Равнодушным людям неинтересно понять, чем ветераны локальных войн отличаются от среднестатистического гражданина. Внешне-то они все выглядят обычно. Но внутри они - иные. И за годы ничего не меняют. Даже сны порой снятся те же.
Он все же существует — афганский синдром, это не миф, уверен военный врач, полковник запаса, а ныне начальник отдела кадров департамента здравоохранения Тюменской области Владимир Таланцев. Об Афгане он знает не понаслышке. Первый пациентИз тюменского медицинского института он, паренек из Сладковского района, перевелся в Томск, на военно-медицинский факультет. На практике побывал на китайской границе. Увиденное не разочаровало. Вообще, о границе давно мечтал. И вот две выбранные им «позиции» — медицина и граница — сложились в одну картинку. В погранотряд, на постоянное место службы, молодой лейтенант приехал 8 августа 1983 года. На «ту» сторону попал уже через неделю. Первым пациентом стал афганец с довольно тяжелым ранением в брюшную полость. Эскулап сделал ему перевязку и дал «лошадиную» дозу антибиотиков. Второго пациента, тоже афганца, привезли в крайне тяжелом состоянии. Раненый всю ночь молился и к утру спокойно отошел в мир иной. Практически все пациенты были раненые, болезней, как таковых, особо и не было — экстремальные условия, улыбается доктор, не позволяли болеть. Кроме того, отмечает Таланцев, тогда в погранвойска солдат отбирали тщательно, в том числе и по здоровью. Предположение, что такая жесткая практика — когда ты один и надо самому быстро принимать решения в условиях «через не могу» — дает возможность врачу стать высоким профессионалом, доктор Таланцев не спешит подтверждать: «В плане лечения огнестрельных ран — да, мы многому и быстро научились. Более того, таких специалистов в Тюмени, пожалуй, два — Сергей Аверин и я. Но мой опыт в нашем городе не пригодился. И слава Богу! Хорошо, что здесь не нужно делать операцию в БТРе. Пожалуй, что и пригодилось в мирной жизни, так это умение быстро и четко организовывать процесс, ставить задачи, доводить дело до конца. Полезные навыки, что и говорить».Последний раненыйСолдата с раздробленным бедром и огромной кровопотерей привезли на нашу сторону 15 февраля 1989 года, когда войска торжественно покидали Афганистан под вспышки фотоаппаратов иностранных и наших корреспондентов. Это и был официально последний раненый советский солдат афганской войны. Его должны были аккуратно погрузить в вертолет и отправить в госпиталь. Но вмешался въедливый Таланцев. Невзирая на чины, он убедительно послал всех по известному адресу и взялся за больного так, как считал необходимым: надо было срочно наполнить пустые вены, иначе боец просто умер бы на самом взлете. Таланцев соединил три капельницы вместе и послал солдатика под крышу палатки, чтобы увеличить давление в системе. А после раненого уже действительно можно было транспортировать в госпиталь.Ввод войск: была ли необходимость?— Нет, — уверен полковник Таланцев. — Нужно было оказывать экономическую помощь, поддерживать дружественную СССР власть, но вводить войска было ошибкой. В результате Союз оставил там десятки миллиардов долларов, построил в чужой стране газопроводы, мосты, заводы, бесплатно обеспечивал электроэнергией, не говоря о гуманитарной помощи медикаментами, оборудованием, одеждой. И главное, государство потеряло там тысячи своих граждан. Я не думаю, что если бы мы не вошли туда первыми, то это сделали бы американцы. По сути это была война между США и СССР на территории Афганистана. Почти зеркальное отражение взаимоотношений, когда США воевали во Вьетнаме. Невозможно и неправильно воевать с народом. Нельзя насадить свой строй. Мы пришли с иной верой и иным мировоззрением. Теперь подобную ошибку совершают в Ираке американцы.Самое сильное впечатлениеВойна оставляет немало ярких воспоминаний, куда уж деваться. И то, что куртка мокнет от пота при десятиградусном морозе. И когда вперед сапера доктор бежит по минному полю к раненому, а на обратном пути с ужасом рассматривает свои следы совсем рядом от мин. Неудивительно, что порой кружки спирта казались бессовестно маленькими. Но все же, когда его спрашивают о наиболее ярком эпизоде афганского периода, он рассказывает не о боевых эпизодах. А о спотыкающемся на взлетной полосе Колюхе. А сыну-то всего год и два месяца. Белая панамка, шортики. Машет, машет рукой, провожает папу.НостальгияОна живет в душе как хроническая болезнь. Не странно ли — тосковать по войне? Или все же о самой молодости? Нет, не странно. И не просто о молодости. Это, объясняет Таланцев, ностальгия по профессиональной и гражданской востребованности, а главное — взаимоотношениям. Без тю-тю-тю и сю-сю-сю. По плечу и локтю того, кто с тобой рядом в опасности. Банально? Возможно. Но — правда. Ведь все было — и закрывали друг друга собой и вытаскивали. Солдаты-пограничники, которые должны были уже демобилизоваться, остались еще на полгода до вывода войск, чтобы молодые-необстрелянные не попали на войну. Их никто не агитировал на это решение, не рекомендовал и не убеждал. Желание вернуться туда было и есть, говорит Владимир. И его друг, тоже пограничник, кивает головой — это так.Афганский синдромМожет это надуманное понятие? Оказывается, нет. Лет 10 у врача Таланцева тряслись кулаки, и он, скрывая это состояние, прятал руки в карманы. Тряслись не просто так, а от обостренного чувства справедливости, когда каждая кривда воспринималась чрезмерно ярко. Война ведь неестественное состояние для обычного человека. В пример доктор приводит волка — хищник не живет по 70 лет, потому что находится постоянно в стрессе. Война становится состоянием души и формирует у человека постоянную зависимость в адреналине. Ветераны отмечают, что сначала была романтика, эйфория от нахождения в таких условиях. Потом, если оставался жив, ощущение романтики уходило, но зато появлялось звериное чутье на опасность. Это чутье, считает Таланцев, и помогло ему выжить в воюющем Душанбе несколькими годами позже: спиной чувствовал — из-за какого угла по дороге домой могут пальнуть. Длительная спокойная жизнь для многих оказалась крайне сложной и даже неприемлемой. Кто-то после Афганистана нашел себя в криминале, кто-то в наркотиках или водке, кто-то в работе. Таланцеву в этом смысле повезло — работать приучен с детства. Но даже он уверен, что реабилитация нужна. Даже сейчас, 20 лет спустя. Именно поэтому так велика потребность в общении с такими же, как ты сам, — кто смотрел не по разу смерти в глаза, кто задыхался от ветра-афганца, кто спал в обнимку с автоматом, кто с голодухи ел суп из черепах. Равнодушным людям неинтересно понять, чем ветераны локальных войн отличаются от среднестатистического гражданина. Внешне-то они все выглядят обычно. Но внутри они — иные. И за годы ничего не меняют. Даже сны порой снятся те же.Так что же такое афганский синдром? Это — агрессия. Агрессия против других людей заглушается, порой для этого достаточно просто сунуть кулаки в карманы. Агрессия против себя не девается никуда. С ней надо научиться жить. А это по плечу не каждому.
