сейчас в дачных кооперативах и в частном секторе это явление, увы, становится нормой.
Советы бывалого
Понятное дело, за час-полтора в профессию не погрузиться. Более подробно об особенностях работы сортировщиком рассказал Николай Зарубин. Он работает на заводе с первого дня.
Опытный сортировщик пояснил — такие чудеса, как со мной, на конвейере случаются с каждым. Люди начинают группироваться, искать опору. «Что молодой, что в возрасте — такое с каждым бывает, — пояснил он. — А когда человек привыкает к работе, на третий-четвертый день начинает расслабляться, не фокусируется на движущейся ленте. Быстро перестраиваешься. Мне 60 лет, на моем здоровье это никак не отразилось».
Николай Николаевич успел поработать на всех этапах: сортировал и крупногабаритный мусор, и картон, и текстиль. Сейчас отсортировывает стекло. «Самое главное, во время работы руки должны быть расслаблены, — наставляет Николай Зарубин. — Если напряжешься, обязательно что-то случится: можешь наколоться, напороться на что-то острое в мусоре. Это может быть и битое стекло, и куски железа, и палки. У нас все так работают, поэтому и травм не бывает».
Что касается мусорного «ассортимента», Николай Николаевич пояснил, что больше всего проблем им доставляет частный сектор. Оттуда везут и ботву, и сено. Горожане подкидывают колеса, отходы от стройматериалов, диваны вперемешку с бытовым мусором. По словам сортировщика, на площадках для мусорных баков нужно устанавливать видеокамеры и смотреть, кто и что туда кладет и бросает.
Помимо прочего, иногда сортировщики находят в мусоре животных. Николай Николаевич рассказал, как обнаружил в куче мусора завернутых в ткань новорожденных котят. Сотрудники завода их выходили и разобрали по домам.
«К работе на заводе, конечно же, адаптироваться могут не все, — уверяет собеседник. — Те, кому тяжело, сразу уходят. Но текучки у нас нет, зарплата хорошая, условия труда тоже».
На вопрос о том, много ли в мусоре просроченной продукции из магазинов, Николай Николаевич пояснил, что с таким явлением он и его коллеги не сталкиваются. Насколько ему известно, просроченную продукцию магазины утилизируют на специальном полигоне. Много испорченной еды на транспортерной ленте после Нового года, потому что люди привыкли перед праздником закупать продуктов впрок. Потом часть пищи оказывается в мусорных баках.
К слову, в бак могут попасть и документы. Паспорта, водительские удостоверения, СНИЛС на мусоросортировочном заводе находят регулярно.
Все документы под роспись передают в полицию. Деньги, ценные вещи, случайно попавшие в бак, до транспортерной ленты в большинстве случаев не доходят. Их успевают отсортировать местные бомжи, которые регулярно совершают обходы мусорных площадок. А история о том, как одна семья в Тюмени нашла в куче мусора на месте выгрузки пропавший миллион рублей, оказалась выдумкой. Я видел горы мусора на месте разгрузки мусоровозов. Чтобы перебрать эти кучи руками в поисках какого-то свертка, нужно остановить завод на несколько дней.
Фото пресс-службы «ТЭО» и Екатерины Христозовой
