Презентация необычного многомерного издания Ex Libris состоялась в Литературно-краеведческом центре.
Новая книга издательства «Тюменский курьер», собранная по следам Читательского клуба имени корнета Плетнева и озаглавленная предельно точно Ex Libris, — это очень много НЕ.
Неуловимая сущность Ex Libris витала над головами многочисленных гостей необычной презентации, состоявшейся накануне в Литературно-краеведческом центре, и нигде особо не задерживалась. Верно было, пожалуй, одно. Рафаэль Гольдберг, главный редактор газеты, автор вошедших в издание 44 эссе об опыте прочтения той или иной книги, в то или иное время попавшей ему в руки, вновь поспособствовал тому, чтобы в Тюмени появилось и яснее обозначилось нечто удивительное — живое читательское, человеческое общение.
Более эфемерное, менее поддающееся расчетам и подсчетам явление найти трудно. Именно оно было бережно уловлено и помещено в приятное на ощупь, черно-белое, издалека напоминающее о газетных страницах издание.
Чуть больше пяти лет назад, 31 мая 2012 года, на третьей странице «Тюменского курьера» появился отчет о первом заседании Читательского клуба имени корнета Плетнева. С тех пор в последнюю неделю каждого месяца такой отчет, состоящий из восьми одинаковых по объему эссе о впечатлениях от книг, прочитанных журналистами или читателями газеты, появлялся на одной из страниц газеты. Когда вышел первый выпуск, кто-то из коллег даже бился об заклад: выйдет ли второй. Время показало, что пессимисты, наконец-то, проиграли.
Шли годы, количество перешло в качество, накопило критическую массу. Первой на этот счет высказалась Светлана Молонок, директор Централизованной городской библиотечной системы, заметившая, что из всего написанного получилась бы отличная книжка. Слово, которое, как известно, лежит в начале всего, было произнесено. Рафаэль Гольдберг подумал, как такую книжку можно было бы сделать.
Итог — триста экземпляров чуть больше чем трехсотстраничного томика о 195 книгах, «прожитых» девятью журналистами и 39-ю внештатными авторами. Треть уже забрали в городские библиотеки, а остальные могут достаться вам в единоличное владение. Как сказал Рафаэль Соломонович, «у нас свободная страна — каждый может прийти в редакцию и купить книгу». Себестоимость издания вышла в пределах 300 рублей.
«Тут написано „книга о книгах“. Вообще-то вранье, конечно, — заявил Гольдберг в самом начале встречи. — Это книга не о книгах, это книга о книжниках. Это книга читателя. Потому что каждый, кто писал о прочитанных книгах, писал в первую очередь о себе: откуда взял книжку, почему взял эту, и так далее. Вы там найдете. Все непохоже, все по-разному».
Ex Libris оказался прихотливым лабиринтом. Там хорошенько упрятаны почти две сотни книг. В оглавлении вы не найдете их названий. Причется читать, или хотя бы листать. Но никто не настаивает, конечно. Видите, какой трюк? Попробуйте уйти из этого лабиринта, не зацепившись ни за одно название. Но на все воля читателя.
При декларируемом отсутствии принуждения к чтению напряжение в этой книге все же имеется. «У нас есть свой культурный бастион, — объяснил главред „Тюменского курьера“. „Там, где мы бывали, нам танков не давали“, писал Константин Симонов (Песенка военных корреспондентов. — Прим. ред.). И мы отстаиваем этот бастион подручными средствами. Если мы этого делать не будем, тогда — свобода Фамусовым („Уж коли зло пресечь. Забрать все книги бы да сжечь“) и Скалозубам („…а книги сохранят так: для больших оказий“)».
Книга разбита на главы, названные так: «Из книг Рафаэля Гольдберга», «Из книг Дарьи Ровбут», «Из книг Оксаны Чечеты»… — Ex Libris. Главы идут по алфавиту, только поэтому книги Рафаэля Гольдберга идут сначала, книги Инны Горбуновой — следом, а книги Оксаны Чечеты, так уж ей повезло, в конце. Заключительная глава — отзывы читателей, также расположенные по алфавиту фамилий авторов, никак иначе. И сразу понятно, кто главный в книге.
Еще один трюк: как назвал этот момент Гольдберг, «перекрестное опыление». И часто именно это оказывалось самым интересным. Если кто-то уже читал книгу, то, читая отзыв, подкрепленный цитатами, вспоминал лучшие моменты и перечитывал, может быть, открывая для себя какое-то новое измерение этого знакомого текста. Если не читал, видя восторг или удивление прочитавшего, брался читать сам. Там же можно увидеть, как меняются, развиваются вкусы некоторых авторов, писавших на протяжении всех пяти лет.
За время существования рубрики вышло существенно больше эссе о книгах — больше пятисот. Но, по словам главреда, в газете появлялось больше сиюминутного, а хотелось взять лучшее. «У нас же как. Планерка. „На этой неделе Плетнев. Кто? У кого есть что?“ — „У меня — это, а у меня — то. А у меня ничего нет“. — „А ты посмотри и напиши!“ Полосу надо заполнить, восемь штук написать. Мне-то проще, я читаю одновременно пять или шесть книг», — рассказал Гольдберг. Так, добровольно-принудительно, в русле привычной газетной жизни, существовала рубрика, позволяющая на расстоянии и через время общаться самым разным читателям, которых объединяло одно: читал — увлекся. Так, по кирпичику впечатлений, публикаций, и собрали книгу. Наверняка египетские пирамиды строились с гораздо меньшим удовольствием.
Он особо настаивал, что книги выбирали сами авторы, следуя своим интересам: «Никто никому ничего не поручал. Нельзя написать такие вещи по поручению. Мне трудно судить о моих коллегах, почему они выбирали то или другое, но я выбирал то, что мне интересно, что мне нравится. Или другой мотив. Я писал о книге летчика, который посадил самолет на Гудзон. У меня был повод. Потому что не так давно самолет, в котором летела моя семья, шесть человек, потерял оба двигателя сразу, и пилот сумел посадить взлетающий самолет. Мне было интересно, а что переживали другие пилоты в то время? Потому что я знаю, что я пережил, когда увидел на соплах обоих двигателей ошметки попавших туда птиц. Рядом заповедник, где живут павлины. Они попали в оба двигателя. Вот вам повод».
Книжник Рафаэль Гольдберг уверен, что книга — всегда открытие, даже если знаешь ее почти наизусть: «Что такое книга? Материальный трехмерный объект. Длина, ширина, толщина. Она лежит в шкафу — молчит, не разговаривает. Она становится книгой, когда приходит человек, открывает ее — она начинает жить. Положил — снова материальный объект. Например, „Одиссея капитана Блада“ Саббатини. Читать можно бесконечно: „Завтра снова выходим в открытое море…“. Блестящий перевод, слова — как музыка. Эти книжки заучиваешь, но не учишь, они сами запоминаются. Подошел к книжному шкафу, открыл и … застыл с открытой книжкой, хотя опаздываешь на работу. Интересно заново перечитывать, заново переживать эти знакомые страницы. Часто наши коллеги, друзья пишут о книгах, которые они перечитывают. Человек движется по реке времени, а книга как бы одна и та же. Но поскольку человек меняется, то вместе с ним меняется и книга, которую он читает. Это замечено не нами, давно. Я не знаю, что там показывают исследования, тренды — непонятные слова всякие, но возможно что-то действительно меняется… Вот мы сегодня спорили, и, пожалуй, меня убедили, что есть читающее поколение, которое, да, читает книги в других форматах, но читает».
Давняя поклонница газеты и книжной рубрики в ней Наталья Соколова, директор библиотеки института культуры, то есть по сути профессиональный читатель, заметила, что пытается читать всю рубрику: «Мне интересно, что читают авторы, чем живет редакция газеты. Иногда я недоумеваю, почему именно те книги, а не другие. И это нормальная совершенно реакция. Действительно, я согласна с Рафаэлем Соломоновичем, мне интересно читать эти эссе, эти заметки, размышления не из-за книг, которые чаще всего мне давно известны, а из-за людей, которые эти книги прочли. Интересно, что другие думают об этих книгах. Может, я что-то там не заметила? Поэтому это такой диалог между читателями. Спасибо огромное, что придумали очередной потрясающий проект. Вам — дальнейших таких же креативных идей, а мы будем вашими благодарными читателями».
— На ваше пожелание я отвечу словами… Помните фильм «Ко мне, Мухтар»? Там есть последняя фраза: «Он постарается». Это тот самый случай, — улыбнулся Гольдберг.
— Объясните, почему Плетнев-то? — вопрошал Александр Петрушин, частый соавтор Гольдберга, практически так же мало нуждающийся в представлении, как и его коллега, на этот раз ограничившийся ролью модератора встречи.
— Он ничем не хуже других, — заметил Рафаэль Соломонович. — По крайней мере, герой войны 1812 года, человек, способный на поступки и открывший для себя книжный мир.
_Напомним, корнет Плетнев — персонаж известного фильма Эльдара Рязанова «О бедном гусаре замолвите слово» по сценарию Григория Горина. В финале герой сам сообщает читателям о своей дальнейшей судьбе: «За нападение на жандармов был сослан на Кавказ. Воевал. Дважды ранен. В деревне с тоски начал читать. Оказалось — увлекательное занятие. Путешествовал по заграницам… В Италии попал в заваруху. Примкнул к гарибальдийцам… В схватке погиб. Итальянцы меня уважали, похоронили около Рима с большими почестями»._
И вот это ключевое «…с тоски начал читать. Оказалось — увлекательное занятие» и стало отправной точкой клуба и, как оказалось, книги.
Она вовсе не поставила точку в работе клуба, а скорее, наоборот, послужит его развитию.
— Есть ли членские взносы? — хитро уточнил Александр Антонович.
— Конечно, — подтвердил Гольдберг. — Членский взнос — это заметка о книжке объемом 2,2 килобайта. Это самое трудное — два и два десятых, у нас ограниченный объем, на полосу должно войти восемь публикаций.
_В самом конце встречи журналист и писатель Рафаэль Гольдберг отметил, что на самом деле не ставил перед собой каких-то определенных задач, в том числе предложить посредника между книгой и читателем._
_- Как говорил один мой приятель: не летайте высоко, вас могут не заметить. Мне показалось, что это будет интересно._
_- Получается, что книги у вас неспешно вырастают сами собой, наслоениями, событиями, мнениями?_
_- Угм, как яблони на моей даче. Этой осенью еще две посадил. Яблони растут, цветут по весне. Когда-нибудь будут на них яблоки. Это все естественно. Как писал Борис Вахнюк: «Все в жизни идет своим чередом, естественный ход важнее всего»._
