Те 378 афганских дней разделили его жизнь на две неравные половинки. В первой осталось детство, выпавшее как раз на войну. На окраине его родного поселка Красногорский хоронили умерших бойцов, снятых с эшелонов
16 августа 2011-го в 16 часов 38 минут по тюменскому времени над дачным домиком Героя России В. Шарпатова затрепетали на ветру три флага: Республики Марий Эл (здесь он родился и вырос), Тюменской области, где Владимир Ильич работал и живет в настоящее время, и флаг гражданской авиации, в рядах которой этот летчик прослужил 42 года.
Водружение флагов — обязательный ритуал августовской встречи друзей героя, которые приходят к Шарпатову, чтобы отпраздновать его второй день рождения.
16−45 в Тюмени. Все — за столами, прописавшимися под яблонями.
— В Афганистане сейчас 14−45, — объявляет Владимир Ильич. — Прошло ровно семь минут с места отрыва нашего самолета.
Никто его не поправляет, никто не напоминает, что за этими часами-минутами стоит уже время длиною в 15 лет. Все понимают: Шарпатов волнуется. Ведь он сейчас опять мыслями там, в афганском небе. И на календаре для него опять 16 августа 1996-го. И впереди еще полет на высоте 50 метров — недосягаемых для радаров, немыслимых для талибов — продолжительностью в 1 час 55 минут. Вот только тогда он сможет отцепить руки от штурвала. Вот только тогда сможет отрапортовать: «Все семь членов экипажа Ил-76 вырвались из плена. Машина — в полном порядке. Командир корабля — Владимир Шарпатов». Но кому отрапортовать это в Объединенных Арабских Эмиратах, куда приземлился его, советский, самолет после 1 года и 13 дней нахождения в неволе? Командир рапортовал сам себе. Потому что для него это было очень важно: спасены честь и достоинство. А после рапорта можно и не скрывать давно накипевшие слезы. И уже можно вспоминать: и как же это экипажу с охранниками на борту удалось взять разбег с небольшой стартовой площадки, ограниченной минным полем, гранатометами и пулеметами? И искренне отвечать на вопросы восхищенных их подвигом и просто любопытствующих: «Домой очень хотелось. К семье. На Родину».
Те 378 афганских дней разделили его жизнь на две неравные половинки. В первой осталось детство, выпавшее как раз на войну. На окраине его родного поселка Красногорский хоронили умерших бойцов, снятых с эшелонов, перевозивших раненых. Пацаны бегали встречать эти эшелоны и были счастливы, если кто-то из раненых дарил им пуговицу, пилотку, а то и продырявленные пулями гимнастерки и шинели. Из них матери потом кроили ребятишкам мало-мальскую одежку. Помнит, как впервые увидел в своем поселке самолет-кукурузник — зелененький, с красной звездой.
— Близко к нему никого не подпускали. Но, может, — шутит Владимир Ильич, — мама моя приглянулась летчику? Мне разрешили потрогать эту машину руками. Вот с этого момента и родилась моя мечта стать летчиком. Во что бы то ни стало! И непременно — военным летчиком.
Военным — не получилось. А гражданским — стал. Азы будущей профессии начал осваивать в Казанском аэроклубе, выпускником которого был Михаил Девятаев. Герой, который в 1945-м захватил бомбардировщик «хенкель-111» и вместе с другими военнопленными вырвался из фашистской неволи на территорию, занимаемую советскими войсками. Не знал тогда Шарпатов, что он повторит этот подвиг. Повторит в другой своей жизни.
— Я не лукавлю, — признался друзьям во время своего «пятнадцатилетия» 71-летний именинник, — когда говорю, что кандагарский плен разделил мою жизнь. Не на временные отрезки… Я совершенно по-другому стал относиться к людям. И по-особому начал ценить дружбу. Вот и пригласил в этот день тех, кому еще раз хочется сказать спасибо за поддержку, понимание.
На такие августовские, сугубо мужские, встречи Владимир Ильич приглашает друзей пятнадцатый раз. Сложилась традиция. И появился целый коллектив: из военных, отмеченных разными званиями и наградами, из гражданских, знающих свое дело до тонкостей. Но, извините, все же не профессионализм и звания лежат в основе этого приглашения, а дружба, испытанная годами. С Валерием Алексеевичем Антипиным, например, Владимир Ильич познакомился 22 января 1974 года в… роддоме. В этот день их жены подарили им сыновей. С тех пор и дружат. Кто ж знал тогда, что В. Антипин станет заслуженным врачом России и в настоящее время будет главврачом санатория «Сибирь»? Полковник Л. Ксендзов… Он намного моложе Владимира Ильича, но Шарпатов признается, что величает его исключительно по имени-отчеству — Леонидом Ивановичем. В знак уважения. Этот человек «просто так взял и прокатил» его на собственном автомобиле на малую родину. А потом путешествие и вовсе пересекло границы Белоруссии: поехали в родные места Леонида Ивановича…
Заместитель главного врача областной больницы Евгений Леонидович Янин. Он оперировал В. Шарпатова после побега из Кандагара и стал для него хирургом от Бога.
Человек, который исправно подносил мне петрушку, пока я кромсала салаты на 20 мужчин, оказался Владимиром Владимировичем. Не Путиным. Но именные совпадения позволяют пошутить Владимиру Ильичу, когда он звонит тезке председателя Правительства России — своему соседу по даче:
— Мавзолей на связи…
И услышать в ответ:
— Кремль слушает!
У нашего Владимира Владимировича своя фамилия — Бобрецов. И своя биография. Он — пилот первого класса, пилот-инструктор Ту-134. И у него тоже два дня рождения. Второй выпал на Татьянин день, когда он сумел благополучно посадить свою винтокрылую машину с пассажирами на борту в незапланированном месте. Чуткие датчики самолета тогда встревожились: топливо — на нуле!
— Чуть-чуть нештатная ситуация, — отшутится В.Бобрецов. — Думаю, и у Юры такие были. И у его племянника — Жени.
Эту тройку — Владимира Владимировича Бобрецова, Юрия Ильича и Евгения Владимировича Шарпатовых — объединяет летное училище гражданской авиации. Привела их туда мечта о небе.
— Не могу отвечать за всех, — говорит Ю. Шарпатов, — но о себе знаю точно: я хотел быть похожим на моего старшего брата Вовку — летчика гражданской авиации. Конечно, я понимал, что стать таким авиакомандиром, каким стал брат, совсем не просто. И догадывался, что те международные полеты, которые он выполняет, они ж, по сути дела, были военными…
В свою очередь Герой России с гордостью сообщает собравшимся о том, что младший брат его «переплюнул» — «провел в небе три года», налетал более 20 тысяч часов. А в 2006-м Юрию Ильичу присвоено звание почетного работника транспорта гражданской авиации Тюменской области.
Не о личных званиях мы говорили с Юрием Ильичом. Журналиста, понятное дело, интересовал вопрос 16-летней давности: «Как узнало семейство Шарпатовых о том, что Владимир Ильич вместе со своим экипажем оказались в плену?»
— Мне сообщила об этом Володина жена. И первое, что я сделал, — поблагодарил Бога за то, что об этом уже не сможет узнать наша мама. Но с другой-то стороны… Может, это именно она, оттуда, из поднебесья, помогла Вовке в августе 1996-го… Все остальные были бессильны. И куда мы только не писали?!
— Ну, а если бы, — предполагаю, — вам было бы позволено как-то выручить или… подменить своего брата?
— Мы с ним ели из одной чашки и пили из одной кружки… Я сделал бы это. Вот, — Юрий Владимирович наклоняет свою голову — седую, как лунь. — Побелел, пока ждал брата.
Об афганских днях, проведенных Владимиром Шарпатовым в плену, на этой встрече старались не вспоминать. Зачем? Ведь все — позади. И он — Герой.
Какой ценой? Мы знаем это по фильму «Кандагар», в основу которого легли дневниковые записи командира экипажа Ил-76. В нем есть эпизод, где иностранная журналистка задает Шарпатову (по фильму — Карпатову, актеру Балуеву) вопрос: «Вы скучаете по России?» Он отвечает: «Мы и есть Россия».
Поинтересовалась: «Это ваши слова, Владимир Ильич?» В ответ услышала:
— Это слова отчаяния. И родились они тогда, когда мы поняли, что России по большому счету не до нас. Значит, спасать свои жизни, честь и достоинство мы должны сами. Спасли. Самолет — тоже. Оказалось, что заодно спасли и престиж Родины. А фильм, каким бы страшным он ни получился, это всего лишь копия того, что пришлось пережить.
Скупые дополнения того, что пришлось пережить «подлиннику», прозвучали за столом. И не из уст самого Ильича. Генерал-майор Владимир Александрович Пономарев, которого многие тюменцы помнят как военного комиссара нашей области, умеющего ценить кадры и беречь военнослужащих, «провел свои параллели»:
— Наши судьбы не пересекались, — сказал он, — но мы шли близкими афганскими тропками. Я служил в этой огненной республике. Нравы, обычаи, подлости — знаю. Перед тем, как отправить меня туда, задали три вопроса: есть ли партийные взыскания; здоров ли; и как я смотрю на то, чтобы стать военным советником? Смотреть я должен был «однозначно». Другого взгляда просто не предполагалось. И прослужил я там больше двух лет. Самыми трудными были первые месяцы, когда «окрылен» незнанием обстановки. И последние, когда уже понимаешь: душманы способны на все… Вы это тоже понимали и знали… Мне доводилось видеть ту площадку, с которой вы взлетели. Это — невозможно! Но вы это сделали! Вот почему я вышел на наше руководство и добивался того, чтобы вам, уже Герою России, было присвоено военное звание — «майор».
И еще раз об Афганистане вспомнили, когда в качестве подарка ко второму дню рождения В. Шарпатову преподнесли суточный «сухпай» и лопатку малой пехоты, именуемой в народе — саперной. В авиации такая не применяется. Но…
— Если б вы только знали, как мы мечтали о такой в 1996-м, — растрогался Владимир Ильич. — Она помогла бы нам осуществить один из планов побега. Его суть: бежать по ночам. А на день — закапываться. Это, конечно, безумие, однако — шанс…
Сухой паек пригодится на рыбалке. А лопатка займет свое почетное место в личном музее Героя России, который открыт на втором этаже его дачи. Скорее всего, здесь пропишется и книга стихов тюменского поэта Ю. Бутакова, своеобразная презентация которой состоялась
16 августа под яблонями. Не случайно, ведь тему одного из стихотворений Юрию Васильевичу продиктовали строки В. Шарпатова:
«Топливо в небе кончается,
А Родине нет конца…"
Бутаков продолжил:
«Крылатое выражение!
Всего-то лишь пара фраз,
Небесная точка зрения
Пусть будет опорой для нас!"
Уже прощаясь с дружной компанией, не удержалась, задала вопрос «дежурному по шашлыкам» — пилоту первого класса Е. Шарпатову:
— Скажите, Евгений Владимирович, вас… часто узнают?
— Прежде уточняют: «Ты — действительно сын Героя России?» Отвечаю, как есть, как чувствую: «Я — сын своего отца. А он — действительно Герой России».
Наталья Тереб. «Тюменские известия»
