Немало находилось сведений о находке "останков царской семьи", расстрелянной в 1918 году в Екатеринбурге. Думаю, в этой связи будет небесполезно для вас всех узнать версию (подчеркиваем - версию!) событий, последовавших в ближайшие после убийства дни.
Немало находилось сведений о находке «останков царской семьи», расстрелянной в 1918 году в Екатеринбурге. Думаю, в этой связи будет небесполезно для вас всех узнать версию (подчеркиваем — версию!) событий, последовавших в ближайшие после убийства дни. Работая в архиве, я нашел перевод статьи из немецкой газеты «Ганноверише Анцайгер», который приводится ниже.
Председатель революционного комитета Уральской области Белобородов телеграфно сообщил о расстреле царской семьи в Москву. Телеграмма была адресована на имя Троцкого и Ленина и была получена 18 июля, ее содержание было сообщено только большевистским комиссарам. Официальное сообщение об убийстве царской семьи было опубликовано несколько дней спустя, когда большевики не могли более скрывать от народа эту весть, которая окольными путями стала общеизвестна.
19 июля московская радиостанция перехватила радиограмму из Берлина в Вену, в одну из самых руководящих венских газет, в которой сообщалось следующее: «Царь со своей семьей увезен своими приверженцами в надежное место». Эта радиограмма до такой степени обеспокоила большевиков, что Троцкий потребовал от Белобородова более подробных сведений и вещественных доказательств смерти государя. Телеграмма гласила следующее: «Желаю иметь точные сведения о том, понес ли тиран России заслуженную кару». В ответ на эту телеграмму был получен 26 июля запечатанный кожаный чемодан, в котором находилась голова государя. Более серьезных вещественных доказательств прислать было невозможно.
27 июля по приказу Ленина были собраны верхи большевистской диктатуры, которым была показана «посылка» из Екатеринбурга. На этом собрании было установлено, что в кожаном чемодане в стеклянном сосуде находится голова императора Николая II, о чем был составлен протокол за подписью всех присутствующих большевиков: Ленина, Троцкого, Зиновьева, Бухарина, Дзержинского, Каменева, Калинина и Петерса. На этом собрании Каменевым был поднят вопрос о том, что делать с головой убитого императора. Большинство присутствующих было того мнения, что нужно уничтожить эту голову, только Зиновьев и Бухарин предложили сохранить ее в спирте и оставить в музее в назидание будущим поколениям. Это предложение было отвергнуто, и решено голову государя уничтожить, дабы — по выражению Петерса — нежелательные элементы не поклонялись ей как святыне и не вносили бы в простые умы смуты. Исполнение этого решения было поручено Троцкому.
В ночь на 28 июля, то есть спустя 10 дней после убийства царской семьи, должна была быть сожжена голова государя.
О том, как происходило сожжение головы, я передаю со слов очевидца: «К назначенному времени я был у ворот Кремля. В комендатуре я предъявил вновь свои бумаги. Звонят Троцкому по телефону, и он ничего по сему поводу не знает. Звонят Бонч-Бруевичу, и только через полчаса я получаю разрешение идти дальше. Комендант меня сопровождает, и от него я узнаю, что сожжение головы государя будет происходить в одном из флигелей, в котором была когда-то кухня. Несколько шагов, и мы подходим к маленькому флигелю, перед которым стоят несколько человек, тихо между собой разговаривающих и курящих папиросы. Накрапывает дождик, за Москвой-рекой виден пожар, мимо нас несется кремлевская пожарная команда, церковные колокола бьют в набат. Крыленко шепчет: „Тени старой России оплакивают бывшего своего властелина“.
Комендант открывает входную дверь флигеля, и мы попадаем в маленькое помещение, слабо освещенное горящей печью и керосиновой лампой. Теперь я имел возможность ближе рассмотреть остальных присутствующих — их было человек 20. Между ними Эйдук, Смирнов, Бухарин, Радек с сестрой и несколько других. Немного погодя появляется Петерс с Балабановой, за ними следуют Коллонтай, Лацис, Дзержинский и Каменев. В маленьком помещении стало до того душно, что нечем дышать. Все очень нервны и возбуждены, только Коллонтай (впоследствии посол Советов в Осло и Мексике) кажется более сдержанной, подходит ближе к горящей печке и чистит свое платье. Последним появляется Троцкий. При его появлении на стол ставят чемодан. Троцкий здоровается с присутствующими, испытующе смотрит на них и, переговорив с Дзержинским и Бухариным, приказывает открыть чемодан. Одной из женщин делается дурно, и она отходит от стола. Троцкий смеется: „Женские нервы“. Крыленко ему поддакивает, Дзержинский в комически-элегантной форме старается помочь Коллонтай, усаживает ее на скамью у стены. Теперь и я имею возможность рассмотреть содержимое кожаного чемодана. В нем оказался толстый стеклянный сосуд с красноватой жидкостью, в жидкости — голова императора Николая II. Мое волнение до такой степени велико, что я с трудом могу узнать знакомые черты. Но сомнений быть не может: перед нами голова последнего русского царя — доказательство страшного злодеяния, совершенного 10 дней тому назад у подножия Уральского хребта. Этот ужас испытывают и все остальные. Слышатся замечания. Бухарин и Лацис удивляются тому, что царь так рано поседел, и, действительно, волосы на голове и бороде белы. Возможно, что это последствия трагических минут перед мучительной кончиной. Возможно, последствия войны, революции и долгого заточения. Троцкий требует от присутствующих расписаться в том, что они были свидетелями виденного. По подписании протокола все еще раз рассматривают стеклянный сосуд, и видно по лицам, что им не по себе».Святослав Рыбас. «Тюменские известия»
