Дмитрий Колобов поделился, с какими сложностями пришлось столкнуться при работе над уже культовым фильмом.
В России недавно прошла премьера документального фильма «Каравелла Крапивина», посвященная жизни и творчеству известного тюменского писателя Владислава Петровича Крапивина. Это первая крупная картина, снятая о писателе после его смерти. Режиссер Дмитрий Колобов собрал больше восьми часов отснятого материала, пообщался с друзьями, родственниками, близкими Крапивина и на выходе получил полнометражный фильм, который раскрывает личность писателя с разных сторон.
Как проходили съемки, чем ожидания отличались от реалий и насколько сложно вообще заниматься документальными фильмами, Дмитрий рассказал в откровенном интервью.
Секрет профессионализма
Для общения мы выбрали обычную кофейню, каких в Тюмени, наверное, не меньше сотни. Расположились за столиком в углу и просто начали общаться. Я не хотел загружать Диму подготовленными вопросами, это выбило бы из колеи саму душевность и раскрепощенность интервью. Поэтому встреча носила формат простой приятельской беседы. С Димой Колобовым я до работы над фильмом не был знаком, но общаться с ним оказалось просто и легко, будто знаем друг друга уже много лет.
— Я всегда любил кино. Не обязательно документальное. Постоянно покупал видеокассеты, потом DVD-диски, они хранились дома в больших пачках, уложенные в алфавитном порядке. Специально даже ходил в «Ленту», потому что там на кассе нередко были распродажи лицензионных фильмов. Можно было купить крутой боевик за 99 рублей. И эта жажда смотреть все новые и новые фильмы приводила к тому, что вместе с «Миссия невыполнима» и «Крепким орешком» я приобретал документалку National Geographic. Discovery и другие.
— В документальном кино, как и журналистике, ты рассказываешь какую-то историю, сложенную из фактов. Причем, это именно история, не сухие факты. Везде должна быть эмоциональность, умение подать продукт так, чтобы он одновременно был и правдив, и заставлял людей проникнуться, испытать эмоции. При этом, не надо ничего придумывать. Если говорить про игровое кино, это работа огромной команды и, прежде всего, сценариста. Документальное кино делать проще, здесь не требуется большая команда. По большому счету, я знаю людей, которые в одиночку снимают такие картины. Еще одна аналогия с журналистикой: один человек делает результат.
Очень хороший результат получается, когда собирается классная команда. Люди знают, что от них хотят, у них большой багаж опыта за спиной и они большие профессионалы. По сути, примером такой командной работы стал фильм про Крапивина.
— Секрет профессионализма прост — насмотренность. Чтобы снимать хорошо, надо смотреть, как снимают хорошо. Чтобы снимать плохо — смотришь проекты, которые сняты плохо. По большому счету, профессионализм — это обретенный параметр, ты не можешь им родиться или отучиться и получить статус профессионала. Это формируется в результате работы и вектора. Грубо говоря, если ты не смотришь фильмы Тарковского, если не знаешь о работах Годфри Реджио, снявшего трилогию «Койяанискацци», тебе сложно будет сложно существовать в среде документального кино, ты не будешь знать основ.Яркий пример — работа Квентина Тарантино в фильме «Криминальное чтиво». Он взял за основу базу кинопроизводства и сломал ее к черту. Не потому, что не понимал, как это работает. А наоборот, потому что отлично понимал. Чтобы что-то ломать и принести свое, нужны знания, опыт и видение сферы. Иначе просто сломаешь и останешься у разбитого корыта.
— Документальное кино базируется на фактах и мнениях. Если с фактами все понятно, то как получить объективную картину из мнений, которые всегда субъективны? А очень просто: мы берем и рассматриваем мнения всех сторон. Если пять человек дали пять субъективных мнений, то ты получаешь уже объективную картину, проанализировав и увидев ситуацию с разных сторон. Например, снимали фильм про скейтбордистов, они жаловались, что не дают площадки для катаний. Потом пообщались с представителями властей, узнали их позицию. Так и выяснили смысл конфликта с разных сторон.
«Каравелла Крапивина»
Изначально мы хотели говорить больше о самом Диме Колобове. О его мыслях, масштабе, становлении, как режиссера. Но беседа сама собой уплыла в сторону недавно вышедшего фильма. Но оно и логично: обойти тему Крапивина после премьеры фильма о нем было бы странным.
— Большая ошибка, если ты изначально входишь в рабочий процесс, имея какие-то более глубокие знания о теме. Поэтому перед работой над «Каравеллой Крапивина» я находился в позиции «ноль»: я знаю, что ничего не знаю. Иначе был бы риск не рассказать зрителям о вещах, которые мне кажутся простыми и очевидными, а для них совершенно непонятными. Такую ошибку мы допустили в сериале про МФК «Тюмень». В итоге получилось, что в некоторых сериях люди о минифутболе ничего не поняли, а мы не объяснили. Получается, сделали кино только для фанатов.
— Главный талант режиссера документального кино — это умение собирать полноценную картину из имеющихся данных. В художественных и коммерческих картинах обычно написаны сценарии, диалоги, интонации. А здесь приходится набирать всю информацию самому. Ты едешь на интервью и не знаешь, что тебе ответят. Когда мы отправили вопросы семье Крапивина, то не знали, что от них ждать. Я мог себе представить одну картину, а получить другую. Вообще, семья — это единственные респонденты фильма, которые заранее получили вопросы. Иначе они бы просто не согласились сниматься. При этом, не все темы обсуждения они одобрили. О каких-то предупредили сразу, какие-то отсеяли при прочтении вопросов. Например, вдова Ирина Васильевна вычеркнула несколько строк, потому что, на ее взгляд, они были банальными. В частности, где Крапивин черпал вдохновение. Сказала, что вопрос странный, нет смысла о нем говорить отдельно, в контексте беседы она и так на него ответит.
— Слепого обожания не было вообще. Все люди старались быть максимально искренними и рассказывали не о том Крапивине, которого принято обожать, а о настоящем, с его недостатками и сложностями характера. Внук Петр не постеснялся покритиковать Крапивина как писателя. У нас был большой блок общения, который, к сожалению, не влез полностью в фильм, и в нем Петр рассуждал, что его дедушка куда в большей степени реалист, нежели фантаст. А как фантаста, говорит, я бы его покритиковал, и есть за что.
Не было задачи показать Крапивина святым
Дима признается, что самое сложное в работе над фильмом — это отсеивать отснятый материал. Каждое мнение, каждая беседа — это частичка жизни не только Владислава Петровича, но и Дмитрия Колобова, ведь он тратил время, силы, нервы, находил героев, разговаривал с ними. А в итоге из более чем 60 часов готового рабочего материала пришлось оставить только полтора. В этом тоже есть схожесть кино с журналистикой: из полутора часов нашей беседы в финальное интервью попало меньше половины.
— С каждым героем общаюсь лично. Журналистское образование и опыт научили меня брать интервью, поэтому практически со всеми, кто появляется на экране, общаюсь вживую. Исключение составил только Алексей Крапивин, младший сын Владислава Петровича. Он сейчас живет в Сербии, поэтому с ним мы беседовали через интернет. Нашли хорошего оператора, который настроил свет, звук, установил камеру и записывал разговор. Ноутбук, по которому он связывался со мной, стоял на подоконнике, за шторкой.
— Фильм получился честным. Если были конфликты, они не умалчивались. Если Владислав Петрович представлялся в роли далеко не ангела, то так и показывалось в фильме. Не было задачи создать парадное кино, где Крапивин был бы святым. Основное недовольство зрителей — это хронометраж. Полтора часа мало, хотели больше. Но если использовать все материалы и снимать условный сериал, то он получится не для широкой публики. Зачем все эти детали людям?
— Алексей Крапивин — один из любимых персонажей картины. Он был максимально искренним, делился всеми болями, не стеснялся. Рассказал, как рос под страхом холодной войны. Шел в школу и боялся, что ракеты полетят на Советский Союз, на Америку. Какая-то девочка в школе фантазировала на эту тему, пророчила ядерную войну, и Алексей верил. А самый важный момент — когда он начал плакать перед камерой. Не стесняясь, искренне.
Финансы и перспективы
Документальное кино — дело неприбыльное. На работу над фильмом пришлось искать средства краудфандингом. А напечатанные листовки, плакаты, мерч полностью не окупились. Но главное, по мнению режиссера, на данном этапе — это не прибыль, а возможность заявить о себе, выйти на новый уровень.
— Сейчас у нас впереди фестивали. В Екатеринбурге пройдет молодёжный фестиваль «Медный цветок» в Верхней Пышме. Но мы там будем не в программе конкурса, просто пригласили коллеги-журналисты, будем читать лекцию. Потом в Гатчине будет крупный международный фестиваль «Литература и кино». Они сами написали нам, попросили прислать фильм на просмотр, несмотря на то, что заявки уже не принимались. Но для нас сделали исключение. Есть заявка на фестиваль «Герой большой страны» в Екатеринбурге на начало декабря. И четвертый — мы будем фильмом-открытием на фестивале «КинЗа». Вообще амбиций у нас хватает, будем пытаться пройти на фестивали класса А: Канский, Венецианский и так далее.
— На доходы какие-то рассчитывать не приходится, даже косвенные. Понятно, что та же Гатчина оплатит проживание и дорогу, но гонорара нет. В Пышме получу небольшие деньги, но не за фильм, а за лекцию. Фильмы, пробившиеся на фестиваль, дают не финансы, а перспективы. Возможности работать с известными режиссерами, учиться на совершенно другом уровне и так далее.
Справка: на момент выхода интервью Дима Колобов с фильмом «Каравелла Крапивина» занял второе место в борьбе за Приз зрительских симпатий на международном фестивале «Литература и кино», который прошел с 23 по 28 ноября в Гатчине. В конкурсной программе участвовали 30 работ из России, Беларуси, Бельгии и Марокко.
Фото: Дмитрий Колобов
